Саламандра (СИ) - "полевка" - Страница 93

Лекс растерянно рассматривал оставленное поле. Только следы кострищ выдавали, что совсем недавно здесь было много народу. Виднелся хвост колонны, грузовые ящеры тылового обеспечения размеренно махали хвостами. На поле осталось два грузовых ящера, на которых стремительно укладывали вещи из шатра. Лекс первый запрыгнул на ящера и рванул догонять колонну. Следом за ним метнулись Тургул и монахи. Поскольку все они были верхом, то быстро догнали первую когорту. Воины хмыкали, когда видели заспанную мордашку младшего. И строили предположения, в каких отношениях он находится с главнокомандующим и с какого бока здесь Тургул.

Лекс порылся в седельных сумках, нашел гребешок и запасную ленточку в волосы. Перекусив тем, что нашлось во второй сумке, Лекс опять приготовился к утомительному переходу. Его хватило до обеда, а после обеда он пристроился идти пешком вместе с воинами. Как бы плавно ни ехал ящер, но столько сидеть Лекс уже просто физически не мог. Он шел рядом с воинами и пытался разузнать о городе, куда они направляются. Оказывается, у них впереди было еще десять дней дороги. Нашлось несколько человек, которые бывали в этом городе раньше.

Город считался неприступным для войск. Он располагался между двух широких рек, которые к тому же были быстры, глубоки и полноводны, с третьей стороны было непролазное болото, которое даже местные старожилы обходили стороной. А с четвертой стороны стояли крепкие стены с башнями и лучниками, которые могли попасть в глаз ящера на бегу. Город соединялся с остальным миром понтонными мостами, которые убирали при первой же опасности. Лекс задумался о возможных вариантах, а потом просто выкинул все из головы, это не его задача воевать. Его задача, чтобы требушеты стреляли.

Вечером Тургул отконвоировал Лекса до палатки главнокомандующего, и с чистой совестью отправился отдыхать вместе со всеми. Лекс опять оказался за перегородкой. Он уже не ждал Сканда, быстро покушал и стал с интересом прислушиваться к грозным голосам. Похоже, начальники сами не знали, что делать. Планы предлагали и отметали, а потом опять возвращались к предложенному ранее. Потом Лекс плюнул и, завернувшись в плед, уснул.

На этот раз он проснулся, когда совсем рядом раздался звук горна, совсем как в военной части отца. Он выскочил из своей каморки и налетел на Сканда. Генерал поймал его за руку и, убедившись, что с рыжиком все в порядке, отпустил и сразу умчался на улицу. Послышались короткие команды и топот множества ног. Лекс наконец увидел, как армия собирается и выходит. Хорошо, что почти сразу появился Тургул, он вел двух оседланных ящеров. Центурион очень удивился, когда увидел бодрого рыжика, который что только не пританцовывал от нетерпения.

Так все продолжалось и в последующие дни. Лекс ехал с центурией Тургула, а ночевал в палатке Сканда. Центурион успокоился примерно после третьей ночевки. Как ни принюхивался ревнивец, но от Лекса пахло едой, ящером и собственным запахом младшего. Причем младшего одинокого, как будто верный муж дожидается приезда старшего из похода. К рыжику принюхивался не только Тургул. Многие воины были в том походе, когда Качшени взяли в плен, а потом везли домой. И, безусловно, все были в курсе, почему почти голый красивый младший бегает на поводке, как додо.

Почти весь город видел, как Качшени убил ящеров и стал Лексом. Город был восхищен мужеством и отвагой юноши, не побоявшегося принять бой и положиться на суд богов. Большинство мужчин или воевало или занималось обслуживанием армии, и подобный героизм восхищал. А после рыжик появился в доме Сканда, но от него не пахло, как от шлюхи, от него вообще не пахло старшим. Тиро всегда был рядом и относился к рыжику, как к собственному ребенку, которому надо объяснять, как все устроено и, конечно же, баловать покупками и сладостями.

