Исчезающая ведьма (ЛП) - Мейтленд Карен - Страница 8

За годы он перепробовал много разных вариантов деревянной ноги, коротая за этим делом зимние вечера, всякий раз, когда ему приходила в голову свежая идея, а в руки попадался подходящий кусок древесины. Но, наконец, остановился на этой форме, удобной, чтобы, полусогнувшись балансировать в плоскодонке и сохранять равновесие, ковыляя по раскисшей земле до дома.

Его домишко притулился у самого берега, на одном из немногих твёрдых участков земли между рекой и Эджем, утесом горного хребта, окаймляющего поля и болота. Основная часть деревни Гритуэлл располагалась высоко на Эдже, в безопасности от наводнений и мошкары, которой летом кишели здешние болота и топи. Но лодочник там жить не мог, ибо это означало терять драгоценное рабочее время, перемещаясь между домом и лодкой. К тому же Гюнтер прожил у реки всю жизнь и уже не мог уснуть без плеска речных волн, проносящихся сквозь сны.

Он надавил на щеколду и толкнул дверь, разбухшую и перекошенную после недавнего наводнения. В нос ударил запах плесени и речного ила. Связки лука и пучки сушёных трав, подвешенные под потолком, заколыхались от сквозняка, когда он ступил внутрь. Гюнтер торопливо прикрыл дверь, заставив очаг извергнуть облако едкого дыма.

Однокомнатный домишко был маловат для семьи из пяти человек, но Гюнтер никогда и не жил в хоромах. Пара кроватей вдоль стен по бокам, над ними — полки, заставленные глиняными горшками и коробками. Остальную часть комнаты занимал обеденный стол и скамейки, но семейству хватало и этой скудной утвари.

Нони бросила на вошедшего мужа беглый взгляд и наполнила деревянную миску похлёбкой из висевшего над очагом горшка. Ей не надо было лишний раз напоминать, что муж голоден. В воскресенье грузы не перевозились, этот день предназначался для работ иного рода — заготовки топлива на зиму и корма для двух коз.

Прошло уже пятнадцать лет со дня их свадьбы, но каждый день, возвращаясь домой, Гюнтер не уставал благодарить Бога за то, что послал ему Нони. Когда он был ребёнком, мать, как Нони сейчас, улыбалась ему, помешивая варево в котелке над огнём. Ему и в голову не приходило, что, вернувшись домой после игр, он может её там не застать.

Даже когда Великий мор пришёл на их землю, Гюнтер до последнего надеялся, что эта напасть минует его дом, пока однажды, вернувшись в хижину с охапкой хвороста, не обнаружил, что мать мертва, а отец лежит на смертном одре. С тех пор Гюнтера мучил один и тот же кошмар, в котором он возвращается домой, но вместо любящей семьи застаёт там лишь остывший очаг.

Гюнтер перевел взгляд на утоптанный земляной пол, где сидел четырёхлетний Коль, их младший сын. Высунув кончик розового язычка, он сосредоточенно пытался связать обрывки старого шнура.

— Что делаешь, бор{13}?

Не дождавшись ответа от мальчика, он перевёл взгляд на Нони.

Та лишь раздражённо покачала головой.

— Он мастерит сеть, говорит, что пойдёт рыбачить. Это всё твои рассказы про то, как ты рыбачил в детстве, да про ту рыбу с золотым слитком в брюхе.

Гюнтер усмехнулся, всплеснув руками.

— Это правда, клянусь! Ты слышала о святом Эгвине? Он заковал свои ноги в кандалы, а ключ от них бросил в реку, и так прошёл пешком до самого Рима, чтобы повидать Папу. Папа велел подать к столу рыбу, и когда её потрошили, внутри обнаружили ключ от оков святого.

— Угу, только вы с сыном — ни разу не святые, — фыркнула Нони. — Я не хочу, чтобы ты ему потакал. Вдруг он поскользнётся, упадёт в реку, и его унесёт течением, как тех бедных детишек-утопленников.

Она спешно перекрестилась, боясь напророчить.

Коль испуганно посмотрел на отца, но лишь хихикнул, увидев, что Гюнтер ему помигивает. Они знали, что святая материнская обязанность — забота и беспокойство о своих сыновьях, а обязанность мальчишки — давать ей для этого поводы сотню раз на дню.

