Коллекционер чудес - Петровичева Лариса - Страница 33

— А к хозяину упыря? И к самому упырю?

Вернон отвел взгляд так, словно хотел что-то рассказать и не решался этого сделать.

— Август, скажите правду. Обещаю, что это останется между нами, — промолвила Аурика. — Если нет… то вы помните, чья я жена. И вы не выйдете отсюда.

— О да! — выдохнул Вернон. Похоже, именно такого поворота событий он и ожидал. — Ваш муж обещал меня кастрировать, если я к вам подойду, но почему-то до сих пор не делает этого. Кажется, я понимаю почему.

— Что вы знаете об упыре? — с нажимом повторила Аурика.

Вернон накрыл ее руку своей, и только теперь Аурика поняла, насколько опасную игру затеяла. На миг ей стало жутко, но, собравшись с силами, она смогла подавить страх.

Что, в конце концов, Вернон ей сделает тут, в этом доме? Не убьет же.

— Я видел его, — произнес Вернон, и Аурика с удивлением обнаружила, что доктору страшно. Сейчас, при свете дня, в просторной комнате и в полной безопасности, он почти дрожал от страха. — Я трижды видел упыря на кладбище. В последний раз — в тот день, когда вы решили навестить могилу дочки папаши Угрюма, буквально за пару минут до нашей встречи. Поэтому я и решил составить вам компанию. Пусть вы не невинная девица, но тем не менее…

— Господи… — прошептала Аурика.

— Высокий, в темном одеянии, бледное лицо и длинные волосы, — продолжал Вернон. — Он видел меня, но почему-то не бросился. Словно позволял себя рассмотреть. Давал понять, с кем я имею дело.

— Почему же вы никому не сказали? — спросила Аурика, испуганно глядя на анатома. Его душевный трепет передался и ей.

Вернон фыркнул:

— Чтобы на меня свалили все убийства? Вот уж нет! — Он выразительно завел глаза к потолку. — Я бывший государственный преступник, да и профессия моя такая, что меня сразу назначат на роль хозяина упыря. А пойти на виселицу ни за что ни про что — нет, это не по мне.

— Я никому не скажу об этом, — пообещала Аурика, и Вернон вздохнул с облегчением.

Помедлив, он поднялся, и она поняла, что расстановка сил поменялась: теперь, встав, доктор подавлял. Он будто играл с Аурикой, до определенного момента притворяясь слабым и пойманным врасплох, но теперь решил, что игра окончена.

— Я вам признателен, — кивнул Вернон. — Кладбище Эверфорта стоит на сети подземных ходов и туннелей, которые проложили еще язычники. Полагаю, где-то там, внизу, и скрывается упырь. Я пытался выследить его, но не смог.

— Вам не страшно ходить одному по кладбищу? — спросила Аурика, чувствуя, что снова попадает под какое-то странное обаяние доктора.

Они по-прежнему держали друг друга за руки.

— Страшно, — признался Вернон. — Я циник и реалист, но все, что относится к магии и темным силам, вызывает во мне ужас. И еще страшнее то, что никто до этого не пробовал остановить упыря и его хозяина. Меня это пугает намного сильнее.

Аурика подумала, что Дерек был прав и образ доктора становится по-настоящему романтическим. Бунтарь, защитник слабых и правдолюб отправлен в ссылку на север, он — человек, который не боится признаваться в своих ошибках и страхах и не скрывает неприятную правду. Он искренен, когда говорит и о любви, и о поражении, хотя его речи по-прежнему полны цинизма. Идеальный герой. Дерек не ошибся. Не будь Аурика готова к такому повороту событий, обязательно влюбилась бы в Вернона по уши.

— Пусть этот разговор останется между нами, — сказала она, и доктор тотчас же спросил:

— Вы не сердитесь на меня?

— Нет, — ответила Аурика. — Потому что вы кое-что для меня сделаете.

— А ты действительно изменился, старина, — вскользь отметил Маркус и тотчас же добавил: — Как-то мягче стал, душевнее.

Вспомнив трупы давешних бандитов, напавших на Аурику, Дерек криво усмехнулся и подумал, что с утверждением приятеля сложно согласиться. Но спорить не стал: Маркусу никогда и ничего нельзя было доказать, если он что-то вбивал в свою лобастую голову.

