След менестреля (СИ) - Астахов Андрей Львович - Страница 42

Над полем боя стало так тихо, что я услышал стук крови у себя в висках. А потом грянул торжествующий вопль — конница Джарли пошла в широкий промежуток в стене деревьев, оставшийся на месте ворот. Снова захлопали выстрелы.

Сам не помню, как мы с Даэгом оказались на мосту, где трупы вильфингов, коней и воинов Джарли лежали кучами, перекрывая дорогу. Вместе с эльфами Холавида и спешившимися стрелками Каттлера мы перебрались через эти страшные завалы и оказались внутри внешнего периметра крепости. Тут уже все было кончено: латники в несколько секунд перебили пару десятков орденцев и оборотней, оставашихся во дворе. И вот здесь стало ясно, что радость по поводу прорыва в Волчье логово оказалась малость преждевременной.

От ворот бывшего частокола до каменного пояса укреплений было метров пятьдесят, и все это пространство простреливалось насквозь. Едва мы оказались внутри, с машикулей и из бойниц цитадели начался такой плотный огонь, что немедленно пришлось прятаться за повозкой с бочками, брошенной у ворот. Двор наполнился дымом, воплями, ржанием лошадей. Стреляли густо, но, к счастью, неточно, так что стрелы и пули большей частью попадали в стволы деревьев выше наших голов. Солдаты Джарли, пешие и конные, отвечали огнем на огонь, но вряд ли эта стрельба была эффективна. У меня екнуло сердце — мы попались в ловушку.

Рядом со мной упал какой-то латник, получивший пулю в ногу — он кричал и зажимал рукой рану, из которой сочилась кровь. Я ткнул его золотым концом посоха. Латник перестал орать, уставился на меня выпученными глазами. У меня не было времени выслушивать его благодарности: бледный, как привидение Даэг обратил мое внимание на балкон над воротами цитадели, где появились зловещие белые фигуры.

— Отступайте! — заорал я во всю глотку. — Назад!

Миг спустя меня накрыла волна леденящего мертвящего холода. Даже в катакомбах Роэн-Блайн я не испытал такого. Меня будто швырнули в горную реку: дыхание перехватило, сердце остановилось, крик замер в горле, будто сам воздух замерз у меня в гортани. Хрипя и силясь сделать вдох, я упал на колени, сжимая посох. На долю секунды пришло просветление, меня обдало жаром, а потом адский мороз вновь вцепился в меня когтями, и я с ужасом понял, что закружившая вокруг меня колдовская метель очень скоро выпьет из меня жизнь. Сквозь бурлящую белесую мглу я увидел скорчившегося Даэга: старый эльф лежал на боку, скорчившись, и одежда его серебрилась от инея.

Нет, нельзя, невозможно так погибать! Я должен сопротивляться, я должен это остановить…

Обморочная пелена вновь прорвалась: я как в кошмаре увидел свою руку, побелевшую, ставшую похожей на руку манекена, вцепившуюся в край повозки. Увидел перстень Тхан-ха-Григга на безымянном пальце. Колдовское кольцо, полученное в подземельях, полных пламени и адского жара. Внутри алого камня яростно билась скрытая в нем искра. И я вспомнил слова, сказанные в Арк-Альдоре эльфом-вампиром:

— У Перстня Темного много полезных свойств, но самое важное — его сила Отражения. Оно защитит тебя от магического оружия, основанного на стихиях Разрушения.

Руна «Джель». Сосредоточиться и скастовать руну «Джель». Господи, только бы сердце не остановилось от такого холода!

Вот оно. Искра вспыхнула ярче. Тяжелый мертвый голос Тхан-ха-Григга зазвучал в моем сознании, помрачненном дьявольским холодом: «Настал час Темной школы Арк-Альдора, мой час, юноша. Наконец-то у меня и моих собратьев, которые сейчас покоятся в недрах этой горы, появился шанс доказать свою правоту. А правда эта — она незамысловата. Одной стихии Разрушения надо противопоставить другую. Лесной пожар гасят встречным пожаром».

Пожар, встречный пожар. Отразить силу морозного дыхания Айтунга, холод Мертвой Души огнем. Пекельным пламенем преисподней.

Ха!

Перстень на моей руке взорвался, разлетелся мириадами алых ослепительных светляков по двору. Меня обдало живительным жаром, смертное оцепенение сменилось пьянящей сумасшедшей радостью человека, прошедшего по краю гибельной пропасти и не упавшего в нее. Искры вокруг меня завертелись смерчем, рядом с повозкой прямо из земли ударил фонтан гудящего пламени, потом еще один, еще. Бешено заржали лошади, испуганные огнем. Преодолев дурноту, я поднял глаза и увидел, как на балконе, где еще несколько секунд назад ворожили проклятые Белые Монахи, бушует белое яростное пламя.

