Саламандра (СИ) - "полевка" - Страница 78

Утро принесло новую проблему. Туника, в которой он был вчера, оказалась безнадежно помятой, ну просто ужасно. Наверное, все же стоило ее снять, прежде чем забраться в кровать? Рыжик повздыхал, но монахов, которые принесли бы новую одежду, под рукой не было, а другая одежда была в сундуке Сиша и прибудет только вечером. Взгляд зацепился за палантин, который валялся на стуле. Лекс, долго не думая, стянул тунику и намотал палантин на бедра, закрепив поясом. А что такого? Он раньше только так и ходил…. И воины так и ходят на тренировках.

Выбравшись по привычке из окна и сделав утреннюю разминку, он побежал на кухню. Поскольку сегодня он припозднился, то все оставшиеся воины уже завтракали на своих местах. Сканд восседал во главе и, похоже, что-то рассказывал. Лекс постарался проскользнуть в кухню незаметно, но его заметили. Сканд повернул голову к двери и замер на полуслове. А потом рыжик с удивлением увидел, как рычащий амбал сминает в руке ложку, как будто она не из олова, а из пластилина.

— Убью заразу! — Сканд выпрыгнул из-за стола и бросился к рыжику, но ему наперехват бросился Тиро.

Милка схватила рыжика за пояс и затащила в коридор, а потом тычком затолкала в комнату к Тиро и закрыла изнутри дверь на защелку. В дверь что-то грохнуло, по звуку большое и, судя по ору, крайне злое.

— Ты чего в таком виде по дому ходишь? — Милка испуганно таращилась на рыжика, — в доме полно мужиков, зачем ты их провоцируешь?

— Я, что? — Лексу вдруг стало неудобно, как будто он оказался голым в лифте. Он обнял себя за плечи и обиженно прошептал, — да что такого? Я раньше только так и ходил. Меня именно так в городе водили…

— Я не знаю, где ты там ходил, но нельзя тебе голым по дому бегать. И Сканда пожалей, он же совсем мозгами поедет… — Милка поняла, что ляпнула что-то не то, и резко отвернулась. Через минуту она смущенно посмотрела на печального рыжика и, сев рядом, погладила его по голой коленке, — неважно, что было раньше, сейчас ты живешь здесь, тебя никто в обиду не даст, но и ты думай о других, не ходи по дому в таких откровенных нарядах, это нехорошо, а для тебя, так и опасно. А вдруг сорвется кто?

— Но ведь воины так ходят… — не унимался рыжик.

— Так то воины, а ты же младший… — Милка погладила Лекса по голове, как неразумного ребенка, которому надо пояснять такие понятные вещи, — ну, представь, я в набедренной повязке буду перед воинами бегать, знаешь, чем это для меня закончится? Вот то-то…

Лекс открыл было рот сказать, что никакой он не младший, но вспомнив, что было вчера ночью, закрыл его и тяжело вздохнул. На улице послышались шум и грохот, как будто кто-то пытался снять с петель тяжелые входные ворота. Раздавались крики ящеров, как будто им на хвосты наступали, и гул голосов. Но среди этого шума в дверь настойчиво постучали. Милка быстро открыла защелку на двери и, заглянув за дверь, спокойно ее открыла. За дверью стоял Тиро, у него на скуле наливался синяк, но к удивлению Лекса, он не злился, а довольно улыбался.

— Прости меня, Тиро, — Лекс потупился, он не помнил, когда чувствовал себя настолько виноватым, — я постараюсь больше так не делать. Я как-то не подумал о последствиях, прости.

— Ладно, — Франкенштейн ковылял сильнее обычного, он осторожно сел на свою кровать и спросил, — и что произошло, что ты появился в кухне почти голым?

— Прости, — рыжик подергал край намотанного палантина, — но я раньше всегда так ходил, я не подумал…

— Лекс, — Тиро вздохнул, но увидев, что рыжик совсем сник, решил его не ругать, — неважно, что было раньше, раньше ты был рабом и не выбирал, в чем ходить и что делать. За тебя отвечал хозяин, но теперь ты свободный человек. Очень красивый человек, тебя даже не портят порванный пупок и шрамы на спине, в глазах воинов это тебе даже добавляет очарования. Потому что ты не домашний ребенок, который ничего в этой жизни не видел, а человек, который пережил боль и страдания и не сломался после этого, а продолжает смотреть открыто и улыбаться. Такая стойкость духа не может не восхищать.

— Прости, — Лекс переминался, не зная, что делать, — сильно тебе досталось?

