Законы Красного моря (СИ) - Пресняк Мария - Страница 67

Принесли меню, Мухаммед сразу сделал заказ и наклонился ко мне.

- Ты в порядке?

Я кивнула.

- Хочешь узнать, о чем они говорят?

Еще один кивок.

- Вспоминают, когда были здесь в прошлый раз, - Мухаммед говорил, почти не разжимая губ, на пределе слышимости.

Я почувствовала, как кровь прилила к моим щекам.

Не знаю, сколько времени мы просидели в ресторане. Все плыло перед моими глазами. Пары взглядов было достаточно, чтобы убедиться: во-первых, это действительно Камилла. Во-вторых, муж воркует с ней так, что противно смотреть. Они смеялись и явно чувствовали себя совершенно счастливыми. Мухаммед казался смущенным.

Наконец я увидела, как официант принес им счет. Саид расплатился, и они с Камиллой направились к выходу.  Через несколько минут мой спутник вывел меня на улицу.

- Ты в порядке?

- Все нормально.

- Поедешь домой? – продолжал допытываться он.

- Мне нельзя в таком виде. Сначала где-нибудь переоденусь, - устало ответила я.

- Аиша, сейчас неподходящий момент... но может быть, ты оставишь свой номер телефона?

- Зачем? – не поняла я.

- Ну, мы могли бы встретиться. Когда ты будешь без никаба.

Я рассмеялась. Давненько меня не приглашали  на свидания.

- Мухаммед, я старше тебя. У меня есть ребенок. А главное -  я больше никогда не свяжусь с египтянином. Прости. Ничего личного -  я верю, что ты хороший парень.

Он хмуро кивнул.

- Твой муж ужасный человек. Мне хотелось его убить. Очень жаль, что тебе  не повезло.

- Спасибо, - искренне поблагодарила я. – Спасибо за все. А теперь мне пора.

Только сев в такси, я вспомнила, что у Мухаммеда осталась наша с Саидом свадебная фотография.

В Сан Стефано я зашла в первый попавшийся туалет и скинула там свое одеяние восточной женщины. Абая и никаб так и остались лежать на полу в кабинке. Может быть, они еще кому-нибудь пригодятся.

А я забрала сына, вернулась домой и продолжила играть свою роль послушной, наивной и ни о чем  не подозревающей жены – в ожидании, когда будут готовы документы Валида.

Первые дни было безумно больно. Я бродила по дому, словно зомби, натыкалась на предметы и постоянно плакала. Если бы Саид обращал на меня хоть малейшее внимание, он бы сразу заметил неладное, но муж даже не смотрел в мою сторону. Тогда я разозлилась. Мне хотелось выбросить его вещи за дверь, сменить замки, а затем поехать к сопернице, вытащить ее голой на улицу, выцарапать глаза, выдрать волосы и повесить на шею табличку "Шармута" (*Шармута – проститутка (араб.) – прим. авт.) Я постоянно прокручивала в голове эту картину и бесилась от невозможности осуществить задуманное.  А потом злость ушла, оставив вместо себя непроходящую глухую тоску и отчаяние.

Довольно часто я думала о том, чтобы открыть карты и поговорить с Саидом: признаться, что читала его смс и видела их с Камиллой в ресторане. Я бы дорого дала за удовольствие посмотреть на лицо мужа в эту минуту. Пару раз слова откровенности почти срывались с моего языка – но в последний момент я пугалась и не решалась начать разговор. Если бы знать наверняка, что он разрешит нам с Валидом улететь в Россию... Но я ни в чем не была уверена и понимала, что шансы получить разрешение на вылет выше в нынешней ситуации, когда Саид  считает меня слепой и безгранично наивной.

Бывали моменты, когда больше всего мне хотелось поделиться с кем-то из близких. Но я так и не смогла ничего рассказать маме. Зачем ей лишние переживания? Вот привезу Валида в Россию, тогда придется объяснять ситуацию, - но, по крайней мере, мы будем на одной территории. А подруги... подруги меня предупреждали: и насчет Саида, и насчет детей. Они, конечно, посочувствуют, но что толку.

