Заклятые враги (СИ) - Либрем Альма - Страница 119

Рэй поднялся. Учиться? В последнее время об этом ему напоминали слишком часто, и парень даже не знал, правильно ли он поступает, когда регулярно отказывается и возмущённо заявляет, что всё это совершенно его не волнует. Может, и вправду стоит согласиться и не морочить себе голову?

— Я не могу сказать однозначное “да”, если не буду знать, что именно вы собираетесь сделать потом с моей помощью, — наконец-то выдохнул парень. — Как только я узнаю, я приму решение. И что пообещал вам король за это обучение?

Тэллавар усмехнулся.

— Дарнаэл не глуп, — заявил он таким тоном, словно в этом и вправду кто-то сомневался. — И, надо сказать, далеко не наивен. Он бы никогда не позволил себе опростоволоситься в беседе со старым несчастным магом. Я сначала просил у него очень многое, просил, чтобы он сам помог мне в этом… Я хочу открыть тайную гробницу в Дарне. Гробницу Королей. Магии там великое множество, и знаний тоже… Я попросил о Ключе… И Его Величество согласился дать мне его. Только кто ж мог знать, что когда я думал о том, что действительно откроет Все Двери, он всего лишь протянет мне маленькую железяку с рубином на конце? О, это издевательство, право слово, вот только я уже не мог отказаться. Дарнаэл меня переиграл. Он, в принципе, не против, если я открою те врата. Только считает, что если меня можно туда не допустить, то почему бы этого не сделать? Но, так или иначе, он знает, что даже с этим ключиком я зайду очень далеко, — Гартро нахмурился. — Только один зал… Усыпальница Дарнаэла Первого. Только туда я не могу открыть дверь, вот и всё.

— И что требуется от меня? У вопроса было две части.

Темнота словно сгустилась вокруг них. Шэйрану показалось, что он совершает самую большую глупость на свете, продолжая этот безумный разговор, но кто ж его знает… Вдруг Тэллавар и вправду сможет пояснить ему что-то толковое?

— Я научу тебя очень многому, я смогу сделать из тебя настоящего Высшего, — заговорщицки подмигнул ему Тэллавар. Увидеть это в темноте казалось практически невозможным, но старый маг засветил на ладони пульсар, и лучи света прекрасно освещали его лицо. — Так что? Ты согласен?

— Я так и не услышал, что требуется от меня. И не ответить на этот вопрос не получится, — холодно промолвил Шэйран. — И, пожалуйста, поскорее. У меня нет ни малейшего желания на обратном пути нарваться на стражу.

— Ну, да, конечно, ведь они не знают, что речь идёт о королевском сыне… — Тэллавар подмигнул ему довольно весело, будто бы пытался убедить, что от него ничего не скроешь. — Ладно, не волнуйся, Шэйран. Я всего лишь хочу, чтобы ты открыл мне усыпальницу Дарнаэла Первого, и всё. Я посмотрю на его кости и те манускрипты, которые Тьеррон уволок с собой в могилу, да и только. Это ведь не будет для тебя трудно? Капелька королевской крови, капелька королевской магии…

Усыпальница? И всё?

— И больше я ни о чём тебя не попрошу, — подтвердил его мысли мужчина. — Ну же! Я хочу просто…

— Я согласен, — выдохнул Шэйран.

Он устал от этого. Устал от того, что вечно вынужден скитаться по миру без достойных знаний волшебства, что должен терпеть “серого троечника” в свой адрес от Моники — в её исполнении это звучало особенно обидно, хотя, пожалуй, не потому, что девушка в слова вкладывала особый смысл, а потому, что она казалась ему куда важнее, чем все остальные, обыкновенные люди на фоне прекрасной Лэгаррэ. И чем ему так нравилась проклятая дарнийка? Ну чем? Неужели в этой бесконечно глупой принципиальности было хоть что-то хорошее? А подсознание считало, что было — и набатом било в виски, чтобы он согласился на дурацкое предложение со стороны Гартро. Ведь в усыпальницах нет ничего страшного, отец говорил, что это просто груда костей. Просто Тэллавар получил от двух сделок то, что планировал получить от одной.

Гартро протянул руку, и Шэйран сжал её в стандартном рукопожатии, прекрасно понимая, как именно следует скреплять подобного рода договоры. Сквозь тучи прорвалась тонкая, одинокая молния, а после небо разразилось летним громом. Медленно, словно кто-то заколдовал их, падали на землю капельки дождя.

Тэллавар запрокинул голову назад и позволял воде пронизывать его седые волосы, мочить одежду, смывать грехи тяжкие с души. Шэйран пока что не планировал вдаваться в подобного рода философию, да и мёрзнуть тоже не намеревался, поэтому отступил к окошку, через которое залез сюда.

В коридорах стало ещё темнее от навалившегося сплошной волной дождя, и он шагал довольно быстро, успешно игнорируя хитрые, затаившиеся по углам тени. Он — сын короля Дарнаэла, а наследные принцы не шарахаются от каждой вазы, будь они хоть сто раз не до конца признанными. Папа руководствуется только понятием безопасности, и всё.

