Заклятые враги (СИ) - Либрем Альма - Страница 166

— Он хотя бы жив, я надеюсь? — голос Шэйрана не дрогнул, естественно, но это ещё ничего не значило.

— Конечно. Ведь он нам всем нужен живым. Даже Эрроке, — грустно вздохнула Сэя. — Присядь. Наследные принцы не должны стоять столбом…

— Не такой уж я и наследный.

— Это только потому, что отец не желал тебя подставлять, — отмахнулась она.

Шэйран всё-таки занял свободное кресло, магией пододвинув его поближе к себе, чтобы не коситься на Сэю сбоку. Она поднялась и пересела во второе — теперь они сидели друг напротив друга и могли смотреть в глаза безо всякого презрения или страха. Помост с троном возвышался совсем-совсем рядом, но он не имел особого значения теперь, когда сам престол был, считай, пуст.

— В конце концов, — продолжила Сэя, — Дарнаэл всегда надеялся на то, что сможет огласить официально сына тогда, когда всё утихнет. Так что ты не должен его винить. Отец тебя любит.

— Рад это слышать. Но меня нынче интересует то, где он и как себя чувствует.

— Он вернётся не скоро. Я никак не могу посодействовать, — отозвалась Сэя. — Мне нужна твоя консультация… Как мага.

— Как мага? — хмыкнул Рэй. — Будто б ты не знаешь, — он даже забыл о том, что говорит с королевой, а не со старой знакомой из Вархвы, — какое у меня магическое образование! К тому же, теорию магии преподавала твоя мать, я в основном был за дверью.

— Ну, думаю, тут скорее моральная сторона проблемы. Мне уж точно не ответить, у меня вообще нет магического образования, — выглядела Сэя вполне искренне. — Меня интересует… Ведь есть такая возможность — отдать свою любовь в обмен на что-то, во время сделки, правда?

— Любовь? — удивлённо посмотрел на неё Рэй. — Никогда не слышал. Может быть, просто заблокировать…

— Нет. Отдать свою способность любить. Как думаешь, если ты не умеешь любить, разучился делать это… Почему грустишь из-за человека? — она мотнула головой. — Скучаешь, переживаешь за него… Неважно, кто он. Такое бывает?

— Откуда мне знать? — Шэйран вздохнул. — Я, к счастью, никогда не заключал таких сделок. Может быть, сказывается прошлое, просто привязанность. Тут уж всё зависит от характера заклинания… — Сэя заметно приободрилась. — Ну, впрочем, можно поискать.

— Не стоит. Ты что-то хотел? Кроме того, чтобы спросить об отце?

— Да, — спустя несколько секунд более-менее уверенно кивнул Шэйран. — Мне хотелось бы знать, не в курсе ли ты…

— Относительно чего?

— Относительно пропажи Тэллавара Гартро, — Шэйран вздохнул. — Понятия не имею, где носит этого склочного деда, а мне надо задать ему несколько важных вопросов. Он сказал, что отправился в Дарну, но должны же быть какие-то причины.

— Они у него есть, я думаю, — повела плечами Сэя. — Но ведь это не моё дело, чем там занимается кто-то такой, как Тэллавар. Я просто в это не лезу, так что лучше меня и не спрашивать ни о чём подобном, правда… Иди. Мне надо побыть одной.

Шэйран ещё раз удивлённо на неё покосился, но спрашивать что-то ещё было бы уже наглостью. К тому же, после упоминания Тэллавара девушка почему-то заметно расстроилась, будто бы кто-то старательно выпил из неё все жизненные соки и затёр все следы собственного присутствия. Задавать же вопросы относительно этого Рэй тоже не мог, знал, что если Сэе неприятно об этом говорить, то лучше просто не навязываться.

***

Весь день оказался каким-то натянуто-странным. Шэйран знал, что ему следовало бы отыскать Монику, но даже с нею советоваться было бы очень непривычно. В конце концов, кто такая Лэгаррэ? Это всего лишь шпионка, которой на самом-то деле только сумасшедший может доверить свои секреты. Шэйран сумасшедшим не был, ему просто очень хотелось заставить её быть ближе.

Но сегодня и это желание было не таким уж ярким. Мон пропадала где-то в библиотеке, собиралась помочь господину Са с тем, чтобы расставить все его книжки по местам, а придёт она поздно и истощённая.

У них, к тому же, даже не отношения. Два поцелуя и один раз попытка подремать у него на плече — это всего лишь проявления сближения, но отнюдь не чувств. Моника будет его сторониться всю свою жизнь, потому что это-то как раз у неё в крови.