Порой я колебалась, не зная, имею ли право лишать ребенка отца. Муж предал меня, но несмотря ни на что, Валид оставался его сыном. Пока я не была полностью уверена, что Саид хочет развестись и забрать  ребенка, хотя ситуация  давно вышла из-под моего контроля и ухудшалась с каждым днем. Но все-таки, если я ошиблась? Вдруг все еще можно исправить? Я думала об этом каждую ночь, лежа без сна в своей постели. Иногда я шла в гостиную, садилась рядом с Саидом (он давно не ночевал в нашей спальне), смотрела на спящего мужа и гадала, что у него в голове. Неужели он меня совсем не любит? Неужели этот мужчина, который когда-то назвал меня своей, теперь хочет отобрать моего сына? Я чувствовала, что в любой момент могу передумать, если увижу со стороны Саида хотя бы один ласковый жест, хотя бы один шаг мне навстречу. В глубине души я мечтала кинуться ему на шею и выплакаться, признаться во всем и услышать в ответ, что мы все начнем сначала и обязательно будем счастливы. Но Саид продолжал жить своей жизнью:  давал мне денег на хозяйство и возвращался домой поздно ночью, избегая встреч и разговоров со мной. Стена между нами с каждым днем становилась все  выше. В конце концов, устав от терзаний, я решила, что не вправе рисковать ребенком. Вернуться в Египет не проблема, а вот смогу ли я выехать отсюда вместе с сыном - большой вопрос. Пора взглянуть правде в глаза:  я не понимаю, что происходит, ничего не знаю о планах Саида и никак не контролирую ситуацию. А ставки слишком высоки... Надо увозить Валида, а потом объясняться с мужем.

Иногда я анализировала свое поведение, искала ошибки – и, конечно, находила. Я хорошо знала, что обижает Саида. Он хотел, чтобы я стала частью его семьи - а я умышленно сторонилась всех его родственников. Он хотел  увидеть  во мне интерес к его религии - а я даже не думала об этом. Дело не в том, что, изучив Ислам, я решила остаться христианкой - возможно, как раз это Саид смог бы понять. Но мне было удобнее жить,  не задумываясь о религии - хотя в глубине души я понимала, насколько этот вопрос важен для мужа. Я видела свои ошибки и знала, что вела бы себя совершенно иначе, дай мне судьба шанс начать все сначала. Единственное, чего я не понимала – как и когда эти проблемы разрослись до масштабов вселенской катастрофы. Настало время признать, что мы с мужем живем, как чужие люди, как квартиранты на одной жилплощади - и я не видела никаких намеков на то, что Саид даст мне шанс все исправить.

Через несколько недель, показавшихся мне бесконечными, мы наконец собрали документы  на гражданство и отнесли их в консульство. Я чувствовала, что время утекает сквозь пальцы, как песок. Саид ходил грустный и раздражительный, и мне стоило неимоверных усилий хотя бы в его присутствии изображать неведение и казаться веселой. Я делала вид, что всем довольна и ничего не замечаю, хотя мы разговаривали крайне редко и только на бытовые темы. Муж не реагировал, когда я пыталась его обнять или спрашивала, что происходит. Я чувствовала, что он будет против поездки Валида в Россию – значит, нужно придумать серьезную причину.

Перебрав множество вариантов, мне не пришло в голову ничего лучшего, чем  сказать о болезни матери. Саид знал, что прошлой зимой у нее  были проблемы со здоровьем, и никак не мог проверить мои слова - у него даже не было маминого телефона. Я надеялась, что в его глазах эта причина будет достаточно весомой и уважительной, репетировала свою "речь" и ждала подходящего момента для разговора.

Такой момент настал однажды вечером, когда Саид пришел с работы раньше обычного и в хорошем настроении. Он играл с Валидом, а я подогревала ужин и готовилась к объяснению. Сделав расстроенное лицо (обычно в присутствии мужа я старалась улыбаться), я поставила тарелки на стол и, негромко вздохнув, взяла сына на руки. Саид искоса взглянул на меня.

- Аня, что случилось?

- Ешь, ешь. Потом расскажу.

- Нет, говори сейчас. Я же вижу, что ты в последнее время очень странная. – Надо же, оказывается, он не совсем ослеп.

- Прости, не хотела тебя тревожить. Я вижу, что у тебя проблемы на работе...

- Я тебя слушаю. Что случилось?

- Мама, - выдохнула я и расплакалась. Это оказалось несложно. Все слезы, которые я копила внутри последние два месяца, вырвались наружу. Теперь главное -  не сказать ничего лишнего. Я рыдала и никак не могла остановиться. Саид испугался и вскочил со стула.