— Нормально, — Тиро отмахнулся, — оно, наверное, и лучше. Сканд поорал, пар выпустил и умчался в казарму, строить всех перед походом. Когда увидишь его вечером, попроси у него прощения и скажи, что ты так больше не будешь делать. — Увидев, как рыжик кивнул, сразу спросил, — так ты так и не сказал, почему вышел в таком виде?

— У меня туника помялась, сильно, — Лекс покраснел, представив, как это нелепо звучит со стороны, — ну, а моя одежда приедет вечером, вот я и подумал, что могу дома так походить.

— Сказал бы, что надо, девкам, они бы живо принесли, — Тиро пожал плечами, — дня через два сходим в город, купишь себе одежды, хотя нет, я вызову домой портного, выберешь и ткань и фасон. А пока вон можешь выбрать в сундуке, что хочешь. Правда, для младшего там ничего нет, и ткани простые, и цвета простецкие, но ты не переживай, к обеду девки приведут в порядок твою тунику, и ты опять будешь одет, как положено.

— Я не привередливый, — Лекс ухмыльнулся.

— Ладно, ты переодевайся, а то кузнец уже пришел, а ты еще не кушал. Милка, помоги ему, — кинул напоследок Тиро и вышел из своей комнаты.

Милка шустро открыла сундук с одеждой и стала все вытаскивать на кровать. Лекс выбрал тунику и штаны коричневого цвета и быстро переоделся. Застегнув пояс и затянув ремешком волосы, оставил Милке свой палантин и, довольный, выскочил в коридор. Хорошо, что кузнец уже здесь, значит, можно приступать к исполнению намеченного плана.

Поцелуй

Кузнец оказался крупным мужчиной с неожиданно смуглым цветом кожи. Нет, местные жители тоже были не белокожие, а скорее золотисто-коричневые, как хорошо загорелые люди после отпуска, а кузнец был ближе к мулату, коричневатый с синюшным отсветом на сгибах локтей, как у темнокожих негров. А еще, у него были неожиданно голубые глаза. Такое странное сочетание, что Лекс невольно этим залюбовался. Тиро даже пришлось хмыкнуть над ухом, чтобы обратить на себя внимание.

— Это Нарья, он наш кузнец. А это его сыновья, Нал и Риал. Они у него подмастерья.

Лекс только сейчас заметил рядом крупного парня и крепкого подростка. Они были посветлее папки, но с такими же голубыми глазами. Глядя на кузнеца, было без слов понятно, чей фартук остался в кузнице. Нарья был ростом с Тиро, и с такими же пудовыми кулаками.

— Сканд взял меня в рабство, — решил пояснить Нарья. — Он разгромил наши войска, когда был еще совсем юным. Наши генералы не отнеслись к юному военачальнику серьезно, за что и поплатились. Я отработал в этом доме пять лет, а потом Сканд дал мне вольную. Возвратиться домой я не мог. Меня объявили предателем за то, что я не покончил жизнь самоубийством и продолжал жить в рабстве, а после того, как выяснилось, что я работал на бывших врагов, и моя семья отказалась от меня. Поэтому я осел здесь. Тиро одолжил мне деньги, чтобы я мог организовать здесь свою кузню. И я ему за это очень благодарен.

— Нарья хороший кузнец, — покивал головой Тиро, — что ты хочешь, чтобы он сделал?

— А где мой якорь и ведро? — спросил рыжик, и узнав, что все в соседней мастерской, обрадовался. — Якорь из свинца, и мне надо, чтобы ты изготовил мне несколько свинцовых пластин. Они должны входить в ведро, быть тонкими и с дырочками для пальцев, чтобы их было удобно доставать. А еще мне нужна плотная крышка из свинца на это ведро с удобной ручкой сверху. А еще, мне нужна железная и свинцовая окалина.

— Что? — растерялся кузнец.

Лекс сразу притащил ведро и стал показывать, как именно будут стоять нужные ему пластины и что должно получиться в конце. Но наибольшую оторопь у кузнеца вызвало то, что надо хорошее железо перевести на окалину. Железо в этом мире знали, но не очень любили из-за ржавчины. Поэтому оружие было в основном бронзовым. Пока младший сын начинал топить кузню, отец стал готовить инструмент, а старший вскочил на ящера и помчался на свою кузню за железной заготовкой. Воины помогли перетащить якорь, и вскоре кузнец отрубил от него одну лапу. Благо, что свинец достаточно пластичный металл.