Она не умеет быть спокойной по отношению к мужчинам. И всё остальное не имеет значения. Вера есть вера, от неё так просто не отречься, даже если на самом деле тебе полагается думать о чём-то совершенно другом.

Парень вышел на улицу. Ему казалось, что тут, на свежем воздухе, легче будет не только дышать, а и думать. Иногда отец говорил, что попытки проветриваться помогают.

Ну, не стоило, пожалуй, упоминать, что проветривался Его Величество на войне, а самое главное, обязательно в первых рядах. Почему-то одного присутствия короля было достаточно для того, чтобы противник растерял всю свою уверенность по пути. Но это раньше… когда Элвьента состояла из двух разрозненных кусков — побережья Дарны и самой столицы, разбитой разными кланами после правления королевы Сандрин, — армия была маленькой, и тогда каждый солдат оказался на счету.

Но когда король Дарнаэл завоевал половину тех земель, что были у него в распоряжении сейчас, противники уже поумерили пыл и не нападали сами. Просто Тьеррон методично отвоёвывал то, что принадлежало ему по праву, и остальное уже банально не имело значения.

Он был победителем.

…Шэйран медленно шагал по мостовой. Его не трогали — конечно же, в первую очередь потому, что он никому не был тут нужен, но и немаловажную роль в том, что толпа расступалась, сыграл и замечательный факт чёрной одежды, обозначающей волшебника. Ведьм и магов боялись практически все, единственным, кто мог в этом плане вызывать доверие, был король.

А на Рэе фраза “принц” всё ещё не проявилась, хотя они и были с отцом поразительно похожи.

…Внезапно кто-то налетел на него — едва ли не сбил с ног. Кальтэн, что стоял в нескольких сотнях метров и сегодня замещал привратника, заметно оживился, ощутив опасность, но Шэйран уже успел узнать того, кто так старательно пытался сбить его с ног.

Это был Антонио. Непонятно, что Карра забыл так далеко от родного дома, от Вархвы и от Эрроки вообще, что он делал тут, во вражеском логове, но его присутствие оставалось неоспоримым. Но Шэйрана, впрочем, куда больше взволновал его вид.

— Анио? — сокурсник, казалось, ещё больше вырос или отъелся, потому что поднять его с мостовой оказалось почти невыполнимым заданием. — Что ты тут делаешь? Да вставай, полстраны на тебя смотрит, как на пьяного идиота!

Но Антонио не был пьян. Это Рэй отлично знал — на то он и маг, чтобы разбираться в подобных вещах. Нет, Антонио был проклят.

Его посеревшее лицо выдавало даже само заклинание, только, естественно, не выказывало заклинания. Бледность казалась попросту неимоверной. Казалось, что из парня выпили в одно отвратительное мгновение все силы, что только были в нём, выжали его, словно тот лимон, а после оставшееся вышвырнули на мостовую.

По всему телу шли синие пятна. Ещё немного, и бедный Антонио превратился бы в настоящий ходячий труп. Он хватался за воротник рубашки Шэйрана и отчаянно пытался встать на ноги, но ничего не получалось.

Уверенно шагал в их сторону Кальтэн.

— Пропасть, — прохрипел Антонио. — Ты должен быть у пропасти завтра… Рэй… Завтра… Они будут тебя ждать, — он задыхался, и неведомое заклинание сжимало грудь. — Иначе… иначе… — слова давались неимоверно трудно. Антонио закашлялся, согнулся пополам, едва ли не свалился на мостовую, но Шэйран всё-таки умудрился его удержать. Теперь на руках были уже капли крови — от этого противного кашля, что буквально выворачивал несчастного наизнанку. — У пропасти… Ты знаешь, где она? Спаси… Она… Я думал… Любит…

Шэйрану не требовались объяснения. Он понимал, что ещё пара слов, и Антонио попросту погибнет — прямо у него на руках.

— Время? — спросил он. — Скажи мне время!

— Во время захода… солнца… прошу… — Антонио рухнул на землю — такой же серый, но ещё способный дышать.

Шэйран опустился на колени прямо на мостовой, прижимая раскрытую ладонь к груди своего бывшего сокурсника. Сила полилась в Антонио одним тоненьким потоком, таким, что мог бы поддерживать жизнедеятельность несчастного Карра. Вот только Рэй знал, что это проклятье невозможно снять, пока будет жива та, что его наложила. В том, что это была женщина, Шэйран даже не сомневался.