Марина. Хорошо ли ты меня знаешь (СИ) - "Ореанна" - Страница 29

Догукан Кая презрительно осмотрел квартиру. Ну и нора! Ему надоело ждать.

— Проснись! Эй, вставай! — он толкнул Дениз.

Тот что-то пробурчал, поворачиваясь на другой бок.

Потребовалось время, чтоб добиться успеха. В другой раз Догукан не стал бы так напрягаться, но сегодня ему самому нужны были деньги.

— Догукан-бей! Как здо- здорр- здоррово что ты пришел! — Пробормотал Дениз. Э, да он не только пил!

— Дениз! Мне нужны деньги!

— Какие деньги?

— Мои деньги. Сегодня ты должен мне отдать долг, помнишь?

— У меня нет денег.

— Нет?

— Совсем нет… — и он снова уснул.

Догукан осмотрелся. Похоже, что тут действительно ничего нет. Что ж, пришло время прислать сюда Али с приятелем. Собственно, на это он и рассчитывал. Дениз, работник таможни, был им полезней как запуганный должник, чем если б расплатился наличными. Иначе Догукан и не стал бы сближаться с ним с самого начала, не приглашал бы в клуб и не платил бы за проституток и наркотики.

Вечером того же дня Омар Новази задумчиво глядел в окно на свою юную секретаршу, легко сбегающую по ступеням и молодого мужчину, поджидающего ее у входа. Сезен Марты и Догукан Кая, кто бы мог подумать. Ему не было известно ничего конкретного о мужчине, кроме его родственных связей и должности. Но, имея такой огромный опыт работы с людьми, часто в экстремальных условиях, он мгновенно разбирался в людях. Догукан не нравился ему. И потом, кажется, говорили что-то о нем и женщинах. Он взял трубку и набрал номер.

— Шахид? Да, здравствуй. Рад тебя слышать. Как семья? Как дети? А что зятья, невестки? Да, у меня тоже. Да. Стыдно признаться. Спасибо. Шахид, мне нужна услуга. Проверь для меня одного человека…

Ч.2. 6. Стадия Цирцеи

Цирцея

Мужчины не любят Цирцею: рядом с ней они становятся сами собой. Свиньи хрюкают, бараны блеют. Это она виновата, гадина.

Сложно сказать, почему эта рыжая женщина не может успокоиться, выбрав себе какого-нибудь моряка или воина. На этот вопрос она всегда отвечает, что дураки и хамы не в ее вкусе. Но это вряд ли, известно ведь, что каждая женщина счастлива, когда прекрасный незнакомец, легко поигрывая бицепсами, щиплет ее за попку, проходя мимо. Или — мудрейший ученый рассказывает теорему Пифагора. Или — крутой бизнесмен, постояв пять минут рядом в пробке, зовет в сауну на время ланча. Или — юноша бледный, выпив для храбрости, тянет в кусты. Всем им нужно только одно.

Разве нет?

Киев, 1989.

Самое время поговорить о сексе. Рассказать о вдруг обнаруженной чувственности и страстности натуры, и о том, что все мужики козлы. Но эта тема и так уже хорошо раскрыта в современных любовных романах и повторяться нет смысла.

Если до начала девяностых единственной социально приемлемой формой сосуществования двух человек разного пола, не являющихся кровными родственниками, на одной территории, являлся брак, то уже с начала девяностых молодой девушке стало неприлично озвучивать вслух брак как основную мотивацию жизнедеятельности. И в то время, как однокурсницы Марины дружными рядами делали карьеру, она просто хотела замуж. «Замуж» — это единственный способ осуществить свою женственность, разделить себя и быть частью чего-то большего, чем ты сам, и чего-то важного. По крайней мере, это то, как она всегда чувствовала. Но сказать что-то подобное вслух, было примерно, как признать свое мелкобуржуазное мещанство в семидесятых, или сказать, что собираешься стать пьявкой на шее у другого человека.

