Марина. Хорошо ли ты меня знаешь (СИ) - "Ореанна" - Страница 33

К счастью, его знакомство с наркокультурой не зашло настолько далеко, чтоб отрезать путь назад. То ли Догукан не хотел тратиться на тяжелые наркотики — дело ограничилось марихуаной и горстью несильных таблеток, — то ли считал, что подсев на тяжелые, Дениз не вернет ему денег и не будет достаточно управляем. Так что голова болела, сердцебиение возникало, угнетенное состояние, страх, неприятности с кишечником — это было, но не больше.

Сейчас он ждал — в смятении и страхе, сидящем где-то в желудке, ждал господина Кая и почти не замечал других. В огорчениях люди становятся эгоистичными. Никто в сегодняшней группе не уделял другим внимания, будто пришли и поддерживали видимость общения лишь в силу привычки. Им было некуда больше пойти, чтоб хоть на время забыть о своих огорчениях.

И несколько позже явился господин Кая. С ленивой грацией скользнул за столик, улыбнулся присутствующим, сделал всем комплименты, и лишь тогда удосужился снизойти до Дениза.

— Дениз, друг мой! Как же я соскучился!

Как будто не он натравил на него тех горилл и не его вина во всем произошедшем.

— Что ты хмурый такой?

Вопреки стараниям, маска удовлетворенности Денизу не удавалась.

— Или не рад встрече с другом? — еще раз нажал господин Кая.

— Рад, конечно, рад! Мы все тебе рады. — Ответил за него Озан, хватаясь за щеку.

Ничего не оставалось, как подтвердить, и Дениз буркнул что-то.

— Ну, ты! Не выдавай друзьям нашу маленькую тайну! — Тихо сказал Догукан, пододвигаясь ближе. — Ты же не хочешь, чтоб они узнали правду о твоих вечерних прогулках?

Кто и когда назвал его приятным человеком? Сейчас в глазах Кая блестело что-то хищное, а на губах играла наглая улыбка. Он забавляется, причиняя боль другим, потому и растягивает пытку.

— Что тебе надо?

— Не мне, приятель, не мне. За этим стоят люди, ой, какие серьезные! Это им ты задолжал, а я — только посредник. Ты же не хочешь рассердить их, правда?

— Что надо этим серьезным людям?

— Потому что если ты их рассердишь, — продолжал, словно не расслышав, Кая, — то случившееся на днях покажется тебе детским лепетом. Помнишь случай на мосту? — с заговорщицким видом добавил он и подмигнул.

Никакого случая на мосту Дениз не знал, но почему-то похолодел. Желудок сжала жестокая волна.

— Так что вам надо? — Повторил он уже смирно.

— Ты работаешь в порту. — Констатировал Догукан.

— Работаю.

— В таможне.

— Да.

— Ты там что делаешь? Проверяешь штампы на бумагах да даешь добро на вывоз?

— Да.

Только теперь Дениз начал понимать — и ему стало по-настоящему страшно. Пока он рисковал только своими деньгами, сейчас же его вовлекают во что-то особенно гнусное. Это не только деньги, не только риск физической расправы, это еще и позор для него и всей семьи. А что он попадется — Дениз не сомневался. Он не мошенник, до последних недель он никогда не был плохим человеком. Честные всегда попадаются.

Перед его глазами мелькнул образ: нахмуренный и поседевший отец, плачущая мать, сестра ходит в старых девах, заголовки в газетах, тюрьма, где другие заключенные тычут в него пальцами.

— Я не могу это сделать! — Скорее выдохнул он, чем сказал.

— Тише, тише! Ты привлечешь к нам внимание. — Улыбаясь, ответил Кая, глаза его при этом оставались злыми. — Дурак ты! Никто ничего тебя не просит делать. Пока. Ну а когда попросят — ты подумаешь — и все сделаешь. Понял? Твою сестру, кажется, Эдже зовут? Сколько ей, семнадцать? Красивая девочка…

И Дениз понял, что сделает все.

Неожиданный шум отвлек его от мыслей о своей беде. В комнату зашел Челик, и даже из того кошмара, в котором он находился, Дениз понял, что что-то случилось. Друзья обступили Челика, хлопали по плечам и что-то говорили ему, Дениз же оставался в неведении.

