Саламандра (СИ) - "полевка" - Страница 267

— Торговля — это хорошо. Честно торговать, что мирно воевать, казне прибыток, а народу благоденствие, — Лекс улыбнулся Кирелю, — так, глядишь, и Сканду не придется воевать, будет ходить толстый по городу, налоги собирать.

— Воевать, как дышать, люди будут всегда, — Сканд хмыкнул.

Ребенок на груди завозился и открыл глаза. Лекс, помня обычай маленьких детей писаться в самое неподходяще время, постарался передать его кормилице, не забыв при этом выудить пустой мешочек из пеленки-палантина. Пока Кирель наблюдал, как кормилица кормит его сына, Лекс засунул пустой мешочек за пояс Сканда, благо, он был широкий, в отличие от его собственного ремешка. Сканд с интересом посмотрел на мужа, и Лексу пришлось сделать страшные глаза, чтобы тот не стал задавать ненужных вопросов.

После еды Ламиль потянулся опять к Лексу, на что Кирель очень выразительно хмыкнул и опять развернулся к мужу лицом. Там продолжалось поздравление и вручение даров. Лекс откровенно заскучал, а в животе заурчало. Если судить по положению солнечных лучей, проникающих сверху, то время уже перевалило хорошо за полдень.

— А когда нас будут кормить? — Лекс сел и жалостно посмотрел на мужа, — я не ребенок, но я тоже проголодался.

— Прожора! — восхитился Чаречаши. Он умудрился оказаться поблизости от Сканда с братом, — приказать принести тебе фруктов и меда?

— Лучше мяса и рыбы, и еще можно пива, — Лекс ухмыльнулся, — хотя, наверное, от пива мне стоит воздержаться, а то опять все закончится пьяным дебошем гостей. Ну что за праздник без мордобоя?

— Кач… Лекс… — с мягким укором посмотрел брат, — почему ты пытаешься казаться хуже, чем есть, ты ведь милый ребенок…

— Ага, — ухмыльнулся рыжик, — ты еще водой на меня побрызгай! И вообще, лучше меня не зли, а то я научу твоего младшего, как правильно выносить тебе мозги и вить из тебя веревки!

— Злюка! — улыбнулся Чаречаши.

— Ты даже не представляешь, как ты прав, — согласился младший братик, — я тебя еще не простил за то, что ты пытался утопить меня в бассейне, а ты уже успел предложить моему мужу наложника взамен меня! Как тебе такое в голову пришло?

— Я хочу вернуть тебя домой, — Чаречаши смотрел со вселенской грустью в глазах, — я хочу, чтобы ты был весел и в безопасности, а еще, я очень по тебе скучаю. Мой дворец без твоего смеха и танцев пустой и похож на склеп.

— Выброси глупые мысли из головы, — Лекс погладил Сканда, который уже злился, — я замужем и счастлив в браке.

Похоже, слова Лекса успокоили Сканда, он бросил на Чаречаши высокомерный взгляд и прижал к себе Лекса, а вот Ламиль сразу недовольно закряхтел и попытался оторвать руку Сканда от своего трофея. Чаречаши только довольно хрюкнул, когда увидел настырного конкурента Сканда.

— Вот придет время Ламилю приехать в мой дом, и ты не сможешь расстаться с малышом, — Чаречаши сверкнул белозубой улыбкой, — и тогда ты приедешь вместе с ним и поселишься в своих детских апартаментах. Я дождусь твоего возвращения, любимый братик…

— Мечтай, мечтай… — Лекс оторвал ручку малыша от руки Сканда и заодно вытащил из второй ладошки цепочки собственного ожерелья. — Ламиль, звезда моя, дети в твоем возрасте должны кушать и спать. Ты покушал, так что давай ты будешь хорошим мальчиком и заснешь.

Ламиль, поняв, что Лекс разговаривает с ним, загукал и полез пальцами в рот своей новой игрушки. Лекс пососал маленькие пальчики, а потом легонько прикусил. На лице ребенка отразилась большая гамма чувств — удивления-радости-интереса-недовольства, а когда Лекс выпустил пальчики и следом зарычал и щелкнул зубами, глазюки малыша открылись в ужасе, а потом в восторге! Ламиль радостно запищал и потребовал повторения аттракциона. Хорошо, что в это время Шарп, наконец, встал со своего ложа и пригласил всех гостей на праздничный пир.

