Убивец магов: Калибр 9 мм; Война нелюдей - Шаргородский Григорий Константинович - Страница 31

Эдерай сделал еще два поворота, проносясь коридорами настолько быстро, что едва не касался колючек в узких местах. Лабиринт был местом без поблажек, а местные колючки могли жестоко исцарапать даже повелителя.

Запах крови становился все сильнее, к нему примешивалась вонь кислого пота и страха. Впереди мелькнула мелкая фигурка, и Эдерай ускорился. Его поджарый силуэт словно размылся в воздухе. Шелест листьев смешался с восторженным шепотом зрителей и стал сильнее. И вот он – решающий момент. Жертва выскочила на окруженную колючими стенами поляну, из которой выходили три коридора. Эдерай метнулся следом и едва не споткнулся от удивления и разочарования. Жертвой оказался человеческий детеныш – запыхавшийся, жалкий и грязный. На звереныше висели обрывки одежды, а в руках он сжимал ржавый металлический клинок. Эдерай глухо зарычал, но азарт уже захлестнул его с головой, заставляя прыгнуть вперед.

Разочарование едва не сыграло с ним злую шутку: звереныш оказался не так уж прост. Жертва резко отскочила в сторону и взмахнула своей железякой.

Эльф не знал, что Васята был рожден в старом казачьем роду и, несмотря на все протесты отца-интеллигента, тайком, во время летних каникул в станице, учился у деда владению шашкой. Когда его выбросили на арену, по странной случайности рядом на траву упал именно казачий клинок. Мальчик прикоснулся к холодной поверхности оружия и впервые с момента своего плена отбросил страх.

Эдерай был настолько удивлен, что даже вскрикнул, когда плохо заточенное железо скользнуло по ребрам, оставляя неглубокую царапину. Впрочем, хорошо тренированному телу удивление было чуждо, и оно, едва коснувшись ногами земли, без напоминания хозяина изогнулось в сложном пируэте. Левая рука короля помогла телу жертвы довернуться в направлении удара, а зажатый в руке нож воткнулся зверенышу прямо в затылок. Шелест приглушенного шепота застыл на высшей ноте и оборвался абсолютной тишиной.

Эдерай выдернул клинок из жертвы, и маленькое тело безвольно упало на траву.

«Это был славный бой, звереныш. Ты достоин смерти от рук повелителя», – подумал король и пошел в сторону внезапно раздвинувшихся колючих стен. Образовавшийся тоннель вывел за границы Лабиринта. На входе ожидал Аил с телохранителями.

– Прости, повелитель, я не ожидал, что этот щенок окажется таким быстрым.

– Если бы он оказался хоть чуточку медленнее, ты бы спел песнь «Падающего листа» прямо здесь и сейчас. Ты едва не опозорил своего господина, гнилой пенек. – Эдерай говорил тихо, но его ярость захлестывала всех вокруг. Эльфы свиты побледнели, а сам Аил оставался спокоен.

«Он боится моей смерти больше, чем своей», – раздраженно подумал Эдерай, в очередной раз удивляясь поведению своего наставника. Это было дико, но, похоже, Аил любил своего господина и воспитанника.

«Старик слишком долго общался с людьми», – резюмировал король, и эта мысль только усилила его раздражение. Эдерай вырос в мире, где можно любить Природу, обожать красоту Мира, но проявление чувства к себе подобным считалось слабостью.

– Еще раз позволишь себе такое – и я избавлю тебя от необходимости жить. Мне уже не нужен наставник, я не тот росток, которому умудренный опытом воин помогал пробиваться к солнцу. Помни об этом. – Король жестко посмотрел в глаза лорду-разведчику. Увидев, как они подернулись ледком отчуждения, он резко развернулся и пошел в сторону центральной части дворца.

Зал торжеств Эвол-холла искрился блуждающими огнями, они проносились по изгибам лиан и причудливо вплетались в узор звезд, заглядывающих в широкие просветы потолка. Эдерай восхищенно переводил взгляд с огней на светящиеся одежды собравшихся в зале высокородных. Он специально не приходил в зал торжеств до этого дня, чтобы получить максимум впечатлений. Сотни лет проносятся над нестареющими высокородными, оставляя в душе лишь пепел скуки, и подобные моменты являлись единственной радостью в долгой жизни короля эльфов.

До того как распустился последний его лепесток, дворец не имел имени. Но в канун праздника «начала цветения» гигантское здание получило свое название. Эвол-холл – так тысячелетия назад назывался дворец первой династии королей, и Эдерай решил, что это название добавит новой династии значимости и солидности.