Когда Лекс появился среди военных, то любой невольно пытался определить, кому именно принадлежит красивый младший. Но от Лекса пахло, как от нетронутого ребенка. Как будто он до сих пор был невинным — избранным. Такой аромат был непривычен и вначале вызывал недоумение, а потом почему-то уважение. Младший, который смог сохранить себя в чистоте и не польстился на власть и защиту старшего, был очень необычен и вызывал восхищение. А еще воины из центурии Тургула рассказывали сказки, что, мол, этот младший — настоящий боец и может уложить любого воина даже не напрягаясь. Им, конечно же, не поверили, но после того, как они показали несколько необычных приемов, все теперь просто не знали, что подумать. Кто же этот странный рыжик и почему его охраняют и Тургул, и монахи, которые двигались как ночные хищники, случайно попавшие на солнцепек?

А вот Лекс и не догадывался, какой сумбур в мозгах вызвал своим поведением. Он просто наслаждался дорогой, насколько это позволяли отбитая о седло задница и усталые ноги. Пейзажи менялись. Сады и имения сменились селами, а потом просто пустошами. На смену лугам и полям пришли редкие леса и реки. К седьмому дню невысокие деревья и светлые леса стали сменяться на высокие и мощные деревья, похожие на кедры или секвойи. Травы тоже стали выше и мощнее. Если раньше они едва поднимались по пояс, то теперь они были по плечи воинам, а Лексу по самую маковку. Лекс теперь предпочитал быть в седле, чтобы хоть что-то видеть.

Дорога была достаточно широкой грунтовкой, а через ручьи и мелкие речушки были уложены деревянные мостики. Воздух стал сырым, а звуки тише. Теперь сигналы от головы колонны передавали сигнальщики каждой из центурий. И сигналы к привалу, ночевке или к сбору стали похожи на предрассветное кукареканье в деревне. На восьмой день на них напали посреди дня. Вначале их обстреляли из луков, и сразу же люди в зеленых одеждах вылетели из высокой травы и сошлись в стремительной атаке с воинами Сканда. Несколько воинов были ранены и с той и с другой стороны. После боя «зеленые» схватили своих раненых и растворились в высоких травах, как призраки.

После этого все воины опять надели доспехи и стали напряженно прислушиваться. Но ничего не было слышно, только деревья скрипели и шумели своими кронами, и какие-то животные пересвистывались между собой. Травы подходили вплотную к дороге и становились выше и гуще с каждым днем. Движение армии замедлилось, поскольку на ночёвку останавливались едва ли не после обеда. Теперь надо было вырубать травы под ночевку и защищать периметр. Их еще не раз обстреливали, и теперь Лекс уже сам жался к ящеру Тургула в надежде, что тот успеет прикрыть его щитом, когда раздастся свист стрел.

Стрелы были короткие, с тяжелыми свинцовыми наконечниками и черным оперением. Лекс долго крутил в руках стрелу, которая предназначалась ему. На него никогда раньше не нападали с желанием убить, и подобное вызывало внутреннюю оторопь. Эта стрела пробила щит Тургула и застряла в паре сантиметров от лица рыжика, когда центурион едва успел выставить свой щит над головой Лекса. И рыжика просто пробрало от ужаса, стоило представить, что бы с ним было, если бы Тургул не успел… Теперь большой шатер Сканда не ставили для ночевки. Воины спали по очереди и всю ночь жгли костры, чтобы хоть что-то видеть.

Лекс после этого завязал на голове запасную тунику как тюрбан, чтобы скрыть отличительный рыжий цвет волос. Первую ночь после нападения Лекс не смог заснуть и Сканд, поняв, что рыжик боится, накрыл его своим щитом, как одеялом. Лекс сразу свернулся в калачик, и устало уснул. Он впервые порадовался, что рядом есть монахи, которые сидели возле него, как церберы. Выспаться все равно не получилось, и утром Тургул посадил к себе на седло сонного рыжика, завернутого в плед, как гусеница в кокон.

Теперь на них почти постоянно нападали то по одиночке, то группами, или просто обстреливали, как мишени в тире. Воины Сканда давали отпор и отвечали стрелами в ответ, но главнокомандующий запрещал преследовать нападавших, чтобы избежать подстроенных в лесу ловушек. От такого напряжения все уставали больше, чем от самой дороги. На следующий день тактика нападавших сменилась, и теперь «зеленые» охотились исключительно на офицеров. Они даже убили несколько ящеров под офицерами, сделав их похожими на подушечки для булавок.