— Урааааа! — завопил я. — Ураааа! Тейо, у меня получилось! Получилось, бля!

Эльф не отвечал. Я ткнул его посохом Алиль, но Тейо даже не шелохнулся. Широко открытые глаза старика смотрели на меня бесстрастно и спокойно, и в них замерзли слезы.

— Тейо! — Я, не отдавая себе отчета в том, что делаю, начал тормошить старика. — Тейо, нет! Тейо, очнись!

Он не очнулся. Вокруг нас кипел бой, гремели выстрелы, ржали лошади, кричали люди и продолжали бушевать фонтаны огня, а старый колдун продолжал смотреть на меня остановившимся навсегда взглядом.

— Чтоб тебя, старик! — прошептал я, закрывая Тейо глаза. — В такой момент. Не мог подождать немного…

— Эй! — Джарли буквально вцепился мне в плечо железными пальцами. Он был забрызган кровью с головы до ног, на кирасе отчетливо виднелись свежие вмятины. — Вот ты где!

— Тейо…Он мертв.

— Дребл с ним! Пошли, быстрее!

Герцог поволок меня к выходу из периметра, куда уже отступали его люди. Мы оказались в толпе закопченных, перемазанных кровью латников. Мгновение спустя земля под ногами дрогнула, и шарахнуло так, что я на некоторое время потерял способность слышать. А потом в наступившей абсолютной тишине на наши головы просыпались дождем камешки и дымящиеся головешки.

— Готово! — заорал мне в ухо Джарли. — Три бочонка пороха под ворота не шутка, приятель! Эй, вперед, вперед!

Увлекаемый солдатами Джарли, я оказался во внутреннем дворе цитадели. Здесь начался кровавый хаос: ши Холавида, сменив луки на мечи и кинжалы, конные и пешие воины Джарли и Ордена, гонялись друг за другом, повсюду валялись изувеченные тела. Пороховая гарь и дым от горящих ворот все больше наполняли двор. В дальнем его конце кипел бой, мелькали бело-золотые епанчи орденцев, которых прижали к казармам и теперь методично уничтожали. Я все еще был в трансе, у меня перед глазами стояло безмятежное побелевшее лицо Тейо. А потом я вспомнил, зачем пришел сюда.

Здесь, кажется, справятся без меня. Мне надо искать де Клерка.

Метрах в пяти от места, куда меня вынесла людская волна, несколько стрелков Каттлера рубились с двумя орденскими пехотинцами. Один из вальгардцев получил смертельный удар и свалился в кровавую грязь, второй еще пытался отбиваться. Но его, в конце концов, обезоружили, повалили на землю, и один из стрелков дважды ударил его мечом, пригвождая к земле. Собственно, это был рядовой, хоть и очень неприятный эпизод боя — крови, жестокости и смертей вокруг меня было более чем достаточно. Но я заметил на поясе у второго поверженного солдата большую связку ключей.

Когда я подбежал к нему, он еще дышал и ворочал полными ужаса глазами. Я присел рядом, подхватил его рукой под голову.

— Где менестрель? — спросил я.

— Кто…

— Де Клерк где? — Я сорвал с его пояса ключи, показал ему. — Ты ведь тюремщик, так?

— Де Клерк, — изо рта умирающего полилась кровь, он начал задыхаться. Я ткнул его золотым концом посоха в бок, снова позвенел ключами перед его глазами.

— Я Ллэйрдганатх, — сказал я. — Повелитель кошек. Скажешь правду, будешь жить. Где де Клерк?

— Бард? — солдат вздохнул, посмотрел на меня с суеверным страхом. — В большой башне… в подвале.

— Умница, — я на всякий случай еще раз ткнул его хорошенько посохом. — А теперь ползи отсюда, если хочешь жить.

Он послушался. Пополз на боку по грязи, кашляя и бранясь. Мое сознание понемногу выходило из захватившего его эмоционального шторма: я осознал, что выпал из боя, оказался совершенно один в этой части обширного замкового двора, и кроме меня здесь только дымящиеся головешки и несколько безжалостно изрубленных мертвецов — все убитые были орденскими стражниками. Донжон был слева от меня: я побежал вдоль подножия крепостной стены, пригибаясь и прячась за повозками, пирамидами бочонков, штабелями досок и прочими укрытиями, пока не оказался у примыкавшего к донжону маленького кладбища, огороженного невысокой каменной оградой. Я перемахнул через нее, пробежал мимо могил и оказался во внутреннем дворике башни. Большую часть этого дворика занимал добротный эшафот с косым крестом, цепями, длинной колодой, игравшей роль плахи, виселицей и кольями по углам, на одном из которых красовалась сильно разложившаяся голова без глаз, улыбавшаяся мне застывшей смертной ухмылкой. Нужный мне вход в подвал был дальше, под полукруглой каменной аркой.