Гости пришли в движение и для начала расступились, пропуская императорскую семью: Шарпа и Киреля, Пушана и Гаури, который держал за ладошку босоногого наложника, и Сканда с Лексом и младенцем. Следом гости опять смыкались стеной и следовали в зал, где Лекс уже бывал раньше. Тогда, помнится, Пушан таскал его на цепочке и получал от этого море удовольствия. Теперь в большом зале стояли лежанки и сновали слуги, а еще стояли накрытые столы для тех, кому сидеть и лежать в присутствии императоров было по статусу не положено.

И опять важные патриции заняли места на лежанках вместе со своими младшими мужьями, а женщины и менее родовитые сограждане стояли за их спинами в надежде увидеть, как веселится цвет имперских семейств. Кирель в этот раз возлег на ложе вместе с мужем, как знак, что это, в первую очередь, семейное торжество. Пушан притянул под бок счастливого Гаури, возле их ложа на подставке уселся наложник, который не сводил влюбленного взгляда с Пушана. Сканд позаботился, чтобы возле его ложа на скамеечке оказалась кормилица, и только после этого лег и перетянул к себе на живот Лекса с малышом. Чаречаши досталось место возле Пушана. Лейшан стоял за его лежанкой и не сводил горящего взора с Лекса. У Сканда от такого пристального внимания начали раздуваться ноздри и ходить желваки на скулах.

— Сканд, — Лекс кротко поцеловал мужа и вытащил в очередной раз цепочки изо рта карапуза, — не показывай своей ревности неприятелям, а то они решат, что у них на самом деле есть шанс завоевать мою симпатию. Я могу тебе повторить то, что сказал вчера в самом начале ночи — ты, и только ты, мой единственный муж и любовник. Остальные могут облизываться на меня издали, кроме насмешек и презрения им ничего другого не достанется от меня. Ну же, улыбнись!

— Я понимаю мозгами, но ничего поделать не могу, — Сканд притянул к себе мужа и поцеловал в лоб, как ребенка, — мне тоже никто другой не нужен, но ужасно раздражает, когда на тебя вот так пялятся, так и хочется челюсть сломать или глаза вырвать, чтобы не смотрел, куда не следует.

— Тут есть два варианта, — Лекс забрал из ладошки Ламиля цепочки и вручил ему кусочек лепешки, которую любопытный карапуз потянул в рот, — первый — смириться с тем, что тебе будут завидовать из-за красоты твоего мужа, то есть меня, — Лекс подвигал бровями и поиграл глазами, — или второй — взять себе некрасивого мужа, чтобы на него никто второй раз не смотрел, и тогда ты будешь спокоен.

— Ты решил со мной развестись? — насторожился Сканд.

— Я — нет, — Лекс перехватил служанку с подносом, полным жареного мяса, и стал набирать себе на тарелку вкуснопахнущие куски, потом поднял тарелку выше, чтобы Ламиль не засунул туда свой любопытный нос, — меня не заботит, что на тебя капают голодными слюнями большая часть младших, вне зависимости, замужем они или нет. Я верю в свою красоту и в твою верность, а вот ты своей ревностью показываешь, что ты не уверен. Вопрос только, в чем: в себе, как в мужчине, или в моей порядочности?

— Я уверен и в себе и в тебе… — Сканд задумался, а потом вздохнул, — но челюсть я ему все же сломаю, в дополнение к носу и выбитым зубам, потому что нечего здесь…

— Ой, отдай, плюнь! — Лекс стремительно сунул свою тарелку в руки Сканда и, схватив Ламиля, стал вытаскивать у него изо рта кусок лепешки, который тот отмусолил от большого куска и теперь пытался проглотить не жуя, — Ламиль, отдай! Он большой! — у Лекса получилось забрать кусок обмусоленной лепешки из беззубого рта, и теперь на него смотрели обиженные глазки малыша, — я сам покормлю тебя!

Лекс покрутил головой, куда бы кинуть кусок раскисшей лепешки, и наткнулся на голодный взгляд кормилицы, Лекс, не веря сам себе, протянул ей кусок, и она жадно схватила его с ладони и засунула в рот, как будто боялась, что лепешку могут отобрать.

— Кормилицы младших сыновей выбираются за красоту и кормить их надо сладким и фруктами, тогда младшие получают красоту и сладость с молоком кормилицы, — Кирель, оказывается, внимательно смотрел за происходящим, — так что не корми ее простой пищей, пусть ест фрукты.

— Это неправильно! — возмутился Лекс, — чтобы молоко было сытным и правильным, кормилица должна есть много и вкусно! А если она будет есть одни фрукты, то у ребенка будет животик болеть и он будет слабым!