Мир без огня: путешествие в пустоте (СИ) - "Felix Comrade" - Страница 20

Тем временем битва за Сатомори подходила к концу. Многие крестьяне под натиском натренированных и верных асигару, сложили оружие, и израненные и усталые возвращались на главную площадь.

— Маэда-доно! — к самураю подбежал один из подданных. — Ваша рука!

— Заткнись! — стиснув зубы, прорычал мужчина. — Веди всех на площадь! И коня мне!

***

Когда звуки боя стихли, Хотару наконец вышла из рёкана и направилась на главную площадь, где собралась толпа. С трудом она расталкивала подавленных и усталых крестьян, пытаясь выбраться в центр.

Окровавленное тело в доспехах рода Такеда. Закрытые тяжёлые веки. Хироки Суэно лежал под ногами у коня Маэда Такеши. Сражённый в последнем бою, самурай без хозяина, муж без жены, отец без дочери.

Хотару пыталась закричать, однако что-то тяжёлое застряло в горле, потому она издала лишь сухой хрип и бросилась к убитому мужчине. Слёзы обжигали лицо, дышать становилось всё труднее, спадающие на глаза волосы не давали как следует рассмотреть лицо убитого.

— Вы — псы, недостойные даже взгляда нашего господина, — раздался громогласный голос Такеши. — Ваша дыра — ошибка судьбы. Все, кто стоит здесь — сброд и ничтожества, порождённые такими же ничтожествами без собственного рода!

Никто не отвечал, звенящая тишина тяжелым облаком повисла над собравшимися.

— Вы не выдали нам Вакада, думая, что сможете укрыть грязных предателей, таких же, как и вы, — Маэда махнул рукой.

На площади показались две пики с насаженными на остриё головами Чиё и Ёсиры. На лицах их не было ни страха, ни печали. Лишь сожаление за то, сколько горя они принесли в это место.

— Но сколько не прячь, правда всегда найдётся, — голос оставался таким же, холодящим душу. — Это гадкое место не должно более существовать на картах и в памяти людей. Сжечь его дотла!

— Такеши! — раздался жалостный и сдавленный крик Хотару. — Не надо, Такеши!

Самурай промолчал, не обращая внимания на вцепившуюся в стремя девушку.

— Такеши! Прекрати! — наконец, он взглянул на неё, всё теми же холодными глазами. — Такеши… Я… я люблю тебя, Такеши!

Звон лезвия о ножны, кровь снова обагрила песок. Тяжёлое тело Хироки Хотару упало рядом с телом её отца. Без угрызения совести, без жалости и тревоги Маэда вернул тати в ножны. И наблюдал. Наблюдал за тем, как минута за минутой Сатомори погружается в пучину огня.

Наблюдал за тем, как рушатся дома, воспламеняются склады и лавки, как живьём горят младенцы и женщины. Наблюдал с тем же абсолютно спокойным выражением лица. Он следовал лишь своей верности дому Хосокава.

Маэда Такеши выполнил свой долг.

Примечания:

Яри — японский тип древкового оружия, представляющий собой копьё и имеющий множество модификаций. Термин появился в период Камакура.

Асигару — вид лёгкой пехоты в средневековой Японии, из не-самураев, основным оружием которой были яри.

Танто — (яп. 短刀 танто:, букв. «короткий меч») — кинжал самурая.

Каса — японский национальный головной убор. Представляет собой конусообразную шляпу.

Шиноби — разведчик-диверсант, шпион, лазутчик и наёмный убийца в средневековой Японии.

Ниндзюцу — сформировавшаяся в Японии в XV–XVI вв. комплексная дисциплина, включающая в себя искусство шпионажа, методику диверсионной работы в тылу врага, элементы выживания и многое другое.

Сатомори — яп. 里(деревня)森(лес).

Глава VIII

Сытая, размеренная и безопасная жизнь. Всё возвращалось на круги своя. Нам не приходилось более прятаться, бояться и искать ночлег. Жители гостиницы оказались приветливыми и гостеприимными людьми.

Зима пришла незаметно. В одно прекрасное утро пустынные улицы города просто засыпало неестественно белым снегом. С наступлением холодов перерывы между затишьем и Хинаем увеличились. Не уверен, была ли зима тому причиной.

