Грозовое Облако (ЛП) - Шустерман Нил - Страница 43

— Как тебя зовут? — спросила Цитра.

— Брат Макклауд.

«А, точно, — вспомнила Цитра. — Все тонисты называют себя „брат такой-то“ или „сестра такая-то“».

— Послушай, брат Макклауд, прости меня. Я думала, ты пришел со злыми намерениями.

— Если мы, тонисты, и против серпов, — сказал он, — то это еще не значит, что мы желаем вам зла. Мы хотим просветить вас — как и всех прочих. Может, даже еще больше, чем прочих. — Он взглянул на свою распухшую руку и застонал.

— Да это не так страшно, как кажется, — утешила его Цитра. — Твои наниты-целители…

Но брат Макклауд опять помотал головой.

— Хочешь сказать, целителей у тебя тоже нет?! А это вообще законно?

— К сожалению да, — сказала Мари, вернувшись со льдом. — Люди имеют право страдать, если им этого хочется. Отсталость, конечно, но раз им так нравится…

Она пошла в крохотную кухоньку в их номере, чтобы изготовить нечто вроде компресса.

— Можно спросить? — проговорил брат Макклауд. — Если вы серпы и во всем стоите над законом… почему вы так набросились на меня? Чего вы боитесь?

— Сложный вопрос. — Цитре не хотелось вдаваться в подробности их нынешнего запутанного положения.

— Он мог бы стать простым, — возразил брат Макклауд, — если бы вы отказались от служения серпа и последовали по пути тонистов.

Цитра едва не прыснула. Парень корчится от боли, а его мозги все равно работают только в одном направлении!

— Я как-то побывала в монастыре тонистов, — призналась она. Похоже, брату Макклауду ее слова доставили удовольствие, что отвлекло его от страданий.

— Он пел для тебя?

— Я стукнула разок по камертону на алтаре. Там была чаша с грязной водой, жутко вонючей.

— Она наполнена болезнями, от которых люди когда-то умирали, — сказал он.

— Да, мне объяснили.

— Придет день — и они снова начнут убивать людей!

— Искренне в этом сомневаюсь! — заявила Мари, вернувшаяся пластиковым пакетиком для мусора, наполненным льдом.

— Не сомневаюсь, что вы сомневаетесь, — парировал тонист.

Мари неодобрительно хмыкнула, затем присела около раненого и прижала пакет со льдом к распухшему локтю. Парень, скривившись, дернулся, и Цитра помогла удержать компресс на месте.

Он несколько раз глубоко вздохнул, примиряясь и с болью, и с холодом, а затем сказал:

— Я принадлежу к ордену тонистов здесь, в Уичито. Навестите нас. Этим вы хоть как-то отплатите за то, что сделали со мной.

— А не боишься, что мы тебя выполем? — съязвила Мари.

— Думаю, не боится, — сказала Цитра. — Тонисты не боятся смерти.

Но брат Макклауд поправил ее:

— Боимся. Просто мы принимаем наш страх как должное и возвышаемся над ним.

Мари нетерпеливо поднялась с колен.

— Вы, тонисты, прикидываетесь мудрецами, но вся ваша система верований — сплошная нелепица. Не что иное как обрывки разных религий смертного времени, причем далеко не лучшие. Вы взяли их и кое-как скропали безвкусное, аляповатое лоскутное одеяло. Ваша вера не имеет смысла ни для кого, кроме вас самих.

— Мари! Я уже сломала парню руку. Совершенно ни к чему еще и оскорблять его.

Но та завелась — не остановить.

— Ты знаешь, Анастасия, что существует по меньшей мере сто различных тонистских сект, и у каждой свой устав? Они грызутся между собой по поводу тона их вилки — соль-диез это или ля-бемоль — и не могут прийти к согласию насчет имени собственного божества: то ли это «Великая Вибрация», то ли «Великий Резонанс». Тонисты сами себе отрезают языки, Анастасия! И выкалывают глаза!

— Так поступают экстремисты! — возразил брат Макклауд. — Большинство не такие. Мой орден, например. Мы локрийцы[16]. У нас самая большая крайность — это удаление собственных нанитов.

— Можно мы хотя бы вызовем амбу-дрона — путь отнесет тебя в оздоровительный центр? — спросила Цитра.

И опять он помотал головой.