— Что случилось? — Спросил он Озана.

— Ты разве не слышал?

— Не слышал что?

— Кара отравилась. Случайно выпила не те таблетки вместо снотворного.

— Когда?

— Вчера ночью. К счастью, ее успели отвезти в больницу.

— Она жива?

— Да, хоть и плоха.

Взволнованный Дениз подошел к Челику, чтоб выразить ему свою поддержку. И там, стоя среди друзей, он машинально окинул взглядом комнату и снова посмотрел на Догукана. Тот улыбался — улыбался самодовольно и самовлюбленно. В другой раз, другой человек не сумел бы сопоставить одно с другим. Но только что сказанные слова про Эдже, вымогательство, быстро промелькнули в голове Дениз и сопоставились с влюбленными взглядами Кары, которые ему случалось ловить до того, как все началось. И он понял. Он смотрел теперь на Кая с ужасом — это самый страшный человек, которого приходилось ему встречать!

Бывают злые люди, на лицах у которых написана их злоба. Преступники, маньяки, распутники, которых показывают в кино. Но здесь перед ним находилось нечто более страшное: ужас заключался в том, что такой, как Догукан, кажется хорошим парнем, имеет приличное лицо, хорошую репутацию, происходит из хорошей семьи — и он подкрадывается к вам, как равный к равным. Но вместе с ним в вашу жизнь вползает зло.

И в довершение всего — Кая перехватил его взгляд, понял все и кивнул, подтверждая этим свою причастность к судьбе Кары. Его улыбка стала еще шире.

Ч.2. 8. В свободном падении

Шахрезада

Наивно думать, что сказочница, проведшая уже тысячу ночей за рассказыванием историй, не способна изобрести еще немножко. Поменять имена, скомбинировать приключение из нескольких историй, заменить местность — да, можно подумать, муж помнит все, что она рассказывала в первый год!

А просто ей надоело.

В жизни жены шаха неизбежно наступает момент, когда надо сказать: «Хватит! Или ты делаешь меня главной женой в гареме, или до свидания!»

И потом, на ее стороне было преимущество: в отличие от остальных женщин, она умела разговаривать.

Киев, 1991–1993.

Пришли буйные девяностые. СССР распался на СНГ+, это немного пообсуждали. Разделения Церкви, а вернее раскола, в университетской тусовке не заметили, как немного раньше — не заметили празднования Тысячелетия Руси. Зато много говорили о национализме, об опасности для жизни и о мафии, о проблемах трудоустройства и войнах в бывших союзных. О необходимости бежать за границу, где, все, конечно, лучше чем тут. То, что там все правильно, было известно из достоверного источника — выступлений Задорнова. В газетах появились статьи в стиле «ей четырнадцать, ее растила мать-одиночка, у них старый холодильник и образование, сами знаете, какое — кем же ей стать? — конечно, проституткой». О проститутках и белых офицерах пели по телевизору, самозабвенно зажмуривая глаза, моложавые старики. Хлынувшие на экраны американские фильмы вызвали состояние шока — после десятилетий унылых телепередач с одним-единственным боевиком с Жаном Маре в главной роли по воскресениям, и то не каждый месяц. В этих фильмах главными героями были полицейские, воры и, опять же, проститутки. Казалось, что люди в Америке рождались только для того чтоб стать по ту или иную сторону закона, и затем умереть наиболее шокирующим образом. Увлеченная, как и все, яркостью нового сигнала, Марина отловила тенденцию, только увидев экранизацию своего любимого «Морского волка» по Джеку Лондону, где на голубом глазу, Мод превратилась из поэтессы в воровку — и это уже было не забавно.

Открывшиеся шлюзы пропускали много нового. Красавица-Регина бегала в астрологический клуб к одному гуру местного масштаба (в последствии — всесоюзного). Марина как-то заглянула в ее тетради с таблицами — и закрыла. Регина теперь состояла в каком-то кружке духовных личностей. Откуда они берутся и как туда попасть — настоящая загадка. По рассказам Регины, это обычно получается случайно — идешь себе по улице и вдруг — БАЦ! — духовная личность навстречу! Ну и знакомишься. Узнают они друг друга по кричащим кольцам на пальцах, нарядам, ну и по прущей изнутри духовности.