Тень сумеречных крыльев (СИ) - Лепехин Александр Иннокентьевич - Страница 28

– Теперь к забавному. Темные обвиняют нас в спасении этого идиота. Утверждают, что человек не мог выжить после падения с такой высоты.

– Не мог, – подтвердил Виктор. – Я об этом уже Аде говорил. Там сорок…

– Сорок два метра, – кивнула Зинаида Мефодьевна. – С половиной. Ты считал. Молодец. Собственно, у Дневного Дозора никаких доказательств. И то, что они прислали нам донельзя формальную бумагу… Кстати, молодежь. А синие волосы – это что, действительно так теперь носят? Ужас. В общем, их заявление означает только одно: Дневной Дозор тоже озадачен. И с некоей определенностью это не их козни.

Она встала, слегка сутулясь, и обвела всех присутствующих взглядом внимательных серых глаз. Не потускневших от возраста голубых, а именно серых. Урановых. Даже Ада слегка подобралась.

– Вольно, – негромко скомандовала старушка, и голос ее словно донесся сквозь свист снарядов, грохот разрывов и завывание поземки. – До завтра всем отбой. Отдыхать, не обсуждать, не цепляться за версии. Проснетесь – тогда можно думать. Ясно?

– Так точно! – чуть не козырнул Виктор. Девушка просто кивнула.

Оба отправились исполнять.

* * *

Следующий вечер не задался сразу. Ада не выспалась – томили какие-то смутные предчувствия, обрывочные видения и путаница в мыслях. Ближе к будильнику удалось нырнуть в беспамятство без сновидений, но оно было коротким и не освежающим.

До работы пришлось добираться через неожиданные пробки – пара балбесов ткнулась бамперами, перекрыв удобный перекресток целиком. А зайдя со служебного входа и спустившись по предельно зачарованной лестнице, магичка услышала неприятно знакомые крики.

– Вы! – Вампир орал, надрываясь и захлебываясь воздухом. – Я буду писать! В Инквизицию! Завулону! Пока не!

Маленький, сморщенный, похожий на среднеазиатского гнома Назар, одетый в форму экскурсовода, приветливо махнул Аде свободной лапкой. Второй верхней конечностью он поддерживал Щит, не пропускавший Эрнеста в приемную. Оттуда уже с интересом глазели.

– А давайте вы напишете мне! – включив задор в голосе, выпалила дозорная. Стоило, конечно, помнить, что разъяренный вампир – это серьезно, и выдерживать дистанцию. Но Темный, кажется, не собирался крушить и разрушать. Он замолчал, обернулся на девушку и моргнул. Вообще в его голосе опытное ухо уловило бы скорее нотки жалобные, просящие. У Ады такой опыт имелся. Хорошо, что Виктора нет, уж он-то не упустил бы шанса…

Как будто специально напарник в то же мгновение слетел по лестнице. Правда, он не стал ухмыляться, не зарычал, не принял боевую форму. Быстро подбежал к Назару, обнял того за плечи, шепнул что-то на ухо – и охранник пропустил всех троих.

Пока целительница с ресепшена усаживала вампира в кресло, упаивала водой и успокаивала ненавязчивыми пассами, Ада шепнула Виктору:

– Молодец. Сразу прости: не ожидала.

Тот покосился и нервно потер затылок.

– Знаешь, у моей звериной части сильно развита интуиция. И если я вижу, что наглый позер, утиравший нам вчера носы и помахивавший лицензией, вдруг слетел на край резьбы – к бабке не ходи, это как-то связано с Эльзой.

Ада махнула ресницами. Требовались пояснения.

– Мультики не смотришь? Главная героиня, белые волосы, не мерзнет… – начал перечислять перевертыш.

– Отлично, у нее уже есть прозвище. – Смешок вышел нервным, как вся ситуация в целом. – А к бабке идти все же придется. У моей женской части интуиция тоже имеется.

В кабинете Зинаиды Мефодьевны ничего не изменилось. Ада сильно подозревала, что помимо необходимого ремонта в нем все всегда оставалось на своих местах с двадцать девятого года прошлого века. История места, которое хранит историю места, – и внутри этой египетской похоронной куклы, легкомысленно названной северянами «матрешка», они. Иные. Бессмертные и нетленные.