— В монастыре у нас есть врач. Он обо мне позаботится. Наложит гипс.

— Наложит что?

— Вуду! — фыркнула Мари. — Древний знахарский ритуал. Обмазывают руку гипсом и оставляют на несколько месяцев. — Она вынула из шкафа деревянную вешалку и разломила пополам. — Вот, сейчас наложу шину. — И буркнула Цитре, предвидя ее следующий вопрос: — Опять вуду.

Она разорвала наволочку на полоски и туго прибинтовала половинку вешалки к руке тониста, так чтобы конечность не двигалась. Затем полоской ткани примотала пакет со льдом.

Брат Макклауд поднялся, чтобы уйти. Он открыл было рот, но Мари оборвала его:

— Если ты сейчас скажешь «Да пребудет с вами Вила», я врежу тебе второй половинкой вешалки!

Парень вздохнул, с гримасой прижал к себе сломанную руку.

— Тонисты вообще-то такого не говорят. Мы говорим «Резонируй чисто и правдиво». — Произнося это, он с пристально поглядел обеим собеседницам в глаза.

Мари с грохотом захлопнула дверь, как только проповедник переступил порог. Цитра смотрела на подругу так, будто видела ее впервые.

— Ты никогда и ни с кем еще так не обращалась! — воскликнула она. — С чего вдруг такая злость?

Мари отвела глаза — похоже, ей стало стыдно.

— Плевать! Это же тонисты.

— Серпу Годдарду тоже было плевать.

Мари метнула в Цитру острый взгляд. «Сейчас накричит», подумала девушка. Но та не стала.

— Наверно, это было единственное, в чем я с ним соглашалась, — сказала Кюри. — Разница заключается в том, что я оставляю за тонистами право на существование, несмотря на всю свою неприязнь к ним.

Это была правда. За все время, что они вместе, Цитра ни разу не видела, чтобы Мари выполола тониста, — в отличие от серпа Годдарда, попытавшегося уничтожить целый монастырь.

И тут обе подскочили, потому что в дверь снова постучались. Но на сей раз пришел работник отеля с обедом.

Усевшись за стол, Мари взглянула на оставшуюся после тониста глянцевую брошюру и оскалилась.

— «Откройся резонансу!» — передразнила она. — Есть только одно место, где у этой штуки будет действительно хороший резонанс. — И швырнула брошюрку в мусорное ведро.

— Всё? — осведомилась Цитра. — Можно теперь поесть спокойно?

Мари вздохнула, посмотрела на тарелку и нехотя принялась за еду.

— Когда я была немного моложе тебя, — проговорила она, — мой брат присоединился к секте тонистов. — Она замолчала и отпихнула тарелку. — Каждый раз, когда мы встречались с ним, он обдавал нас ушатами всякой чуши. А потом он исчез. Мы узнали, что он упал и ударился головой, но без нанитов-целителей и без медицинской помощи он умер. Они сожгли его тело до того, как прибыли амбу-дроны. Потому что так поступают все тонисты.

— Мне так жаль, Мари…

— Это было очень, очень давно.

Цитра хранила молчание, давая подруге время собраться с мыслями. Она знала: лучший дар, который она может поднести своей наставнице, — это выслушать ее.

— Неизвестно, кто и зачем учредил первую секту тонистов, — продолжала Мари. — Возможно, людям не хватало верований смертных времен и они хотели снова обрести религиозное чувство. А может, кто-то просто решил пошутить. — Она снова ушла в себя на несколько секунд, затем встряхнулась. — В общем, когда Фарадей предоставил мне возможность сделаться серпом, я ухватилась за нее обеими руками. Я хотела защитить свою семью от подобных ужасов, даже если при этом пришлось бы самой творить ужасы. Я стала Маленькой Мисс Убийцей, а потом, по мере взросления, Гранд-дамой Смерти. — Мари уставилась в тарелку, потом снова начала есть. Выпустила на свободу своих демонов — и аппетит вернулся.

— Я знаю, учение тонистов — полная ерунда, — сказала Цитра. — И все же, полагаю, для некоторых людей в нем есть нечто привлекательное.

— Как дождь для индеек, — возразила Мари. — Они задирают головы к небу, открывают клювы и захлебываются[17].

— Не те, которых выращивает Грозовое Облако, — сказала Цитра.

Мари кивнула.