Законы Красного моря (СИ) - Пресняк Мария - Страница 73

Я  ощущала себя актрисой, занятой в каком-то затянувшемся спектакле или сериале.  Иногда я настолько вживалась в свою роль, что почти забывала о реальном положении вещей.  Через пару месяцев  Саид немного потеплел – а значит, можно было рассчитывать на то, что мои старания не напрасны.  Муж стал раньше возвращаться с работы, иногда сам предлагал выйти с нами на прогулку, и, аккуратно проверив его телефон, я убедилась, что смс и телефонных разговоров с Камиллой стало заметно меньше. Я мысленно потирала руки, но для полного спокойствия мне было необходимо получить разрешение на выезд ребенка. Я ждала повода начать разговор и пока не решалась возвращаться к этой теме.

В октябре я решилась принять Ислам. Где-то за месяц до этого я надела платок, и, убедившись, что никто на улице не тыкает в меня пальцем  (скорее, наоборот), понемногу привыкала к своей новой внешности.  Валид очень смеялся, увидев маму с покрытой головой, и глядя на него, смеялись Саид и вся его семья. Но я чувствовала, что всё по-доброму, и, не подозревая об истинных причинах моего решения,  они искренне рады. Порой меня мучили угрызения совести: я осознавала, что, попав в Россию, тут же сниму хиджаб  и наверняка  забуду и про пятикратную молитву, и про все остальное. С другой стороны, я действительно прочитала большое количество книг, нашла там много хорошего и частично прониклась духом мусульманской религии.  Наверное, это было хуже всего – будучи изначально не очень религиозной, сейчас я вовсе перестала считать себя христианкой, но, соблюдая нормы Ислама, понимала, что делаю это по большей части ради сына.  Обманывая Саида, я не испытывала угрызений совести  -  лицемерить перед Богом оказалось намного неприятнее.  Но я решила сделать все возможное, чтобы сын остался со мной, и не могла найти другого выхода.

К тому времени закончился очередной Рамадан и приближался  Курбан-байрам. На улицах стало многолюдно, зато жара немного спала, и мы с сыном частенько выбирались  погулять по травке в единственном на всю Александрию парке.  Валид рано начал ходить, а к полутора годам научился неплохо разговаривать,  и общаться с ним с каждым днем становилось все проще и приятнее. Правда, на светленького ребенка реагировали почти все прохожие,  и я не знала, куда деваться от излишнего внимания.

Мама постоянно говорила о желании прилететь в Египет, но по разным причинам поездка все время откладывалась. Когда она звала нас в Россию, я отговаривалась тем, что не хочу ехать без мужа, а Саид очень загружен по работе. Думаю, мама читала между строк моих нейтрально-успокоительных писем и понимала, что у нас в семье есть проблемы.  Пару раз она намекала, что я могу рассчитывать на ее помощь в любой ситуации – и я была безмерно благодарна за то, что мама не задает вопросов.  Иногда меня посещали мысли облегчить душу и во всем признаться, но я решила не перекладывать свои проблемы  на ее плечи.  Мама могла только посочувствовать – и видит Бог,  что сочувствие близкого человека было мне очень необходимо, но все же не настолько, чтобы  лишать маму покоя. Для моих русских подруг у нас все было прекрасно:  я расписывала Саида как самого замечательного мужа, ни словом не упоминая о событиях последних месяцев. Слышать сочувственные вздохи мне хотелось меньше всего  - лучше пусть девочки остаются в неведении. Никто не догадывался, кроме мамы –  я видела, что мое напускное веселье не может ее обмануть, но и она не могла оценить размеры катастрофы.  Приходилось быть не только актрисой, но и шпионкой – я перед всеми завралась и даже думать не хотела о том, что когда-нибудь придется объясняться.

Известие, что я приняла Ислам, в России восприняли спокойно.  Мама сказала, что не очень понимает различий между разными конфессиями, так как Бог все равно есть, и он один. Если мне удобнее и проще жить мусульманкой, то она не против.  Подруги похихикали над моими фотографиями в платке, но признали, что смотрится не так уж плохо, хотя и непривычно.