Но это ладно. Беда в том, что чтобы выйти замуж, надо пойти на свидание, а там сидеть и выслушивать про теорему Пифагора, радоваться, когда тебя щиплют за попку, соглашаться на сауну и проявлять недюжинный талант шлюхи, психотерапевта и официанта в одном лице. Плюс к этому существуют бесчисленные неписаные правила, как то: «правило трех свиданий», «правило захода в гости», «правило отсутствия критики», «правило одобрения референтной группой». Счастлива та женщина, которой незнакомы эти названия. Конечно, такое циничное отношение обезличивает мужчин, но обратное приводит к их отсутствию. И что же хуже: годами сидеть одной в маленькой замкнутой комнате по вечерам, рыдая в подушку о собственном одиночестве, или, растрачивая себя на каждой встрече, капля за каплей терять веру в возможность встречи с тем, правильным, мужчиной?

Как можно догадаться, любовники у Марины стали появляться. Было их немного, но больше, чем ей бы хотелось. Каждая новая безуспешная связь — царапина на самоуважении, ссадина на способности к любви. Каждый опыт неудачи делает человека немного параноиком, немного больше трусом, немного больше и больше циником. А трусы, параноики и циники не могут любить. И вот уже они начинают жаждать заполнения пустоты, не отдавая ничего сами. Они ждут уверений в том, что будут приняты со всеми своими бзиками и при встрече начинают демонстрировать сложность своей натуры, дабы не прогадать впоследствии. Но хорошо это смотрится только в романах с заранее предугаданным концом. В жизни встреча двух трусливых параноиков заканчивается бегством через несколько минут общения. И великая скрепляющая сила сексуального влечения не может тут помочь, т. к. секс от частого употребления обесценивается и больше не служит аргументом в извечном споре: «если ты меня любишь, то докажи это» и «если бы ты любил меня, то не сказал бы этого». Любовь превратилась в те дни в высохшую реку, в легкую необременительную игру, в которой я знаю, что сейчас надо сказать А, а на это ты скажешь Б, а тогда я скажу В, а тут ты ответишь одним из трех вариантов: Г, Д или Е, и, в зависимости от этого, я применю свои варианты ответов в той или иной комбинации. В любом случае, основной смысл в том, чтоб получить как можно больше, а отдать как можно меньше.

Пострадав некоторое время, Марина успокоилась. Как и все разочарованные женщины, она стала злой. Изучала методы взаимодействия и составляла свои собственные классификации этого древнейшего из видов добыч. Мужчины стали ей представляться чем-то вроде цветов, которые имеют каждый свое достоинство, и обладание одним вовсе не мешает срывать другой. Когда Марине кто-то нравился — он нравился ей вдруг и безудержно. Ей хотелось познать этого человека, и казалось абсурдным выжидать положенные дни до следующего свидания, чтоб он не подумал, что в нем нуждаются, а посему можно диктовать условия и не считаться с ее чувствами. Правила многоходовых переговоров об условиях секса казались ей лицемерием.

Но у всех любовников Марины был один большой недостаток — они не были Омаром.

Стамбул, 2011.

По мнению Догукана, ужин шел хорошо. Сезен Марты выслушивала его с обычным своим спокойствием — обаятельная, нежная и скромная. Кажется, возьми ее за руку и веди — и пойдет, куда скажешь.

Вообще Догукану к такой реакции женщин не привыкать. Он знал многих женщин. Какой-то период своей жизни он посвятил зарабатыванию денег на этой реакции. Обычно он специализировался на немках и англичанках, курортных пташках. Потом родственники намекнули, что терпеть позор они более не намерены, пришлось сменить род деятельности. А жаль — это был простой и приятный заработок.

Но все они и в подметки не годились маленькой Птичке, сидящей сейчас напротив. И сегодня она будет его!

В эту минуту он был как никогда далек от истины. Сидевшая напротив Птичка вежливо улыбалась — она не хотела портить настроение этому милому приятному человеку. Ей вообще было неловко и страшно подумать, как все это сказать, но сказать придется, а пока что она тянула время. К этому моменту ей было окончательно понятно, что этот человек не может стать ее мужем, и что для дружбы у них нет никаких оснований. К сожалению, придется вызвать неудовольствие всей родни. Но и затягивать нельзя. Она назначила разговор на завтра. Завтра утром, когда выветрится вино, когда будет ясная голова, и его присутствие не будет давить на нее. Она скажет все по телефону. «Извини!» — скажет она. И не нужно будет объяснять ничего ни про господина Новази, ни о том, что жить погруженной в мелочность и пустоту для нее невозможно. При всем своем очаровании, Догукан Кая — словно пришелец с другой планеты.