Волчья Луна (СИ) - Мах Макс - Страница 24

— Но зарекаться не следует, — добавил через мгновение, решив, что честность — лучшая политика. — Годы и обстоятельства способны побороть даже самую сильную натуру. Ты кстати хорошо запомнила, что и как надо делать?

— Волнуешься, что тебе старенькому что-нибудь не то сварю? — засмеялась женщина.

— И это тоже, — ухмыльнулся Август. — Итак?

— Запомнила, — после короткой паузы ответила Теа. Сейчас она была серьезна, и значит, пауза была вызвана необходимостью проверить свою память. — Теперь, пожалуй, смогу синтезировать и сама. А для кого, кстати, мы старались?

— Мне казалось, я тебе говорил, — нахмурился Август. — Извини, если упустил этот момент. Великий князь Борис меня лично попросил.

— Для Оленьки Вяземской, значит, старается…

— Эта Вяземская его фаворитка? — машинально поинтересовался Август, думая о том, что процесс синтезирования можно несколько упростить в третьей фазе и ускорить в пятой.

— Не фаворитка, — ответила между тем Теа, — а тайная любовница.

— Тайная? — удивился Август, возвращаясь в реальность. — Софья все еще ревнует?

Вопрос не праздный, поскольку у принца-консорта была вполне определенная репутация волокиты и бабника. Легче было сказать, кто из старых фрейлин императрицы с ним не спал, чем перечислить тех, кого он затащил в свою постель. И вдруг такое — тайная любовница!

— Вяземская ему сына родила, а у Софьи сыновей нет, — объяснила Теа. — Вот он и боится, что, если это всплывет, она и его, и княгиню с приплодом со свету сживет.

— А ты откуда знаешь?

— От принцесс.

— Но если знают принцессы…

— Не обязательно знает их мать, — отмахнулась Татьяна. — Двор принцесс, Август, живет своей жизнью. Им не до "папеньки с маменькой"…

***

Поспать удалось всего-ничего, но молодость и крепкое здоровье легко компенсируют даже хронический недосып, и в начале восьмого Август и Теа уже вальсировали в бальной зале императорского дворца. Это было уже второе подряд приглашение на бал в Зимний дом, — так назывался дворец императрицы Софьи, — и Август полагал это хорошим признаком. Хотя никаких официальных заявлений по-прежнему сделано не было, развитие событий указывало на серьезность намерений Российской самодержицы. Ее отношение к Августу и Теа было настолько очевидно, что знать и придворные, и без того весьма благожелательно принявшие в Петербурге двух знатных путешественников, теперь откровенно соревновались, демонстрируя "благожелательную симпатию", немереное радушие и выдающееся гостеприимство.

Не отставала от знати и Академия Наук. Академики принимали Августа, как "родного", приглашали к себе в гости и сами "заглядывали на огонек". В них Август нашел не только славных собутыльников — во всяком случае, некоторые профессора легко перепивали известных ему господ офицеров, — но также умных и много знающих собеседников. Только теперь, вновь попав в круг истинных интеллектуалов, Август осознал, как ему не хватало такого рода общения. Не обошлось, впрочем, и без курьезов. Господа академикусы были совершенно не готовы к тому, что женщина, тем более такая красивая и знатная женщина, как графиня Консуэнтская, способна на равных вести научную дискуссию на такие весьма специфические темы, как механика движения небесных тел, построение зодиакальных гороскопов и сравнительная антропология. Тем не менее, так все и обстояло, Татьяна была способна на многое, но главный сюрприз ожидал швейцарского математика Леонарда Эйлера. Можно представить себе удивление этого немолодого уже человека, когда выяснилось, что красавица-колдунья знакома с его работами по математическому анализу и дифференциальной геометрии. И более того, чувствует себя в математике, как рыба в воде, высказывая, порой, весьма нетривиальные мысли и идеи, далеко опережающие современный уровень развития "царицы всех наук", как образно назвала женщина математику, нежно любимую обоими собеседниками.

