Не отпускай - Кобен Харлан - Страница 6

Они наверняка знают кое-что о моем прошлом. Но этого слишком мало.

– Выходит, вы искали Мауру Уэллс по собственной инициативе? – спрашивает Рейнольдс.

– В некотором роде.

– И, как я понимаю, вы ее не нашли.

– Верно.

– Есть какие-нибудь соображения о том, где Маура была последние пятнадцать лет?

Мы уже на хайвее, едем на запад. Я все еще пытаюсь составить для себя правдоподобную картину. Пытаюсь уложить мои воспоминания о Мауре в контекст Рекса. Я теперь думаю о тебе, Лео. Ты дружил с обоими. Это о чем-то говорит? Может – да, может – нет. Мы все учились в одном выпускном классе. Но насколько Маура была близка с Рексом? Или Рекс случайно ее встретил?

– Нет, – отвечаю я. – Никаких соображений.

– Странно, – говорит Рейнольдс. – Маура Уэллс никак не проявляла себя в последнее время. Ни кредитки, ни банковских счетов, ни уплаты налогов. Мы все еще проверяем – нет ли каких-нибудь следов на бумаге…

– Вы ничего не найдете, – говорю я.

– Вы проверяли.

Это не вопрос.

– Когда Маура Уэллс исчезла из поля зрения? – спрашивает Рейнольдс.

– Насколько я могу судить – пятнадцать лет назад, – отвечаю я.

Глава четвертая

Место убийства на небольшом отрезке тихой подъездной дороги, какие встречаются рядом с аэропортами или железнодорожными депо. Жилых домов здесь нет. Промышленный парк, знавший лучшие дни. Там и тут складские сооружения, либо уже заброшенные, либо на пути к этому.

Мы выходим из полицейской машины. Несколько самодельных ограждений на месте преступления, но машина может их объехать. Пока я не вижу, чтобы кто-то здесь проезжал. Делаю себе заметку на память: редкий трафик. Кровь еще не смыта. Место, где лежал Рекс, обведено мелом. Не помню, когда в последний раз видел такое – реальные очертания мелом.

– Введите меня в курс дела, – прошу я.

– Вы здесь не в роли следователя! – рявкает Бейтс.

– Вы чего хотите – состязания, кто круче, или хотите поймать убийцу?

Бейтс, прищурившись, смотрит на меня:

– Даже если убийца копа – ваша старая пассия?

В особенности если. Но вслух я этого не говорю.

Еще минуту они упрямятся, потом Рейнольдс начинает:

– Полицейский Рекс Кантон останавливает здесь «тойоту-короллу» приблизительно в час пятнадцать ночи, предположительно для проверки водителя на алкоголь.

– Насколько я понимаю, Рекс сообщил об этом по рации?

– Да, сообщил.

Таковы требования протокола. Если ты останавливаешь машину, то сообщаешь по рации или проверяешь регистрационный номер, чтобы узнать, не украдена ли машина, не было ли на нее ориентировок и всякое такое.

– И чья это была машина? – спрашиваю я.

– Взята напрокат.

Меня это беспокоит, как беспокоит и многое другое в данном деле.

– Это не одна из больших сетей?

– Что?

– Арендная компания. Не «Герц» или «Авис»?

– Нет, маленькая фирма какого-то Сэла.

– Выскажу предположение, – начинаю я. – Это случилось близ аэропорта. Без предварительного бронирования.

Рейнольдс и Бейтс переглядываются.

– Откуда вы знаете? – спрашивает Бейтс.

Я игнорирую его вопрос, смотрю на Рейнольдс.

– Машину взял напрокат человек по имени Дейл Миллер из Портленда, штат Мэн, – говорит она.

– Документы, – спрашиваю я, – фальшивые или украденные?

Они снова переглядываются.

– Украденные.

Я прикасаюсь к крови. Засохшая.

– Камеры наблюдения в прокатной компании?

– Нам скоро передадут запись, но тот, кто выдавал машину, сказал, что Дейл Миллер – пожилой человек лет шестидесяти, а то и семидесяти.

– Где нашли машину? – спрашиваю я.

– В полумиле от аэропорта Филадельфия.

– Сколько человек по отпечаткам?

– На переднем сиденье? Только отпечатки Мауры Уэллс. Агентство тщательно моет салон после каждого клиента.

Я киваю. На улицу сворачивает грузовичок, неторопливо проезжает мимо нас. Первая машина, которую я здесь вижу.

