Круг двенадцати душ - Матлак Ирина - Страница 55

Когда часы пробили три, в комнату вошла экономка, сопроводившая меня в столовую. Прислуга сегодня постаралась, и сервировка стола превосходила все ожидания. Привычная посуда была заменена дорогим и явно старинным фарфором, в небольших вазах стояло несколько букетов роз, белая кружевная скатерть также исчезла, уступив место бордовой.

Мне отвели место во главе стола, по обе стороны которого сидели словно неживые девушки. Если еще некоторое время назад они изредка говорили хоть что-то, то теперь молчали, и эта повисшая за столом тишина была самым тяжелым испытанием. Как ни старалась, я не могла отделаться от ощущения, что праздничный обед проходит в могильном склепе.

В целом к этому я уже привыкла, но что меня действительно изумило — это присутствие за столом Делоры. Я просто не поверила себе, когда увидела ее по правую руку от меня. Девушка выглядела ужасно, но все же лучше, чем в то время, когда бесчувственно лежала в своей комнате. Она была такой же бледной и безучастной ко всему, как и прочие, но само ее присутствие послужило мне огромной поддержкой.

Вероятно, дело было в приближающемся ритуале, до которого осталось всего пять дней. Кругу не был нужен живой труп, и Делору, насколько это требовалось, привели в чувство, сравняв со всеми остальными. Угрозы она больше не представляла, и держать ее взаперти было ни к чему.

Но самое главное, что поддерживало меня и не давало сорваться, — это осознание того, что сегодня произойдет. Обменявшись со мной взглядом, Габи едва заметно кивнула, и я мысленно с облегчением выдохнула, понимая, что ей удалось добавить переданный Кираном нейтрализатор в одно из блюд.

Дженкинс был предельно услужлив, подавая к столу искусно приготовленную Джиной еду. Сегодня нас угощали сырным суфле, запеченной с яблоками свининой и рагу из крольчатины. Чечевичный суп с бараньими ребрышками и колбаски с пюре также входили в праздничное меню, а на десерт каждой девушке подали порционные шоколадные тортики.

Насколько я могла судить, нейтрализатор Габи добавила в рагу, потому что именно с ним проделать это было проще всего. Внимательно наблюдая за девушками, я отметила, что каждая из них съела свою порцию до конца. Теперь даже выпитый за десертом чай не мог на них воздействовать.

Не могло не радовать и отсутствие Виктора. Прислуги на этот раз за столом тоже не было, как и Кирана.

Однако чем ближе становился вечер, тем больше я нервничала. Мне казалось, я сумела морально подготовиться к обряду, но все мое естество до сих пор этому противилось. Я чувствовала, что его суть — такая же тьма, как и многие другие пережитки колдовского прошлого.

Когда праздничный ужин был закончен, началась подготовка к традиционному обряду с купанием. Оливия и Фиона под руководством миссис Эртон вынесли на улицу ту же ванну, в которой месяц назад лежала Кэсси. Оставив горничных дальше управляться самим, экономка отвела меня в одну из гостиных первого этажа, где я должна была переодеться.

Медленно расстегивая крючки на моем платье, она произнесла:

— Мне жаль, но уже ничего не изменить. Боюсь, это ваш последний день рождения, леди Кендол.

Я сжала кулаки, до боли впившись ногтями в ладони, и сделала вид, что не слышала. Спокойно стояла, позволяя экономке переодевать меня, и сосредотачивалась на мыслях о предстоящем побеге. Минувшим вечером Киран посетил каждую из девушек и рассказал, что им следует делать. Ответить они, естественно, не могли, но его слова должны были услышать и понять.

Словно обуреваемая недобрым предчувствием, погода переменилась. За окном резко потемнело, усилился ветер, а отдаленные раскаты грома предвещали скорую грозу.

Никогда переодевание не вызывало у меня никаких особенных чувств и воспринималось как нечто привычное. Но сейчас, оказавшись обнаженной среди этой темной, покрытой налетом времени комнаты, перед глазами экономки, я чувствовала себя как никогда беззащитной. Тем не менее виду не подала и продолжала стоять, подняв голову и расправив плечи, пока миссис Эртон не надела на меня свободную белую сорочку.