К октябрю мои отношения с мужем стали вполне сносными.  Окружающие были уверены, что у нас прекрасная, практически идеальная семья. Саид заметно оттаял, а я настолько вжилась в роль, что при разговоре уже не взвешивала каждое слово, а автоматически произносила нужные фразы.  Тем не менее, я не льстила себя надеждой, что проблемы остались позади. Если Саид начал выделывать такие фокусы – нет никакой гарантии, что это не повторится. Я не могу всю жизнь притворяться, ходить по лезвию ножа и гадать – получится в случае необходимости вывезти Валида в Россию или нет.  Моя цель – забрать сына, а потом уже выяснять отношения. И мужу придется сильно постараться, чтобы доказать свою лояльность. Если же у меня останутся хоть малейшие сомнения,  то Валид останется в России, пока ему не стукнет восемнадцать.

Я уверенно объясняла свою позицию, сидя  в гостях у новой русской подруги.  Валид резвился на полу с двухлетним Адамом, сыном хозяйки. Оля с мужем и сыном недавно переехала в Александрию из Хургады  - я случайно познакомилась с ней в интернете, и мы сразу подружились. Она была моей ровесницей, а Валид - почти ровесником Адама, и этого оказалось достаточно, чтобы открыть друг другу душу. Я рассказала Оле о своих проблемах, а Света с моего разрешения посвятила в них Таню.  Тем прохладным октябрьским вечером мы вчетвером сидели в гостиной и обсуждали мою ситуацию.

- Даже не знаю, как бы я поступила на твоем месте, - задумчиво сказала Оля. – Не дай Бог, конечно.

- Может быть, твой муж осознал свои ошибки? – неуверенно спросила Таня.

- Может быть, а может и не быть. Не хочу больше сюрпризов. Случая в аэропорту мне хватит на всю оставшуюся жизнь.

- Ну, сейчас ты вроде наладила отношения с родными и приняла их религию. Я так понимаю, это были две основные проблемы.

- Оль, вот если бы муж поговорил со мной по-человечески и объяснил, насколько это важно, я все осознала и сделала по доброй воле – тогда было бы в порядке. А он вел себя так, как будто мы чужие, не отпустил меня к больной матери.  Я, конечно, не идеал, но такого не заслужила.

- Ну, мать у тебя не болела, - примирительно сказала Таня. – А что в стоп-лист поставил, так может быть, просто перестраховался. Ты бы и не узнала об этом, если бы не попыталась увезти ребенка.

- Саид считал, что моя мама действительно болеет, – отбила я. - Тем более у нее и правда были проблемы со здоровьем. Представь, что мама, не дай Бог, в самом деле попадет в больницу –  и что мне делать?

- Я согласна с Аней, - сказала Оля после недолгого раздумья. – Конечно, даже думать не хочется, что у меня может сложиться подобная ситуация.  Никто из нас не проходил через это и не вправе бросить в нее камень.

- Да никто и не бросает, - возразила Света. – Мы же просто обсуждаем.  Естественно, решение все равно останется за Аней.

- Может быть, я дую на воду, - продолжала я мыслить вслух. – Но уж лучше так, чем еще раз обжечься. Я ведь полностью доверяла Саиду.  С чистым сердцем переехала и родила Валида – кстати, это Саид срочно хотел ребенка, и он же настоял на родах в Египте. Девочки в Москве предупреждали, чтобы я подстраховалась, но я никого не слушала.

 - А от такой ситуации никак не застрахуешься, – заметила Света. – Твой ребенок – гражданин Египта, так как его отец – египтянин. Если хоть в одном документе он указан как отец – ты уже рискуешь.

- Вот поэтому, если я увезу Валида в Россию, обратной дороги не будет.  Пусть Саид приезжает, объясняется, судится со мной, - пусть делает что хочет, но на моей территории.

- Неужели, живя в Египте,  никак нельзя застраховаться? – испуганно спросила Таня.

- Никак, - хмуро подтвердила Света. – И не только в Египте. Почти везде законы таковы, что детей от смешанных браков без согласия отца не выпустят. Это уже вопрос доверия и твоих взаимоотношений с мужем. Лучше всего не доводить до крайности.  Если вдруг почувствовала неладное – тут же с милой улыбкой отпрашиваешься в гости к бабушке, ребенка подмышку - и адьес.