В зале торжеств возвышение с троном находилось не в центре, а у основания лепестка, и Эдерай имел возможность окинуть одним взглядом все собравшееся общество. На балу, посвященном первому распустившемуся бутону, собралась вся элита нового мира. Эдерай был даже немного удивлен количеством высокородных, находящихся в прямом кровном родстве с ним и его лордами.

Огромная толпа бурлила и медленно перетекала по узорному полу зала. Эльфы сбивались в небольшие группы и тихо обсуждали ведомые только им проблемы.

Пообщавшись с одними собеседниками, высокородные переходили к другим, вплетая свои мысли в сложные кружева слухов и придворных интриг. Эльфы благородной крови проводили бо́льшую часть жизни в уединении, поэтому отводили душу на праздниках, торопясь высказать накопившиеся мысли и потуже затянуть узлы интриг. Эдерай недовольно поморщился: все это напоминало ему копошение насекомых – ведь без великой цели даже самый родовитый из Народа был жалок, пытаясь отвоевать себе еще одну крупицу власти и влияния.

Всеобщему бурлению не был подвержен лишь дальний угол зала, где своего часа дожидались гости. Король специально сдерживал порывы оставшихся в Темном Мире кланов. Он намеренно обделял вниманием всех, кто пытался пробиться к нему, но при этом оставлял небольшую лазейку для самых настойчивых. Король позволил эрлу клана Древесного Корня принимать в гостях представителей родственных кланов. Тонкий ручеек таких «родственников» пробивался сквозь портал и накапливался в столичной резиденции Коровата.

«Интересно, когда это клан Озерной Лилии стал родственником Древесному Корню?» – подумал ярл, с насмешливым удивлением наблюдая за эрлами двух кланов. Тонкий, можно даже сказать, болезненно-хрупкий эрл озерных эльфов смотрелся рядом с коренастым, словно старый дуб, владыкой Древесного Корня гротескно и странно.

Гость, заметив взгляд короля, вздрогнул и решительно направился в сторону трона. Вслед за ним потянулись еще два эрла более слабых кланов и три эльфа, которые являлись всего лишь главами родов.

Лассарин, эрл клана Озерной Лилии, остановился за десяток шагов до возвышения с троном и замер. Бурление и шепот вокруг начали стихать, как только делегация направилась к королю, а когда она достигла подножия трона, в зале воцарилась абсолютная тишина. Было слышно, как в плетениях потолочных лиан заливаются сверчки. Эдерай внутренне улыбнулся – при постройке дворца эти маленькие проказники лезли во все щели, и «поводыри» не знали, как с ними бороться. Все решила тяга повелителя к музыке – ему понравились стрекочущие рулады маленьких насекомых. Теперь у «поводырей» появилась новая головная боль: они должны были создать из представителей природы незнакомого мира настоящих симбионтов для дворца.

Пока король предавался размышлениям, эрл озерников решил подать голос:

– Повелитель, весь клан Озерной Лилии в моем лице приветствует тебя и шлет свое восхищение и дары. – Эрл слегка пошевелил тонкими пальцами, и вперед выступили два озерника с накрытыми тонкими покрывалами подносами. Но как только они шагнули к трону, перед ними материализовался овр-ветеран. Овр, который стал уже привычным сопровождением для короля, постоянно удивлял своего повелителя. Эдерай раньше не представлял, что мощные, но немного неуклюжие овры способны двигаться так тихо и стремительно. С годами ветераны совершенствуются, и глядя на то, как удивленно застыли высокородные носильщики, король порадовался своему предусмотрительному решению сохранить в Войне Кланов большинство овров-ветеранов.

Овр повел необъятной ширины плечами, при этом возмутительно испортив торжественную атмосферу скрипом кожаных ремней. Заросшая длинными черными волосами голова кивнула, и эльфы покорно положили дары у ног «презренного животного». Овр удовлетворенно сморщил покрытую шрамами морду. Затем сделал два быстрых шага назад и вновь исчез. Теперь Эдерай внимательно следил за движениями «рожденного в утробе» и увидел, что тот спрыгнул в проем, на секунду образовавшийся в плетении пола. Король понимал, что подобные действия не могли быть инициативой овра, и здесь наверняка приложил руку Аил. Он даже подумал, что старик слишком много себе позволяет, но, когда перевел взгляд на перекошенные лица гостей и собственных подданных, ему стало весело.