Саламандра (СИ) - "полевка" - Страница 373

Они прилетали сюда пять лет тому назад. Встречались вначале с Шарпом, обещали ему небывалое могущество, но отец отвертелся, заявив, что в вопросах веры главный Кирель, и тогда черные монахи полетели в монастырь к Кирелю. Я там как раз навещал папу и видел все собственными глазами. Они долго разговаривали с Кирелем. Пытались ему доказать, что их бог сильнее старых богов, и если Кирель примет его и отречется от многобожия, то они сделают его императором, а если откажется, то они нашлют свое колдовство на нашу страну и мы все потеряем.

Они, наверное, не знали, что Шарп и Кирель родные братья, и сколько бы они ни грызлись между собой, но кровь не водица, и все не так просто между ними. Кирель сам был бы не против, — Пушан оглянулся на родителей и поднял вверх палец, выделяя слова, — в то время… да, в то время Кирель сам был не прочь удавить мужа. Но только ради себя и собственных амбиций, но пустить кровь брату ради чужого бога? Нет, ни за что! В итоге, черных монахов выперли из монастыря едва не пинками, и улетая, они прокляли монастырь, и на следующий день почти все монахи слегли с кровавым поносом. Кто-то выжил, но много монахов погибло.

В столице стало об этом известно, и у плебса началось шатание в вопросах веры. Может, действительно, единый бог сильнее старых богов, раз старые боги не смогли защитить своих монахов? Да и не только плебс шептался и сомневался. В то время даже среди знати начались разговоры о смене веры. Новый бог казался всем сильным, а черные монахи сладко пели в уши. Обещали золото и вольности. Говорили о том, что вместо империи будет создана республика и все вопросы будут решаться в сенате, а императоры отжили свое. Но Шарп вычленил особо мятежных аристократов и казнил глав семей вплоть до третьего колена — дедов, отцов и сыновей. У нас до сих пор есть фамилии, где вопросы семьи решают женщины, потому что старшие мальчики еще слишком малы. Ну как, я заслужил поцелуй?

Пушан призывно улыбнулся и почти прижался к Лексу. Но рыжик пересадил Ламиля на другое бедро, так, чтобы ребенок оказался между ними.

— Пока ты не рассказал ничего такого, что бы мне не рассказали просто так, те же монахи, и за что тебя целовать?

— Старший колдун Рийангаххр страшный человек, — продолжил Пушан, — ему нельзя смотреть в глаза, а то он тебя заколдует, и ты, как самый послушный младший, будешь выполнять его волю даже против своего желания.

— Так он колдун или монах? — Лекс поправил сползающего Ламиля, — мне всегда казалось, что это несколько разные вещи. Монахи служат богу, а колдуны силам природы, ну, там, ветер заговаривают, металлами повелевают.

— Они как бы и монахи, — Пушан пожал плечами, — они служат единому богу и живут общинами без семей, и в то же время, они творят колдовство, я видел, как они делают из меди золото, просто прикоснувшись к нему руками! Про ветер не слышал, а вот молнии с громом — да, делают, даже в ясный день! А еще проклятия насылают, вот так, махнут рукавами и громко прокричат: «Проклинаю!», а потом все, кто слышали, кровью изошлись в страшных муках.

— Как интересно…

Скептичный мозг Александра включился на полную мощность. Ну, не верил он в богов и колдовство! Он был прагматиком и реалистом до мозга костей. Любое колдовство для него было сродни фокусу, а сверхъестественное виделось скорее умелой иллюзией или наведенной галлюцинацией, или даже массовым психозом. Он верил в себя и в строго выстроенные планы с реальным результатом в конце! Так, чтобы в конце концов результат можно было потрогать руками, а еще лучше, перевести в звонкую монету! И неважно, если по ходу процесса прямая дорога превращалась в минное поле, когда надо двигаться с прыжками и переворотами, главное, знать, зачем и ради чего.

Любой маг или кудесник в его глазах был в первую очередь умелым манипулятором человеческим сознанием — когда заставлял людей делать то, что хочет именно он. И неважно, чего он добивался — восхищенных аплодисментов или переписанной квартиры доверчивого простака, но когда Александр слышал «настоящий волшебник», в мозгах загорался сигнальный огонек: «жулик — береги кошелек». Да, большинство религиозных сект строилось на доверчивом подчинении «высшей силе», и неважно, как внешне выглядел такой бог, все сводилось к пожертвованию: своей жизни, времени, последних медяков…

Но из размышлений его выдернули похотливые ручки, которые шарили по его телу. Пушан без всякого стеснения решил его потискать прямо посреди императорской ложи!

