Саламандра (СИ) - "полевка" - Страница 250

— Мудрое решение, — согласился Тиро, — сегодня придут ветераны, которые согласились носить носилки избранного, — Тиро недовольно поморщился, — и заодно защищать его. Если бы дело было только в охране, то желающих нашлось бы намного больше, а так… — Тиро почесал голову, а потом встрепенулся. — Так я передам с Орисом денег для Тары? Ну, вернее, для нужд имения?

— Передай. Главное, чтобы в городе никто не пронюхал о новом металле. Нам только сплетен не хватало. Чаречаши не должен узнать о стали.

— Не переживай, — Тиро хмыкнул, — мастера сами не дураки и уже пустили слух, что посрамлены булатом, и именно поэтому отказываются от прежней работы и отправляются кто куда… например, в деревню, мясных ящеров выращивать. А Орис, якобы, едет посетить святые места, а сын будет сопровождать старого отца в минуту печали.

— Хорошо, — Лекс ухмыльнулся, — распорядись, чтобы печь, в которой плавили металл, разобрали и сделали так, будто ее и не было во дворе. И ведро с уксусом и свинцом убери на крышу, так, чтобы оно было в тепле, но не бросалось в глаза. Не надо, чтобы у гостей появились лишние вопросы. Я бы еще и зеркала из атриума спрятал, но Чаречаши о них и так расскажут, поэтому пусть висят на виду.

— Ты боишься брата? — удивился Тиро.

— Разумная предосторожность — не страх, а тактическое отступление — не бегство с поля боя… — Лекс и не заметил, как странно посмотрел на него старый ветеран, и, покусав губу, продолжил, — ладно, ждать осталось недолго… главное, сделать все правильно… Я дождусь, когда Орис начнет ковать меч с Броззи, и закроюсь в комнате, присмотри, чтобы меня не беспокоили, пока мастера не придут…

Лекс так и поступил. Отправился к Броззи, вместе с ним осторожно выкопал из горна тигель с вутцем и начал формировать заготовку под клинок. Очень кстати пришел Орис и тяжело посмотрел на Лекса, по всей видимости, ожидая от него хоть какого-то знака, но рыжик даже не смотрел в его сторону и сразу отошел от горна, как только Орис оказался рядом. Лекс понадеялся, что у Тиро найдутся правильные слова, чтобы успокоить старого мастера.

А сам отправился посмотреть, как дела у Лира. Тарелка в его руках была похожа на китайскую роспись, вся в цветах и завитках, и выглядела, как произведение искусства, а не домашняя утварь. Сам мастер тер усталые глаза и раздумывал, что бы еще добавить на рисунке. Рядом сидели мальчишки из младших и выжидали, что скажет хозяин, и Лекс не подвел их ожидания. Он хвалил мастера и восхищался тарелкой до тех пор, пока Лир от смущения не стал бордового цвета. После этого Лекс подхватил тарелку и отправился в соседнюю мастерскую к своим стекловарам. Там как раз собирались ставить в горн новую партию тиглей для варки стекла. Лекс сразу распорядился поставить над тиглями решетку и сверху установить на нее тарелку Лира для обжига глазури.

В мастерской его и застал Сканд, который едва ли не за шиворот утащил его завтракать. Если до этого момента рыжику казалось, что от переживаний у него кусок в горло не полезет, то засунув в рот первый кусок лепешки, Лекс сразу понял, что очень проголодался, и с удовольствием умял и лепешку с мягким сыром, и тарелку каши под довольное урчание Сканда. Сам Сканд едва прикоснулся к завтраку, он сегодня собирался тренировать новых носильщиков-телохранителей. Он хотел быть уверен, что те не уронят любимого супруга с паланкина, если придется перестраиваться и защищать от предполагаемых противников.

Пришло десять человек вместо восьми, Сканд решил оставить всех и после завтрака сразу приступил к тренировке, благо, двор уже успели расчистить от остатков домны и он опять стал свободным. Взяли паланкин и для наглядности посадили туда Мая. Сканд подождал, когда паланкин поднимут, и после этого неожиданно атаковал всю эту процессию. Паланкин ожидаемо вывернулся из рук и едва не придавил растерянного Мая. Парень только чудом увернулся от деревянной конструкции, которая едва не прихлопнула его, перевернувшись. Атака в исполнении Сканда оказалась удачной. Ветераны огребли деревянным тренировочным мечом по ребрам и растерянно потирали головы, пытаясь сообразить, как следует двигаться, чтобы и паланкин удержать и отбиться от нападавшего.