И всё? На этом мы остановимся? На этом наше путешествие окончено? Даже не верится как-то. Мы пережили столько всего, а теперь вот так просто осядем здесь, в этой гостинице? Временами мне кажется, что вот-вот я снова взвалю на плечи свой рюкзак, взгляну на улыбку Рико, и мы отправимся куда-то. Куда-то вперёд.

Я взглянул на свои карты. Бесперспективная ситуация, как ни ходи, а поражение обеспечено. С Таёру-саном мы играли каждый день после обеда. И ещё ни разу мне не удавалось его обыграть.

Вот и в этот раз мужчина самодовольно сгрёб карты обратно в колоду и усмехнулся. Играли мы впустую, ни на что. Да и ничего особенного у меня с собой не было, что я мог бы проиграть.

— Чем займёшься? — он убрал карты в карман кофты.

— Без понятия. Пойду, пройдусь по гостинице.

Он кивнул и прикрыл глаза, облокотившись на спинку кресла. Кроме нас в главном холле никого не было. Я потянулся и лениво поплёлся в сторону спуска на цокольный этаж, где расположился тренажёрный зал.

Шумела беговая дорожка. Рико могла часами пропадать на тренажёрах. Не сказал бы, что она чувствовала себя плохо или неуютно, однако что-то в ней изменилось. Чем дольше она находилась в стенах гостиницы, тем меньше она походила на себя прежнюю.

Нет, огонёк в глазах и деревенская наивность сохранялись в ней при любых обстоятельствах, однако угасало её стремление что-то менять, она словно каменела, переставала стремиться к неизведанному.

— Ва! Ивару! — она остановила тренажёр. — Тоже пришёл подкачаться?

Красное бодрое лицо, по которому тонкими ручейками стекал пот, заплетённые в хвостик волосы и тот самый спортивный костюмчик не по размеру. Рико задорно мне улыбалась.

— Не думал как-то… — я застенчиво почесал затылок.

— А зря! — она хлопнула меня ладошкой в район живота. — Совсем себя распустил!

— Нравится тебе здесь?

— Ещё бы! — она радостно обвела зал руками. — Тут столько всяких интересных штук!

— Я рад за тебя.

— А ты чего такой невесёлый? — девочка обеспокоено взглянула на меня.

— Нет, всё в порядке, — я покачал головой. — Просто устал немного.

— Не хочешь позаниматься со мной? — она указала на беговую дорожку.

— Я просто посмотрю.

Сны о Сатомори мне больше не снились. Не снилась больше и Кири-сан, не снилась и Харука. Мир словно бы замер в ожидании чего-то, всё вокруг ожидало каких-то потрясений и изменений, но их не происходило.

День за днём мы проживали банальные и житейские ситуации: смеялись, грустили, ссорились и мирились. От дяди Ёичи я узнал о правилах «родового гнезда», о том, как он выпытывал информацию у Нанаки. Но всё это мне было совсем неинтересно.

Цель. Мы достигли нашей единственной цели. Больше мне не приходится волноваться о жизни Рико, о том, что в любой момент я могу её потерять. Вот она, передо мной, день ото дня занимается спортом, смотрит старые фильмы, слушает музыку.

Столько времени уже прошло с тех пор, как мы покинули Сатомори. Но никаких намёков на спасательную операцию или хотя бы что-то подобное не было. Я всё больше стал убеждаться в том, что во всём мире не осталось более никого, кроме нас шестерых.

Забавно, но я всегда представлял апокалипсис более банально: метеорит, ядерная война или нападение пришельцев, на крайний случай. Однако у мира свои законы, неподдающиеся голливудским штампам. Оттого и горечь на душе, что не придёт какой-нибудь Брюс Уиллис, чтобы нас спасти.

***

На следующий день поднялась жуткая буря. Снега навалило так много, словно мы не на Хонсю, а в самых северных регионах Хоккайдо, или вообще в Сибири. Оконные рамы дребезжали под напором холодного ветра, снег завалил все входы и выходы. А мы? Мы просто продолжали жить.

Закончив просмотр очередной американской комедии, я решил вернуться в комнату и немного вздремнуть перед обедом. Шаг за шагом я поднялся по скрипящей лестнице на второй этаж и добрался до своей двери.

Впервые я увидел Рико за книгой. Я подошёл ближе и присмотрелся к обложке: старая, истрёпанная, без названия и автора. При одном взгляде на этот ужас казалось, будто она пришла к нам из далёкого-далёкого прошлого. Точно фолиант давно ушедшей эпохи.