— Жена хорошо на меня влияет, — улыбнулся Дерек, всем своим видом давая понять, что не желает развивать эту тему. Сейчас, когда они быстрым шагом направлялись в сторону кладбища, где вчера скрылся упырь, он хотел сосредоточиться.

Но кое в чем Маркус все же был прав. С недавнего времени мысли об Аурике делали Дерека другим. Мягче и спокойнее, чем раньше. Здесь, конечно, не было любви, просто какая-то спокойная привязанность к хорошему человеку. Впрочем, сейчас он поймал себя на мысли о том, что совсем забыл о девушке, которая с ним спит. Все заняла Вера.

Она ни капли не изменилась. Сейчас, шагая среди надгробий и склепов, механически отмечая красные ленты, натянутые полицейскими там, где пробежал упырь, Дерек не переставал вспоминать: вот Вера стоит возле хозяина гостиницы, слегка поворачивает голову, и непослушный локон, выбившийся из прически, вдруг становится золотым, подсвеченный зимним солнцем.

Он вспомнил, как когда-то давно, в прошлой жизни, они занимались любовью в первый раз, и тогда волосы Веры, рассыпавшись по подушке, казались рыжим золотом в свете лампы на прикроватном столике. И Вера закусывала губу, чтоб не закричать от наслаждения, и глаза ее были закрыты, словно она хотела видеть в этот момент не Дерека, а другого человека…

— Вот сюда мы его, голубчика, и загнали. — В голосе Маркуса появились алчные голодные нотки. Дерек узнал их. Что может быть желаннее охоты на человека? Только охота на того, кто раньше был живым. — Рухнул под землю и был таков. Ты как, не боишься катакомб?

Катакомбы. Ну конечно, Дереку следовало об этом догадаться. Под старыми кладбищами частенько пролегала целая паутина подземных ходов, вырытых еще в языческие времена, когда истинно верующие укрывались там для молитв и спасались от преследователей. Странно, что до сих пор никто не додумался поискать упыря именно там.

Насколько Дерек помнил из учебников, упыри любят покой и тишину, поэтому предпочитают устраивать гнезда на чердаках и в подвалах, прячутся в глухих лесах и горных пещерах. Им нужно, чтоб их не трогали до той поры, пока жажда не выгонит из логова и не толкнет на поиски жертвы.

Дьявольщина, они ведь считались истребленными! Упырей изучали в курсе истории, а не на практических занятиях. В свое время инквизиция провела очень серьезную работу, смогла полностью уничтожить все источники с заклинаниями, но все-таки нашелся умник, который сумел все испортить.

— Боюсь, — признался Дерек. Катакомбы и подвалы всегда внушали ему безотчетный глухой ужас. — Но это не значит, что не сделаю.

Возле входа в катакомбы — надо сказать, очень изящно выстроенного — уныло топтался Мавгалли в компании пары инквизиторов. Скучные физиономии и отсутствие привычного запаха говорили о том, что новые приятели еще не успели приложиться к рюмочке и очень переживают по этому случаю. Хотя, возможно, их удручало близкое соседство с упырем. Поди знай, откуда он выпрыгнет! Но Дерек с удовольствием убедился, что подчиненные боятся его намного больше какого-то кровососа: стоило ему появиться из-за могил, как орлы вытянулись по стойке «смирно» и напустили на себя преданный и старательный вид. Молодцы. Внукам будут рассказывать, как на упырей охотились.

— Здесь открыто, господин старший советник. — Мавгалли предупредительно потянул за кольцо, и ворота с тихим стоном начали открываться.

Дерек ощутил мимолетное прикосновение той тошноты, которая появляется, если долго смотреть вниз, но почти сразу же сумел ее побороть. Хуже будет, когда он спустится под землю. Намного хуже.

Снова вспомнилось лицо Веры — она, как всегда, была вежливой, деликатной и милой, только в глазах кувыркались бесенята, точно такие же, как и в прежние времена. Было еще и искреннее удивление.

«Странно, — сказала она после того, как Дерек отправил Аурику через артефакт, который после этого окончательно вышел из строя, а сам отправился в коридор в надежде увидеть Веру еще раз. — Я не ожидала, что ты затеешь брак отчаяния».

Это было как пощечина. Даже больнее. Лучше бы она действительно ударила, так хотя бы было честно.