– Эрнест, расскажите, что случилось. – Предсказательница была сдержанно-вежлива. Опасный признак для знающего. Вампир знал. Он поерзал на краешке стула и промямлил:

– Понимаете, я… Вчера, после того, как меня… Как мы пообщались с вашими сотрудниками, я пошел… Реализовывать лицензию. – Последнее было сказано решительнее, но с истеричным смешком. Глава Светлых кивнула, посетитель приободрился. – Уже позже, вот буквально только что я осознал – вы не могли выдать ее, если бы знали. Но вы ведь должны были проверить! – Голос его окреп, зазвучал с прежней требовательностью, под конец снова опав до шепота. Виктор деловито уточнил:

– Мы проверяем. Есть критерии. – Желваки на скулах дергались, выдавая, как тяжело ему дается официальный тон. – Эрнест, изложите конкретику. Что именно произошло?

– Я… – Вампир опять начал сбиваться. Он упер взгляд в ковер, лежащий поверх паркета, закусил губу. – Я пришел к ее дому. У меня было разрешение входить, но я вывел ее на улицу, Зовом. Одетой, чтобы не беспокоить родственников. Ну, потом. После. Все должно было быть максимально тихо и… гуманно. – Он снова запнулся. – И тут мне что-то взбрело в голову. Я посмотрел на нее сквозь Сумрак.

– И что? – подтолкнула Ада. Ей начинало очень не нравиться, к чему вел Темный.

– У нее рак! – сорвался тот. Крик был словно у чайки, падающей в штормовое море. – Рак в четвертой стадии! Я не могу! У меня есть принципы! В конце концов, вы должны были проверить! Должны!

Зинаида Мефодьевна, все это время угрожающе молчавшая, поднялась, словно гаубица, и грохнула из главного калибра:

– Отставить!

Эрнеста смело к стене. Ада, снова задействовав интуицию, вовремя пригнулась, и звуковая волна прошла поверху. Виктор покачнулся, но устоял. Хрупкая старушка, пригладив светлую кудель волос, просканировала наличный контингент тяжким свинцовым взором. Потом уже нормальным голосом, без артиллерийских ноток, попросила:

– Охолоните, господин Смолин. Оно вам сейчас нужно. А вы, – тонкий палец пересчитал дозорных, – пройдитесь до больницы. Свой глазок смотрок. – И предсказательница совсем по-девичьи ухмыльнулась. Вампир, отлипая от обоев, робко прошептал:

– А можно…

– Да, конечно. – Брови Зинаиды Мефодьевны даже слегка приподнялись. – Только потом составите заявление. И нам, и в Дневной. Чтобы мы могли дать официальный ход делу. Ну, чего стоим? Разомните ноги, граждане Иные. Нет, Ада, я снова не издеваюсь – молочная кислота застаивается в праздных мышцах, пройтись будет полезно. Все, жду.

Все трое не заметили, как оказались в коридоре. Лишь тогда перевертыш почесал в затылке и глубокомысленно протянул:

– М-да-а-а… Баб Зина в ударе. Пойдемте, что ли, к эскулапам, пока мы еще посетители, а не пациенты.

* * *

– Как странно получается, – сказала Ада, проведя пальцем по списку дежурных медсестер. – Вчера мы бегали по крыше. А сегодня идем навещать больную. И все в одном доме. И даже далеко идти не пришлось.

– Ага, – поддержал светскую беседу Виктор, шагая за напарницей. Больничные запахи явно его нервировали, и он пытался скрыть это болтовней. – Насчет далеко: мне вчера вспомнилось, когда первые аккорды услышал. Я же, не соврать, в две тысячи третьем пробовал играть на гитаре, писать стихи… Слушай, четырнадцать лет прошло. Казалось бы, вчера. А уже четырнадцать лет. Мне самому когда-то было всего четырнадцать лет. А так быстро…

Эрнест молчал. Он ловко, по-вампирски зачаровал дежурного врача, и та теперь разливалась соловьем, ведя их к палате: анализы, обследования, томограмма, гамма-камера. Ада тронула за плечо, и низший дернулся.

– Это вы организовали?

– Да.

– Зачем? – На непонимающий взгляд девушка уточнила: – Вы Темный. Зачем вам это?

Желание отбрехаться от докучливой, но неизбежной спутницы против желания поделиться сокровенным – вот какая борьба отражалась на лице брюнета. Наконец он решился.

– Это сложно. Понимаете, я сам еще не до конца… Действительно, какое мне дело. Ну, попросил бы новую… – Эрнест хотел цинично ухмыльнуться, но не смог. – Понимаете… «Тu deviens responsable pour toujours de се que tu as apprivoise»[7].