Саламандра (СИ) - "полевка" - Страница 95

— Сканд сказал, что мы можем делать с требушетами все, что ты сочтешь нужным. Так что мы ждем твоей команды, — Тургул переминался рядом и чувствовал себя неуверенно. Все остальные воины были заняты, и только его центурия стояла без дела, охраняя груженых ящеров. — Я тут прикинул. Ширина реки почти два полета стрелы, поэтому можно ставить требушеты у самого берега, и они до нас не достанут, а мы им как раз разнесем их сторожевые вышки.

— Хорошо, — Лекс взял себя в руки, — слушай внимательно. Часть людей собирают требушеты в ряд — первый, второй, третий и четвертый. Второй и третий будут бить в середину, начиная от ворот и сторожевых башен и дальше в город. Первую с самого начала разворачиваем левее, а четвертую — правее. Так, чтобы разброс по городу был максимальный. Часть людей пошли наполнять мешки песком, землей, в общем, чем придется. Мешками будем заполнять корзины. Ты же в курсе, какой должен быть вес для выстрела? Вот и начинаем. И пусть мешков будет с запасом, чтобы мы могли откорректировать дальность полета груза.

— А чем кидаться будем? — Тургул смотрел с надеждой, как ребенок, который надеялся, что добрый волшебник вытащит у него из-за уха конфетку, — я пока камней не нашел…

— Я тоже, — Лекс скрипнул зубами и пошел к таверне, — но мы что-нибудь обязательно найдем. Не может такого быть, чтобы мы — и ничего не нашли. Значит, плохо искали. Ты пока покомандуй, а я поищу.

Лекс махнул рукой монахам и опять побрел в таверну, просто она была самым большим домом на здешнем берегу. Следом за ним скользили монахи. После последних событий воины старались их не задирать и даже вежливо обращаться, если что… Лекс зашел в таверну, где по стойке смирно стояли хозяин с женой и сыновьями. В глубине кухни топтались поварята и служанки. В таверне были гостевые комнаты на втором этаже и, конечно же, они все были пустые и готовые предоставить всевозможные услуги, начиная от ванны с горячей водой и заканчивая не менее горячими мальчиками и девочками, чтобы согреть постель уважаемого гостя.

Лекс только отмахнулся, искупаться — это конечно хорошо, но пока не решен вопрос со снарядами, все равно расслабиться не получится. Лекс на всякий случай обошел дом, и он, и вся мебель были, естественно, деревянными, а печь, на удивление, сложена из саманных кирпичей. Лекс очень удивился подобному, он всегда был уверен, что такое невозможно, но вот, стоит и даже не дымит. Все очень аккуратно сложено и побелено, и печь, и дымоход. Лекс душераздирающе вздохнул и отправился обратно на улицу. Там под навесами стояли грузовые ящеры и что-то жевали. В сарае Лекс нашел много бочек и бочонков, от которых пахло дымом и сосной.

— Это что? — Лекс напряженно принюхался, — чем это пахнет? Вроде дым, горит что?

— Не извольте волноваться, — хозяин сложился в поклоне едва ли не вдвое, — это смола и деготь. Купцы закупили, а отправить не успели. Сейчас сезон на смолокурне, самое время, чтобы покупать подешевле.

— И много здесь такого добра? — подобрался Лекс.

— Так считай, все склады забиты, — вздохнул корчмарь, — в лесах, когда сезон, только ленивый смолу не точит. Господа запрещают в городских складах запас держать, а рабочему люду куда везти? Вот и везут на пристань в ожидании купцов и ярмарок.

— Замечательно! — в голове Лекса созрел план, это будет просто офигительно! Лекс выбежал на улицу и заорал, — Т У Р Г У Л!!

Не успел Лекс закончить выводить трель раненого слона, как к нему навстречу помчались воины с Тургулом во главе. Они бежали с обнаженными клинками и готовились порубить на фарш любого, кто обидел рыжего ребенка.

— Кто?!! — рявкнули воины, оглядываясь по сторонам в поисках неприятеля, — кто посмел?!!

— Я нашел, чем мы будем заряжать пращи! — Лекс захлопал в ладоши и запрыгал на месте, — это будет просто, просто зашибись!

— Кого зашибить? — не понял Тургул и нахмурился.

— А! Не обращай внимания! — Лекс махнул рукой и стал командовать, — так, быстро взяли ломики и проверили, что лежит в местных складах. Ищем вот такие бочки — Лекс показал на бочонки под навесом. — Там смола, деготь, а еще, может быть, древесное масло. Это все используют для пропитки древесины при кораблестроении.

— Пропитки? — растерялись воины, — это как?