Не стоит придумывать ещё больше проблем и неприятностей в общениях с родителями, ему хватает их и в реальности.

Некстати вспомнилось, что Моника когда-то боялась грозы. Шэйран остановился напротив её двери и замер — ему не надо было даже стучаться, мог открыть и так, но… Может быть, хватит с нею церемониться? Это его территория, да и девушка замешана не только в том, о чём ему рассказывает.

Он дёрнул дверь на себя, распахивая её, и остановился на пороге. Моника, оказывается, не спала — она сжалась в углу кровати, завернувшись в одеяло, и смотрела на грозовое небо, содрогаясь от каждой вспышки молнии. Те откидывали на её лицо причудливые тени, рассекали воздух полосами и будто бы пытались пронзить насквозь. Стоило только взблеснуть разряду в небесах или прогреметь грому, как Моника содрогалась и натягивала одеяло на голову, словно пыталась от них сбежать.

Рэй зашёл в комнату как раз в такой момент. Она бросила на него пугливый взгляд, а после вымученно улыбнулась, и вся ненависть куда-то улетучилась, будто бы её и не было никогда. Парень переступил порог её комнаты и остановился совсем рядом — до безумия хотелось обнять или поцеловать, и приходилось в сотый раз напоминать себе о том, что Лэгаррэ в любом случае будет против.

— Почему не спишь? — тихо спросил он.

Моника придвинулась ближе и кивнула на окно, будто бы напоминая о том, как сильно она боится одного только понятия грозы. Парень едва заметно улыбнулся и обнял её за узкие плечи, притягивая к себе.

— Я согласился, — внезапно выдохнул он. — На предложение Тэллавара. В конце концов, от знаний хуже не бывает, правда ведь?

— Правда, — кивнула Моника. — Ты всё правильно сделал… Может быть, пора убедить всех, и меня в том числе, что ты не серый троечник?

— Может быть.

— Ты когда-то отвезёшь меня в Дарну? — внезапно спросила Моника.

Он рассмеялся, хотя в фразе не было ничего смешного, а после, не сдержавшись, наклонился и поцеловал её — равно как тогда, на их отвратительном выпускном вечере. Вот только на сей раз Лэгаррэ не оттолкнула его, пылая от ненависти, а даже почти ответила на поцелуй, только спустя несколько секунд несмело отстранилась, выпутываясь из объятий.

— Выучишься — тогда, — едва заметно улыбнулась она, касаясь губами его щеки. — Посиди со мной, пожалуйста. Мне страшно. Гроза за окном.

— Хорошо, — кивнул парень, вновь обнимая её за талию. Гроза… Конечно, страшно. Вот только бывают на свете вещи и похуже обыкновенной грозы.

========== Глава двадцать пятая ==========

Лиррэ чувствовала усталость. Память старательно ускользала из её рук, оставляя за собой заметный след горечи и отчаянного раздражения. Смириться с этой пустотой в воспоминаниях девушка никак не могла — что-то мешало ей, не пускало, заставляло вспоминать о случившемся с грустью. Далла — единственное, что было в её памяти от прошлой хозяйки не этого тела. Увы, но её сознание пропало, спряталось на задворках, и стоило только девушке уснуть, как выбиралось на свободу и старательно забирало с собой всё, что могло.

После того, как они покинули территорию Эрроки, мужчины и вправду пригодились. Сколько мужчин пыталось подобраться к ней, когда Лиррэ не могла воспользоваться ни одним толковым заклинанием? Сколько этих гадких, потных животных пытались коснуться её колена, подхватить лошадь за поводья? Только заученная фраза от Антонио, их “господина” — он согласился сыграть эту роль и вжился в неё весьма правдоподобно, — заставляла их отскочить. Девушка и парень — его слуги, они отправляются в Лэвье по велению короля, и кто посмеет задержать хотя бы одного из процессии на несколько минут, не говоря уже о “паре часиков”, того король Дарнаэл будет судить за государственную измену. Почему-то Лиррэ была уверена, что говори это женщина, ещё и путешествующая в гордом одиночестве, никто бы ей без приказа на бумаге не поверил. Приказ-то можно наколдовать, но она сама призвала Даллу и развязала ей руки, сама отдала ей шанс выбрать дар, по своей же вине всё потеряла. Найти себе оправдание оказалось довольно трудно, и Лиррэ сколько ни пыталась, так и не смогла отвоевать у мыслей хотя бы один маленький намёк на всепрощение. Получалось до ужаса плохо и трудно; она хваталась за волшебство и чувствовала резерв, что утекал сквозь пальцы, но ничего годного сделать не могла. Все её возможности упрямо ограничивались тем, что она держала на цепочке двух остолопов, и те старательно тащили её вперёд, к столице, забыв о привычном бахвальстве и о том, чем любили заниматься.