Джедай почти не виден (СИ) - Федина Юлия Александровна - Страница 79

Этого типа с очень спорной репутацией откопал Палпатин, после того, как узнав о смерти Падме, я закатил истерику, в ходе которой раздолбил всех меддроидов, распугал прежних врачей и никого к себе не подпускал, не смотря на явные признаки открывшегося кровотечения. Палпатин лично вытряхнул меня из костюма жизнеобеспечения и, прижав волной Силы к операционному столу, чтоб не рыпался, держал до прибытия нового врача.

— Заходите доктор, — излишне жизнерадостно крикнул Палпатин.

Морщась от перенасыщенного лекарствами и кислородом воздуха, которым я худо-бедно мог дышать без маски, к столу подошел человек с комплекцией и волосатостью вуки и красноглазостью чиссов.

— Уй, ё… Не густо. Работать практически не с чем. Но горелым уже не воняет. Это хорошо.

Мне почти удалось вырваться из силовых объятий императора. Но именно, что почти. Остается только шипеть проклятья.

— Оно еще и матерится? Тоже неплохо. Я ж не ветеринар: надо время от времени и словом с больным перекинуться. Короче, пациента совсем немного, гонорар хороший. Согласен. Да вы, папаша, отпустили б болезного. Далеко не уползет.

На доктора обрушилась волна злобы. Но тот и бровью не повел. Нервов у него нет что ли? Но он меня не боится. Невосприимчивость к воздействиям Силы. Феномен, блин. Ярость кончилась. Теперь лежать обрубком перед чужим человеком просто страшно и унизительно. Встречаемся глазами. Во взгляде доктора нет ни жалости, ни отвращения. Моя паранойя не то, чтоб исчезает, но затыкается и уползает в дальний уголок.

Так и живем. Док таскается за мной начальником медслужбы корабля, который является моим флагманом.

Так, из-за чего сыр-бор? Ворс, Лея и еще некто незнакомый нашлись у пустых боксов реанимации. Плюс тело под простыней без признаков жизни. После некоторых сомнений опознаю в чужаке местное кардиологическое светило. По поводу состояния здоровья управляющего «Биосистемами» связывались. Тот тоже меня узнает и молча плюхается на колени. Начмед садистски ухмыляется. Это они неучтенного покойника без меня поделить не могут? Не угадал.

— Вот на хрена мне городской жмурик? На поверхности своих моргов нет, что ли? — начинает Ворс.

— Кто такой?

— На полу или под простынкой? — уточняет начмед.

— Под простыней.

— Главный местный буржуй с «Биосистем».

— Помер, значит.

— Четыре дня тому как.

— Хм… А мне еще вчера докладывали о стабильно-тяжелом состоянии и возможности транспортировки из городского госпиталя на «Исполнитель».

— Смерть, конечно, состояние стабильно-тяжелое. Кто б спорил. Он помер почти мгновенно.

— От чего помер?

— Практически, покончил с собой тремя выстрелами в спину.

— Детали?

— Обширный инфаркт с одновременным и не менее обширным инсультом. И еще два оторвавшихся тромба на подходе. Дедушка, конечно сотню еще во времена войн клонов разменял, но это и для него — перебор.

— Ясно, что помогли буржую. И я даже знаю, как.

Действительно знаю. Это я простой сельский ситх силовым захватом просто душу. Отдельные эстеты могут аорту пережать или еще какой сосуд. Эффект тот же. Но насильственный характер смерти уже не столь очевиден. А местный врач испугался доложить о смерти важного подозреваемого, надеясь дотянуть реанимационные мероприятия до моего отлета, а поняв, что я задерживаюсь, попытался сбагрить труп военным. Видимо, предлагал Ворсу оформить как умершего по дороге.

— Чего с профессором делать? — живодерски ухмыляясь, тихо пинает по-прежнему стоящего передо мной на коленях коллегу начмед.

— Врать нехорошо, — глубокомысленно замечаю я.

Спускать безнаказанно явную ложь я не собираюсь. Но вдумчиво покуражиться над идиотом, чтоб впредь неповадно было, мешает брезгливо наблюдающая за происходящим Лея.

— Господа, смею обратить ваше внимание на то, что у вас, того гляди, еще один труп образуется.

— Пусть живет.

— Плохо, больно и недолго? — с надеждой в голосе уточняет Ворс.

— Вы ж в душе гуманист, доктор.