Дверь со стоном отворилась, разгоняя по комнате дым очага, и на пороге возникла Рози. Она была не одна. Идущая следом женщина спешно проскользнула внутрь, испуганно озираясь. Это была Элис — жена лодочника-конкурента, живущего дальше по реке, вдоль водного пути на Линкольн. Лет ей было не больше, чем Нони, в детстве они были подругами, но выглядела она настолько старой, что, казалось, годится Нони в матери, серая, потрёпанная и изношенная, словно старая ветошь. Сейчас она выглядела ещё хуже, чем обычно: щека почернела, а глаз приобрёл фиолетовый оттенок и отёк.

Гюнтер вскипел. Мартин опять избил её, а может, ей досталось от старшего сына Саймона, который уже начал испытывать на ней силу своих кулаков по примеру папаши. Гюнтер знал, что некоторые мужья поколачивают своих благоверных, но его мутило от одной только мысли, что этим занимается такой здоровенный бык, как Мартин, с которым не каждый мужчина справится. Почему он так дурно обходится с собственной женой? Разве он не понимает всю ценность семейного счастья, насколько оно хрупко и как легко этого лишиться раз и навсегда?

Нони поспешила ей навстречу, заключила подругу в объятия и усадила на табурет у очага. Она бросила упреждающий взгляд на Гюнтера, призывая его воздержаться от комментариев. Элис будет неудобно отвечать на вопросы о побоях, да и чем они ей помогут? Она — жена Мартина. Он тиранил её многие годы, пока она не состарилась раньше времени, а теперь его интересуют исключительно молодухи. Вряд ли на здешних берегах найдётся девушка, которой он не пытался залезть под юбку, и его бедная жена прекрасно об этом знала.

— Как насчёт перекусить, Элис? — спросила Нони, потянувшись за деревянной миской.

Та покачала головой.

— Мартин с сыном скоро вернутся и потребуют свой ужин. У них кое-какие дела… — Она осеклась, бросив на Гюнтера встревоженный взгляд.

Вряд ли дела, которыми лодочники занимаются по воскресеньям, законны. Гюнтер не первый раз задавался вопросом: что за рыбку ловит Мартин в этих мутных водах? Некоторые грузы в последнее время были доставлены не полностью. Всему виной несчастные случаи. Конечно, они происходили и раньше, но сейчас, похоже, их количество возросло. Но это уже не его ума дело. Он гордился тем, что доставлял свои грузы без потерь. Это забота распорядителей — не поручать перевозки кому попало и выбирать проверенных людей, чтобы получить качественный результат.

Элис уставилась в огонь очага, беспокойно сдвинув брови. Было понятно, что её мысли заняты чем-то другим, о чём ей неловко рассказывать. Нони посмотрела на Гюнтера, указав ему на дверь кивком головы. Видимо, у Элис была какая-то типично женская проблема, которую ей неловко обсуждать в его присутствии. Но Нони пришлось повторить этот жест несколько раз, прежде чем до мужа наконец-то дошло.

— Надо задать корма козам, — сказал он, направляясь к двери.

— Постой. Я хотела… спросить тебя кое о чём, — произнесла Элис. — Это касается моего батюшки.

— Уж не приболел ли он, часом? — поинтересовалась Нони.

— Если и болеет, то не больше, чем всегда, — ответила Элис, пожимая плечами. — Но управляющий сказал, что он не внёс арендную плату за последний квартал. Он считает, что отец совсем запустил жильё, грозится выкинуть его на улицу. Мартин предупредил, чтобы я не давала старику ни гроша. Мне удалось скопить немного, то тут, то там. Продала кое-какое барахлишко, ненужное, чтобы Мартин не заметил пропажи, но много ли за это выручишь? У меня есть деньги, чтобы оплатить аренду за квартал, но я не смогу заплатить за ремонт дома, как того требует управляющий. Часть штукатурки рядом с дверью обвалилась, так что улицу видать. Что будет, когда ударят морозы? Отец сам не управится. Я уж не знаю, что и делать.

Слёзы покатились по её щекам, она тихо заплакала. Гюнтер понял, что она давно уже научилась рыдать, не издавая ни звука.

Про распри между мужем Элис и её отцом в Гритуэлле слагали легенды. Никто уже толком не помнил, когда это началось, но каждый новый год лишь подбрасывал поленьев в костёр их вражды. В их деревне было неслыханно, чтобы немощные родители жили раздельно с детьми, если тем посчастливилось завести собственную семью. Кто в состоянии одновременно платить за собственное жилище, да ещё и за дом своих стариков?