Неспешно, одну за другой, она достала из моих волос шпильки, и черные пряди свободно заструились по спине. Босые ступни замерзли от прикосновения к холодному полу, и пока мы шли на улицу, я едва сдерживала желание поежиться и обхватить себя руками.

Снова вспоминая детскую сказку о принцессе, сохраняла лицо и не позволяла ни единой эмоции на нем отразиться. Никто не узнает, что мне страшно и холодно, никто не поймет, как трепещет душа и как болезненно сжимается сердце.

Белая ванна на изящных, немного поцарапанных ножках стояла рядом с кустами роз. Алые лепестки покоились на поверхности воды, душисто пахнущей ароматными маслами. Пламя свечей, что окружали эту импровизированную купальню, подрагивало от порывов усиливающегося ветра, но не гасло.

— Прошу, леди Кендол, — произнесла экономка, указав на ванну.

Помедлив не дольше пары секунд, я встала на лежащий около нее деревянный брусок, а после шагнула в горячую воду. Немного постояла и плавно опустилась всем телом, оставив на поверхности лишь голову.

«Только не думать… — отчаянно крутилась в сознании одна и та же мысль. — Не думать о том, что происходит. Я всего лишь принимаю ванну…»

Тучи сгущались, гром гремел уже ближе, словно природа в самом деле реагировала на совершаемый обряд. Стоящие поблизости девушки были привычно молчаливы, их глаза — пусты, и я старалась отрешиться от их присутствия. Воспринимать все так, словно нахожусь здесь одна.

Собираясь закрыть глаза, я внезапно наткнулась на пристальный, прожигающий насквозь взгляд. Неподалеку, прямо напротив меня стоял Виктор, мрачно взирающий на разворачивающееся действо.

— Боже, — беззвучно прошептала я и смежила веки, оказавшись в полной темноте.

Слова экономки, что зазвучали через несколько мгновений, вызвали по коже мелкую дрожь, которой не могла воспрепятствовать даже горячая вода. Подобно тяжелым камням, они падали на меня, придавливали и мешали размеренно дышать.

Неужели кто-то действительно считал такой обряд благим? Неужели никто и никогда не чувствовал, насколько он напитан губительной, лишающей воли тьмой?

Страх и отчаяние, преследовавшие меня больше месяца, желали захватить полную власть. Мои личные змеи вернулись — они шипели и надувались, с каждым произнесенным миссис Эртон словом становясь все больше.

В какой-то миг звучащие отрывистые фразы разбавил стук капель — начался дождь. Я не знала, сколько времени прошло и как долго еще предстояло находиться в воде, но чувствовала, что еще немного — и просто не выдержу.

Должно быть, каждому отмерено вынести ровно столько, сколько он способен вынести. Потому что в самый отчаянный момент, когда я была готова кричать от ужаса и бессилия, все прекратилось.

Голос экономки затих, и я медленно, точно во сне, открыла глаза.

С облегчением, какое вообще могла теперь испытать, увидела, что Виктора в саду нет. Дождь усилился, пламя свечей погасло, экономка велела Оливии отвести девушек в дом. Скованная ужасом, будто лишенная всяких сил, я продолжала лежать в остывающей воде и смотреть на темное грозовое небо. Говорят, вода притягивает молнии — может, одна из них сейчас ударит в меня? Лучше умереть от бушующей стихии, чем отдать свою душу в жертву черной магии…

— Осторожно, леди Кендол, — проговорила экономка, помогая мне подняться. — Вот так, не спешите.

Меня укутали в теплое одеяло и отвели в особняк. Но прежде чем в него войти, я увидела наблюдающего за нами Кирана. Глаза его смотрели решительно, а уголки губ были приподняты в почти незаметной, ободряющей улыбке. Его присутствие позволило мне собраться и вспомнить, что уже сегодня весь этот кошмар должен закончиться. Нельзя позволять отчаянию брать верх, тем более сейчас, когда мне довелось пережить один из самых худших моментов в жизни.

К этому времени в моей комнате растопили камин. Некоторое время я провела, сидя перед ним и грея руки о горячую кружку. Смотрела на красный чай и видела в нем отражение своего лица, которого не узнавала. Почему-то именно теперь вспомнилась себе такой, какой была всего полтора месяца назад. Никогда я даже помыслить не могла, что жизнь способна перевернуться за столь короткий срок. Сейчас мне думалось, что все мое прошлое было лишь подготовкой к настоящему.