— М-м, — Лекс задумался, как бы проще объяснить. — Ну, это, когда дерево мажут специальной мазью, чтобы его жучок не ел, и оно не рассыхалось, или канаты, или когда швы укрепляют. Мало ли для чего надо. А вот нам это то, что надо! Просто замечательно! Но на всякий случай надо проверить, что есть, так что открывайте склады и несите образцы того, что там хранится!

Тургул отдал команду, и те воины, которые не собирали требушеты и не наполняли мешки песком, схватили ломики и с азартом бросились проверять склады, которых здесь оказалось больше, чем домов. Вскоре они принесли бочонки со смолой, и маслом, и дегтем. А еще были пустые бочки различных форм и размеров. Лекс сразу стал командовать, чтобы все приносили ближе к требушетам. Возле требушетов установили большие бочки с водой и там сразу замочили пращи. В пустые бочки стали складывать дрова на растопку. Масло и смолу ставили в отдалении. Там же поставили несколько лопат. Лекс переживал за «технику безопасности» и сразу попытался продумать возможные варианты предотвращения несчастных случаев. Все же, предыдущая работа вбила уважительное отношение к огню и горючим материалам.

— Сколько бочек с растопкой нам надо? — Тургул посмотрел на груду бочонков, растущую на берегу.

— Смотри сам, — Лекс подошел ближе, — надо, чтобы требушеты сделали по сто выстрелов. У нас четыре требушета, так что четыреста бочонков. Неподалеку воины делают плоты, поэтому рубят деревья и зачищают их от веток. Бери грузовых ящеров, загружай их пустыми бочками и отправляй к лесорубам. А там наполняйте бочки ветвями, корой и всем, что горит. Не важно, что все сырое, главное чтобы бочки были не пустые.

— Ясно, — Тургул кивнул и сразу начал командовать.

А Лекс отправился в таверну, вот теперь можно и покушать, и помыться. Тургул за всем присмотрит и обо всем позаботится. Лекс сказал ближайшему монаху, чтобы расседлали его самочку и принесли чистую одежду в таверну. Зайдя внутрь, распорядился, чтобы на улицу вынесли стол для воинов и поставили на него еду и попить, но не пиво, а компот или просто воду. А ему ванну в комнату, а потом покушать ему и его спутникам.

Лекс вначале убедился, что еда вынесена на улицу и у воинов появилась возможность подкрепиться, а потом отправился на второй этаж поплескаться в свое удовольствие. Ванна была не такой большой, как у Тиро, скорее крупный тазик, но все равно, посидеть попой в воде и смыть с себя грязь было очень приятно. Обсушив волосы полотенцем и надев свежую тунику, Лекс почувствовал себя отдохнувшим и почти счастливым. Рыжик посмотрел в окно и задумался.

Он отдавал себе отчет, что произойдет в ближайшее время, но после того, как в него стреляли, он очень быстро избавился от своих пацифистских взглядов, которыми он обзавелся в зрелом возрасте, да и военное воспитание отца накладывало свой отпечаток. Он помнил, как однажды отец вернулся из одной из своих «командировок», он приехал злым и каким-то «взъерошенным», он вскакивал среди ночи от крика, стал срываться из-за мелочей, после этого разругался с кем-то из сослуживцев, а потом крепко выпил на кухне в одиночестве. Он выпил дома весь запас спиртного, но, похоже, алкоголь его не брал, он только мычал и тер лицо, как будто пытался стереть грязь воспоминаний. Но, выпив коньячную заначку, припрятанную на случай уважаемых гостей, он вдруг расслабился и поймал за руку сына, который пытался его накормить хоть чем-нибудь. Он посадил двенадцатилетнего пацана напротив себя и попытался что-то объяснить.

Слова не находились, отец все больше говорил междометиями и мычал, но потом в его глазах прояснилось и он выдал слова, которые Алекс никак не ожидал услышать от своего отца: «…война — это грязь. Даже если за святые цели, ты не можешь остаться с чистыми руками и неоскверненной душой, это как огонь, он все равно тебя опалит и прокоптит до самой серединки, и кто-то все равно умрет. И лучше, если умрут ОНИ, а не те, которых ты знаешь, но только вот ОНИ — это тоже люди, и у них тоже есть семьи, и им так же больно и страшно. Но этого не видно, когда ты рассматриваешь их в оружейный прицел. Война — это как огонь, но только в ней сгорают человеческие жизни, мечты и надежды о светлом будущем. И даже если ты выйдешь живым, пройдя сквозь огонь, он все равно оставит на тебе свои следы и изменит тебя, и этого не избежать, потому что в огне брода нет».