— Ну… разве что глубоко к душе.

— Вот и напоите коллегу валерьянкой.

— Какая валерьянка? Вы мне эти дилетантские советы бросьте, милорд. Только спирт и еще раз спирт.

Начмед подхватывает профессора и направляется в сторону ординаторской. Лея задумчиво смотрит вслед. Я тоже. Уж очень явственно в мозгу Ворса читается идея к утру загрузить мертвецки пьяного коллегу на одну каталку с трупом и так назад в клинику отправить. Почему нет? Все поймут, как намек Дарта Вейдера: «еще раз такое повториться, ты — труп».

— Это как же тебя люди боятся.

— Те, кто по-настоящему боятся — обманывать не пытаются. Флотские знают, что голову открутить я могу, но за дело. А про мою несусветную и немотивированную жестокость болтают на гражданке, причем во вполне конкретных кругах.

— В кругах Бейла Органы?

— И его тоже.

Ну вот, опять альдераанец между нами. Меняю тему.

— Ты сюда покойника воскрешать приходила?

— Нет. Хотя отчаявшийся профессор хватался за эту идею, как за соломинку. У меня к тебе просьба. Можно?

— Слушаю.

В душе вновь колыхнулась ревность. На людях Лея обращается ко мне «лорд Вейдер», а один на один — ни как. Просто «ты». Я все понимаю. Но мне от этого больно.

— Тебе Пин Рроус еще зачем-то нужен?

— Не нужен. Только я его потрепал сильно. Губернатор Клор гораздо целее. Он не подойдет?

— Здоровьем господина Рроуса я как раз занималась. Но и губернатор пригодится.

— Для чего?

— Для опытов.

— Надеюсь, живодерских?

— Отчего такая кровожадность?

— От чувства неудовлетворённой справедливости. Если по совести, эта парочка накуролесила тут столько, что десять лет на рудниках Кесселя — минимум. По уму же, как только будет оформлено вхождение Барра в состав Союза, Люк объявит амнистию по всем баррским эпизодам.

— Да. План интеграции новых территорий госпожи Айсард.

— Вот я и полагаю правильным, чтоб они не просто сидели и тряслись в ожидании суда, которого не будет, а перед тем как уйти на все четыре стороны, отделавшись легким испугом, огребли по заслугам.

— Полагаешь, что сделанное с Рроусом, называется легким испугом?

— Нет. Именно поэтому прошу обратить внимание на Клора. Так все же, чего ты задумала?

— Найти Йоду. Для этого мне нужны одаренные. Но ты не подойдёшь. Слишком заметен в Силе.

— Дочь, тебе в последние часы водоворотики в Силе не мерещились?

— Нет, а что?

— Авантюрно как-то. Ладно, пробуй. Только связь со мной постоянно.

— Хорошо. Только не в Силе. А просто комлинк с видеокамерой. И с Рейвиком посидишь завтра?

Нет, все-таки она меня любит.

Глава одиннадцатая. Пять минут тишины 3. Суета сует и интерлюдия про педсовет

Утро идеального выходного дня. Сижу на диване с чашкой кафа. Рядом деловито копошится Рейвик. Напротив бубнит проектор. Только вместо халата и тапок — броня. И шлем возле дивана стоит. Пятнадцатисекундная готовность рвануть на помощь Лее.

Нет. Задуманное дочерью вполне разумно. Во всяком случае, гораздо разумнее ее согласия лететь на осмотр завода, когда местные с перепугу могли не захватить, а просто сбить челнок. Вот тогда она явно на уиллские «водоворотики» насмотрелась.

А смотрю я вовсе не новости или сериал. Для меня трансляция куда интереснее организована. Репортаж про вчерашний вечер гражданина Клора. Его только что ввели в просторное помещение с несколькими прикрученными к полу стульями, столом и проектором под потолком. Штурмовик прикрывает дверь, оставляя арестованного одного. Тот тревожно озирается, но приходит к выводу о том, что на место проведения пыток помещение не тянет, и немного успокаивается. Хотя трясло его изрядно. Клор не сумел выполнить волю Дарта Вейдера, которому нужны не приложенные усилия, а результат. О последствиях недовольства ситха лучше не думать. Но не думать получалось плохо. Нет, пока его пальцем никто не тронул. Офицер, ведший допрос, и охранники вели себя предельно корректно. Но пример бедняги Пина Рроуса напоминал о том, что ситуация может измениться в любой момент.