Польский крест советской контрразведки
(Польская линия в работе ВЧК-НКВД 1918-1938) - Зданович Александр Александрович - Страница 19

Складывается впечатление, что Особый отдел фронта и Западной армии практически не вел оперативную работу в польских частях, не знал обстановку в них. Что уж говорить о вскрытии разведывательно-подрывной деятельности польской разведки и связанных с нею ячеек Польской организации войсковой. Реввоенсовет ЗФ 5 мая 1919 г. заслушал доклад исполняющего обязанности начальника фронтового Особого отдела Александрова и в итоге пришел к следующим выводам: «Деятельность Особого отдела совершенно не соответствует идее его существования, и в вопросе обнаружения шпионажа, предательства отделом ничего решительно не сделано… В районе армий Западного фронта никакой борьбы с неприятельским шпионажем нет, местонахождение резидентов противника ничем не устанавливается, почему обращение деятельности особых отделов именно в эту сторону является крайне необходимым…»[177] С текстом этой телеграммы был ознакомлен начальник Особого отдела ВЧК М.С. Кедров, который доложил ее содержание Ф.Э. Дзержинскому. Реакция главы ВЧК была незамедлительной. Он потребовал от Кедрова обратить особое внимание на Западный фронт и, в частности, на состояние дел в литовско-белорусской армии, организовать Особый отдел в штабе в Смоленске, а также в Западной и Литовской дивизиях. «Там полная расхлябанность и признаки измены», — констатировал председатель ВЧК[178].

Исполняющий обязанности начальника Особого отдела ЗФ Александров был снят с должности. Фрейдсон задержался тоже не долго. Из-за отсутствия какого-либо опыта чекистской работы и низкого уровня общего образования он не смог обеспечить повышение эффективности деятельности Особого отдела. Предстояло в срочном порядке подобрать ему замену, но, как сейчас говорят, «скамейка запасных» у руководства чекистских органов была крайне короткой. В этих условиях возникла кандидатура члена ВЦИК Генриха Бруно. Немец по национальности, вступивший в РСДРП(б) в 1906 г., он неоднократно арестовывался царскими властями, поэтому отличался непримиримостью к врагам революции. Будучи председателем Пензенской ЧК, он решительно боролся с контрреволюционерами, что привело к покушению на него террористом-подпольщиком. Бруно был тяжело ранен, но выжил. А вот его супруга — сотрудница иногороднего отдела ВЧК, а затем прифронтовой ЧК — П. Путилова стала жертвой группы белогвардейцев[179]. После излечения в госпитале Бруно был назначен председателем ЧК Южного фронта, затем начальником фронтового отдела Военного контроля, преобразованного в январе 1919 г. в Особый отдел. Одновременно он являлся заместителем председателя Реввоентрибунала ЮФ. Решением Реввоенсовета фронта Бруно был снят со всех должностей за вынесение излишне жестоких приговоров подследственным[180]. Спасло его от сурового наказания только то, что он являлся членом ВЦИК и без согласия председателя ВЦИК Я.М. Свердлова не мог быть осужден. Бруно отбыл в Москву, участвовал в разного рода инспекциях, но и здесь не смог удержаться от нарушений установленного порядка, вмешиваясь в деятельность не подчиненных ему органов[181]. Вот такой человек был предложен М. Кедровым для исправления дел в Особом отделе Западного фронта.