— Поцелуй… — Пушанчик масляно поблескивал глазками.

— Ламиль, целуй брата, — Лекс тыкнул в лицо нахала растерянным ребенком, — видишь, как ему хочется целоваться!

— Я не хочу! — Ламиль уперся в Пушана руками и недовольно выпятил губу, — чего это я буду его целовать?

— Сравни, — Лекс посмотрел на надутого ребенка, — со мной ты целовался? А теперь поцелуй Пушана, а следом — Сканда, и потом скажешь, кто тебе больше понравился!

— Да? — задумался малыш, но быстро согласился, — хорошо!

А потом схватил Пушана за ухо и, притянув к себе, чмокнул в щеку и сразу стал извиваться, чтобы Лекс поставил его на пол. Лекс воспользовался такой причиной, чтобы без скандала вырваться из братских объятий и сразу поспешил за непоседливым ребенком. Тот без стеснения подошел к Сканду и, подёргав его за тогу, попросился на ручки. Сканд недовольно посмотрел на малыша, но увидев, как тот недовольно нахмурился и приготовился поорать, без возражений подхватил капризулю на руки, лишь бы не слышать недовольный ор. Ламиль сразу обнял Сканда за шею и поцеловал в щеку.

Сканд окончательно сбился с мысли и посмотрел на крайне довольного Лекса, который светился от удовольствия. Ламиль тем временем потер себя ладошкой по подбородку и тяжело задумался, крутя глазами по сторонам.

— Даже не знаю, — выдал юный эксперт, — Сканд жёсткий, как мясо, Пушан мягкий, как рыба, а ты пахнешь вкуснее всех и на вкус как яблочко, нет, как персик! Хочу целоваться с тобой!

— Что это было? — поинтересовался Шарп, который с живейшим интересом наблюдал за всем происходящим.

— Растет ребенок, — выдал Лекс и забрал Ламиля на руки, — колечек посшибал с родных и близких. Ламиль, покажи колечки! — малыш сразу протянул вперед вторую руку, сжатую в кулак. Там на каждом пальце было по перстню, и ребенок крепко сжимал свою добычу, чтобы не потерять. — Вот, а теперь дошло время до поцелуев. Надо попробовать разное, чтобы определиться, что больше нравится!

— А со мной поцеловаться? — Шарп снял перстень с пальца и попытался сманить к себе младшего сына, — иди ко мне, я лучше всех целуюсь!

Ламиль с сомнением посмотрел на крупный перстень, и на свою руку, на которой все пальцы были уже заняты, но Лекс передал ребенка на руки Шарпу, и тот сразу поцеловал малыша в нежную щечку, а потом подул в ухо, пощекотал носом скулу и сразу поцеловал за ушком. Ламиль взвизгнул от щекотки и довольно рассмеялся, требуя еще. Шарп с удовольствием побаловался с ребенком, а потом поставил его на пол и подтолкнул в сторону Киреля, который с интересом смотрел за мужем и сыном. Довольный Лекс отправился следом, такой повод подойти к занятому Кирелю и пошептаться на виду у всех.

— С чего вы взяли, уважаемый, что они прилетели именно за мной? — Лекс наклонился, подсаживая ребенка, — требушеты Рарх сделал, а стрелял из них Тургул. Это все видели! Он был командиром вексилляции, хоть кто подтвердит! А подъемный механизм опять-таки Рарх сделал, я к вашему монастырю даже близко не подходил! Он, кстати, новую штучку придумал и не одну! Гончарный круг и игрушку-качалку. Если кто из моих домашних проболтается, так все видели, что это он сам сделал.

А что еще мне можно предъявить? Смену русла рек? Так я тут вообще ни при чем! У меня тогда свадьба как раз была, и Сканд меня по кровати валял! И вообще, все говорят, что это колдун Озерного края расстарался, так что это к нему претензии!

Кузнецы приедут с новыми мечами? Так это опять-таки им, как старым и опытным мастерам, было откровение от богов, все знают, что они ушли из гильдии за советом и мудростью высших покровителей. Никто не видел, как они ко мне заходили. И вообще, я тут тоже ни при чем.