Ну, а сейчас Август и Теа находились во дворце императрицы. Отличный оркестр полного состава, расположившийся на хорах, изумительный наборный паркет, натертый до зеркального блеска, хрустальные люстры, золото отделки и огромные венецианские зеркала, роскошные платья дам и не уступающие им наряды кавалеров, соперничающие между собой изысканностью линий, цветом и фактурой тканей, золотым шитьем и самоцветами. И все это, не говоря уже о драгоценностях, а их здесь было немало, и практически каждое было достойно особого интереса. Однако самый изысканный, — пусть и не самый дорогой — гарнитур надела сегодня Теа д'Агарис графиня Консуэнтская: крупные золотистые топазы, темно-зеленые изумруды и бриллианты двух основных оттенков, бледно-зеленого и золотистого.

Август смотрел на нее и не мог насмотреться. И дело не в том, как она была одета — хотя ее сшитое в Вене платье, было попросту великолепно, — и, разумеется, не в стоимости и изысканности ее украшений, а в том, какая это была женщина. У Августа не находилось слов, чтобы описать ее красоту и изящество, силу и грацию. Однако, в отличие от других мужчин и женщин, Август знал, какая она на самом деле, и от этого знания у него захватывало дух. Он знал, насколько могучей ведьмой являлась Теа д'Агарис, как знал и то, какая красивая душа, заключена в этом божественном теле, и какой острый ум, освещает внутренним светом взгляд ее изумрудно-зеленых глаз. Татьяна — поскольку для него она уже давно перестала быть Теа, как бы он ни называл ее в присутствии посторонних, — была попросту изумительна.

— Это будет очень странно, если я скажу, что влюблен?

Такого, если честно, он от себя не ожидал. Тем не менее, факт. Сказал. И не где-нибудь в тени алькова или на опушке леса, где он сделал ей предложение руки и сердца, а в бальном зале императорского дворца, прямо во время вальса.

— Дай подумать… — в глазах Тани зажегся колдовской огонь — предвестник одного из ее "стихийных чудес".

— Думаю, что это уместно, — шепнула она через мгновение. — Если есть что сказать, не молчи!

И в то же мгновение Август почувствовал поцелуй. Нет, не так, он почувствовал страстный поцелуй, но при этом видел Татьяну на некотором расстоянии перед собой. По ее изумительным губам, — которые, если верить ощущениям, сейчас прижимались к его губам, — блуждала тень улыбки. Женщина знала, что он чувствует и, возможно, сама тоже чувствовала вкус его губ…

***

К сожалению, долго оставаться в своем иллюзорном тет-а-тет им не позволили. Кончился танец, и, хотя вскоре начался другой, Август был вынужден оставить Теа и отправиться на приватную встречу с бароном ван дер Ховеном. И пока он передавал ученому лекарю флакон с "Мечом Давида", Таня танцевала полонез с каким-то молодым кавалерийским генералом. Удивительно, но, взглянув на эту пару, Август почувствовал острый укол ревности. Прямо в сердце, туда, где душа. Однако сразу же вернуться к Татьяне он не смог. На пути к ней его перехватил секретарь императрицы и пригласил Августа пройти с ним во внутренние покои дворца.

Коридор, лестница, короткая анфилада изысканно оформленных покоев, и Август вошел, наконец, в просторное помещение, являющееся, судя по всему, личным кабинетом императрицы. София уже была здесь, сидела в кресле перед разожженным камином, смотрела в огонь, но повернулась к Августу, едва он вошел в дверь.

— Присаживайтесь, граф, — указала императрица на кресло перед собой. — Военные в таких случаях говорят, "без чинов". Вот и давайте, Август, поговорим "на равных".

— Боюсь, это невозможно, ваше императорское величество! — склонил голову Август. По правде сказать, он недоумевал, что за дело хочет поручить ему София, если предлагает такие странные условия игры.