На заседании Оргбюро ЦК РКП(б) 15 июня вопрос о назначении Бруно был решен положительно[182]. Ф. Дзержинский поддержал его назначение. Более того, решением Президиума ВЧК от 17 июня 1919 г. ему был выписан мандат следующего содержания: «Дан члену ВЦИК товарищу Г.И. Бруно в том, что в районе Западного фронта, находящиеся там чрезвычайные комиссии должны подчиняться указаниям товарища Бруно, а также исполнять задания, данные им, представлять в случае надобности имеющуюся у ЧК активную силу»[183]. В этот же день Бруно получил еще один мандат с указанием на подчинение ему всех особых отделов (включая и губернские) в пределах ЗФ[184].Такого рода мандаты выдавались крайне редко, поскольку давали их обладателям очень большие права. В данном случае руководство чекистского ведомства было вынуждено наделить своего посланца такими полномочиями. Отсутствие координации между различными структурами советских спецслужб в районе Западного фронта, где нарастала активность польской разведки, тревожило и заставляло в этой сфере идти на неординарные шаги. Следует отметить, что Ф. Дзержинский и председатель Особого отдела ВЧК Кедров знали (по опыту работы нового назначенца на Южном фронте) о решительности Бруно в организационно-кадровых вопросах. Они давались будущему начальнику ОО ЗФ легче, чем иные проблемы. Более того, он мог воспользоваться положением члена высшего законодательного, распорядительного и контролирующего органа РСФСР — ВЦИК. Принятие решения о проведении скоропалительных репрессий тоже не вызывало у него затруднений, как, впрочем, и у Кедрова. А вот к проведению сложных агентурно-оперативных мероприятий Бруно был явно не подготовлен, почему впоследствии перепоручал их планирование и реализацию своим подчиненным.

Точно не известны причины ухода Бруно в самом начале сентября 1919 г. с поста председателя Особого отдела Западного фронта. Скорее всего, он вступил в конфликт с членом РВС фронта Семашко, поскольку не терпел вмешательства в дела подчиненного ему органа со стороны кого бы то ни было. Кроме того, Семашко поддерживал многих командиров в штабе и войсках Западного фронта, ранее служивших на офицерских должностях в царской армии. А Бруно, напротив, был категорическим противником использования их в Красной армии[185]. К сожалению, дела он передал похожему по менталитету, складу характера и опыту работы человеку. Это был старый партиец, заместитель председателя Реввоентрибунала фронта — Н.Ф. Бушуев[186]. Его не знали в ВЧК и ее Особом отделе, а следовательно, он не имел необходимой поддержки. Не лишним будет отметить, что составители списка руководителей особых отделов, прибывших на 1-й съезд этих чекистских структур, не смогли даже указать, с какого времени он является начальником ОО ЗФ. Это говорит о том, что решение о назначении Бушуева было принято непосредственно Реввоенсоветом фронта без предварительного согласования с Москвой. Предложения выступить на съезде, где решались кардинальные вопросы дальнейшего организационного строительства и методов работы военной контрразведки, ему не последовало. За короткий период своего руководства Особым отделом ЗФ он ничем особенным (в плане вскрытия шпионских и контрреволюционных организаций) себя не проявил. Практически сразу после возвращения в Смоленск (где дислоцировался ОО ЗФ) Бушуев был заменен Ф.Д. Медведем, уже доказавшим свою эффективность как чекистский руководитель и решительный оперативник.

Ф. Медведь родился в Гродненской губернии, был белорусом по национальности, но хорошо владел польским языком. Шесть лет проучившись в железнодорожной школе, достаточно развитой юноша поступил в механико-техническое училище, однако проучился там недолго и был исключен за участие в забастовке. Он уезжает в Варшаву и ведет там революционную работу. В сентябре 1918 г. Медведь становится чекистом. Он занял должность начальника Особого отдела ЗФ, уже будучи членом Коллегии ВЧК, поработав до этого руководителем Тульской и Петроградской ЧК. Здесь небезынтересно отметить, что начальником ОО ЗФ он будет назначаться еще дважды и, кроме этого, два раза полномочным представителем по Западному краю. И все это за период с середины 1919 по конец 1925 г.[187]

Обстановка в зоне ответственности фронта накалялась. Агрессивные действия поляков на Украине, захват ими обширной территории, включая и Киев, не оставляли сомнений в скором масштабном вооруженном столкновении с соседним государством, несмотря на предпринимавшиеся советским правительством дипломатические попытки оттянуть эти события. Казалось бы, разоблачение чекистами «Национального центра» и подпольной «Добровольческой армии Московского района», планировавших выступление при подходе войск А. Деникина к Москве, подтверждало непреложное правило — подготовленным наступательным действиям любой армии в обязательном порядке предшествует активизация разведывательно-подрывной работы, — однако резкого усиления работы ЧК ЛитБела и военных контрразведчиков Западного фронта не наблюдалось.