– Переднее сиденье… – повторяю я.

– Что?

– Вы сказали: отпечатки на переднем сиденье. С какой стороны – водительской или пассажирской?

– И там, и там.

Я осматриваю дорогу, отмечаю положение упавшего тела, очерченного мелом, пытаюсь сложить все это воедино. Потом поворачиваюсь к ним.

– Гипотезы?

– В машине двое – мужчина и ваша бывшая, Маура, – отвечает Рейнольдс. – Кантон останавливает их для проверки. Что-то ему не нравится. Они впадают в панику, стреляют Кантону два раза в затылок и делают ноги.

– Стреляет, вероятно, мужчина, – добавляет Бейтс. – Он вышел из машины. Ваша бывшая перелезает на водительское место, он садится на пассажирское. Это объясняет ее отпечатки на водительском сиденье и на пассажирском.

– Как мы уже говорили, машину арендовали по украденным документам, – продолжает Рейнольдс. – Так что, мы полагаем, мужчине как минимум было что скрывать. Кантон останавливает их, чувствует – дело здесь нечисто, и это стоит ему жизни.

Я киваю, словно в восторге от их умозаключений. Их гипотеза не верна, но, пока у меня нет ничего лучше, я помалкиваю, чтобы не настраивать их против себя. Они что-то утаивают от меня. Я бы, вероятно, делал то же самое на их месте. Мне нужно выяснить, что именно они утаивают, а единственный способ добиться этого – дружелюбие.

Я включаю самую обаятельную из своих улыбок и говорю:

– Могу я посмотреть запись видеорегистратора?

Это, конечно, ключевой вопрос. Часто регистраторы мало что показывают, но в данном случае покажут достаточно. Я жду ответа – у полицейских есть все права на этом приостановить сотрудничество, – но, когда они снова обмениваются взглядами, я чувствую: тут что-то новенькое.

Им словно неловко.

– Почему бы вам не перестать валять дурака? – говорит Бейтс.

Больше очаровательные улыбки не работают.

– Мне было восемнадцать, – отвечаю я. – Выпускной класс. Маура была моей подружкой.

– И она порвала с вами, – подхватывает Бейтс. – Вы нам это уже сообщили.

Рейнольдс движением руки призывает его помолчать.

– Что случилось, Нап?

– Мать Мауры, – говорю я. – Вы, видимо, нашли ее. Что она сказала?

– Вопросы задаем мы, Дюма, – отвечает Бейтс.

Но Рейнольдс опять чувствует, что я хочу помочь.

– Да, мы нашли мать, – говорит она.

– И?..

– Она заявляет, что много лет не общалась с Маурой. Что понятия не имеет, где ее дочь.

– Вы говорили с самой миссис Уэллс?

– Она отказалась беседовать с нами, – качает головой Рейнольдс. – А это заявление сделала через адвоката.

Значит, миссис Уэллс наняла адвоката.

– Вы ей поверили? – спрашиваю я.

– А вы?

– Нет.

Я пока не готов сообщить им эту часть. После того как Маура бросила меня, я пробрался в их дом, взломав двери. Да, глупо, импульсивно. А может, и нет. Я чувствовал себя потерянным, сбитым с толку, получив двойной удар: потерял брата, а потом любовь всей моей жизни. Может, это и объясняло мое поведение.

Зачем я пробрался в дом? Я искал какие-нибудь указания на то, куда делась Маура. Я, восемнадцатилетний парнишка, изображал из себя детектива. Я почти ничего не нашел, но из ванной комнаты украл две вещи: зубную щетку Мауры и стакан. Я тогда не подозревал, что со временем стану копом, но сохранил их на всякий случай. Не спрашивайте зачем. Но так я сумел ввести отпечатки Мауры и ее ДНК в систему, когда у меня появилась такая возможность.

Да, меня еще и поймали. И не кто-то, а полиция. Конкретно капитан Оги Стайлс.

Тебе ведь нравился Оги, да, Лео?

После того случая Оги стал для меня кем-то вроде наставника. Это из-за него я пошел работать в полицию. Он и с отцом дружил. Дружки-забулдыги – так их можно было назвать. Нас всех связала трагедия. Это сближает – когда человек переживает то же, что и ты, – правда боль никуда не уходит. Отношения кнута-пряника – точное определение горько-сладкого.

– Почему вы не доверяете ее матери? – говорит Рейнольдс.