Во дворе собрались все воины, которые были на излечении, и сразу включились в процесс обсуждения. Вездесущие мальчишки влезли на крышу кухни, оттуда наблюдать за двором было намного удобнее, без риска попасть под ноги воинам. Стекловары вначале рассматривали тренировку, вытянув шеи, чтобы не отрываться от горна, а потом, посмеиваясь, вернулись обратно. Оказывается, у монахов есть специальная тренировочная программа, которая учит, как следует охранять в различных ситуациях. Тиро, который шел следом за Лексом, только удивленно хмыкнул, но промолчал и, похоже, решил донести эту информацию до Сканда.

Лекс тем временем выбрал четыре подходящих осколка стекла и, кивнув Тиро, отправился в теплую комнату. Домоправитель подождал, пока Лекс закроет за собой дверь, и встал в охрану. Лекс предупредил Тиро, чтобы тот не беспокоил его, пока четверо мастеров не придут для того, чтобы принести ему клятву и получить необходимые указания. Язык постоянно пытался выдать привычные слова типа инструкции, технологии, спецификации, хорошо, что все слова были на русском и в мозгу каждый раз вспыхивал предупреждающий об опасности огонек, заставляя подыскивать более простые выражения. Поскольку все это должно было выглядеть, как воля богов, то первое, что сделал рыжик — это несколько таблеточек фараоновых змей. Так сказать, для общей наглядности…

Рыжик тем временем разжег дополнительные масляные светильники и, развернув пергамент с расчетами, занялся отмериванием необходимых ингредиентов. Лекс собирался использовать четыре вариации стали. Первая была наиболее доступна и по рецептуре и по времени. Такие мечи могли бы быть общедоступными для войска. Вторая и третья сталь были, по сути, мало отличимы от первой, за исключением того, что во второй присутствовало больше одних минералов, чем в третьей. Второй меч был больше с хромом, как «звездный», а третий с марганцем, как гибкие катаны. Но из этих двух в дальнейшем можно будет делать дамасские клинки. А вот четвертая сталь должна была быть тугоплавкой и более ударопрочной. В дальнейшем Лекс собирался делать из нее режущую кромку, которую приваривают к основному телу клинка.

Тигли были большими и Лекс не стесняясь отвесил туда полной мерой и железа и всего остального. Под конец он сделал на каждый тигель импровизированную «крышку» из глины, на самый верх которой он установил «окошко» из стекла. Для начала, стекло было бы добавкой для плавкости, и, главное, индикатором нужной температуры. Температура плавления стекла стала бы отправной точкой для создания нужной для плавки. И исходя от этого, можно было бы начать отсчет. Лекс только вздохнул. Он хотел бы присутствовать при всем этом с самого начала, но события, к сожалению, торопили его, нахально толкая в спину. Поэтому приходилось рассчитывать свои пояснения подлаживаясь под этот… по сути, бронзовый век.

Для того, чтобы как-то различать тигли, Лекс оставил на каждом приметные царапины. А потом забрался на стол и помедитировал над ними, пытаясь выстроить внутри себя предстоящий разговор с мастерами. Нюансов было очень много, упускать контроль над происходящим не хотелось, и, главное, как можно вдолбить столько новых знаний, не подкрепив при этом практикой? У этих людей память была, как у кошек, которые могли запомнить не более трех предметов за раз. Значит, придется разбить общий массив знаний на четыре куска и заставить каждого запомнить по отдельному куску, с таким расчетом, чтобы это все сложилось в итоге в общую картину.

Эти тревожные размышления прервал осторожный стук в дверь. Лекс не успел даже согласно отозваться, как двери в теплую комнату открылись, пуская внутрь потоки прохладного воздуха. На пороге замерли Сканд, Орис и еще несколько крупных мужчин, которые смотрели на Лекса с плохо скрываемым страхом. Лекс замер, раздумывая, что могло послужить поводом для такой паники, а потом понял, что он сидит на столе в окружении факелов и множества светильников в позе лотоса, а перед ним стоят четыре тигля, которые из-за глиняных крышек стали похожи на яйца. Четыре яйца и младший, запертый в теплой комнате. Для этого мира почти символично.