Саламандра (СИ) - "полевка" - Страница 208

И Лекса понесло от этого жара внутри и выкинуло куда-то за горизонт, там, где он лежал, расслабленный, как медуза, на крайне довольном муже. Сканд теперь сидел у стены и слабо возил пальцами по влажной спине рыжика, расцарапанной о побеленную стену дома. Кожа слабо пекла, но это было не важно. Намного важнее было успокоить заполошное сердце.

— Кажется, мы сегодня уже мылись? — Сканд собрал капельку пота между ягодиц рыжика и отряхнул следы побелки на его плечах, — отнести тебя в купальню?

— Нет, — Лекс слабо завозился, — не хочу опять раздеваться перед всеми. Я не актер, чтобы сверкать голой задницей на публику. И ты не смей красоваться перед чужими, ты только мой! Понял?

— Я отогнал мальчишек, — за окном раздался голос Тиро, — можете спокойно вылезти из угла. Сканд, когда это ты стал таким стеснительным? Если откроете дверь, то там Милка стоит с мокрыми полотенцами. Я так рад опять увидеть ее в доме! И больше не выкидывай мою подушку из окна!

*

Выход в театр сегодня был организован по всем правилам. На паланкине и с мальчиком, несущим фонарик перед носильщиками. Тара отдала своих носильщиков молодым супругам, удивившись в очередной раз, что паланкин есть, а кому его нести — нет. Жены офицеров разоделись в яркие хитоны и, соорудив на головах замысловатые прически, расположились в двух паланкинах, которые следовали за паланкином, в котором возлежали Сканд с Лексом. В городе уже все были в курсе и победы и особенно богатых трофеев, которые возили через весь город два дня и ночь. Но самое главное, это, пожалуй, была сама победа и уничтожение всех пиратов. Это было как давно ожидаемая месть за прошлое поражение и гибель родственников.

В городе все встречные приветствовали Сканда с мужем восторженными криками и поздравлениями, люди бросали дела, чтобы выразить свой восторг от гибели пиратов и свершившейся мести. Поэтому вскоре вся эта процессия напоминала маленькую демонстрацию или митинг. Люди шли рядом с паланкинами и скандировали «Слава Сканду — победителю пиратов!». Сканду даже пришлось сесть в паланкине, чтобы его было лучше видно всем. Лекс, наоборот, вольготно улегся у него на ногах и сонно клипал глазками, в театр совершенно не хотелось, хотелось свернуться калачиком и поспать, пусть даже и под вопли толпы.

Когда паланкины добрались из центра города до окраины, где располагался театр, сумерки плавно переходили в ночь. Стоило паланкинам остановиться у театра, как Сканд велел ближайшему носильщику встать на четвереньки и забрался к нему на спину, как на трибуну.

— Поприветствуем жен офицеров, которые так мужественно защищали наш порт! — Сканд показал на женщин, которые осторожно выбирались из паланкинов, — поприветствуем жену Пладия, чье беспримерное мужество и отвага спасли город от пожара. Он рисковал своей жизнью, жизнями своих людей и сохранностью своего корабля, когда остановил горящие суда, которые пытались прорваться в город! Старый город не забудет мужество своего спасителя!

— Решил поделиться лаврами с Пладием? — Лекс поцеловал мужа в щеку, когда тот спустился со своей трибуны.

— Ну, ты вообще предпочитаешь делать вид, что ты к защите города не имеешь ни малейшего отношения, — Сканд ухмыльнулся, — я могу поделиться славой и с Пладием и со всеми остальными. Они действительно молодцы и сделали все, что смогли. Другое дело, что без твоих требушетов у нас ничего не получилось бы. Пираты смяли бы и их, и нас, как папирус, и утопили в крови. Так что здесь есть только один герой, но он зевает, когда слышит восторженные здравицы, и прячется в тень.

— В твою тень, — Лекс похлопал мужа по плечу, — ты обещал защищать меня, вот и защищай — в данном случае, от излишнего внимания. Кому надо — тот знает. А от любви толпы пусть меня хранят боги. Я хочу иметь возможность спокойно ходить по городу, без стада восторженных фанатов за спиной. Мне монахов с их фанатизмом хватает.

Лекс показал на неприметные капюшоны, которые тихо оттирали толпу от Сканда и рыжика. Все это время люди продолжали орать и радоваться. Жены мило краснели и раздувались от гордости за свои героические половины. Сканд тем временем дал знак, что пора заходить в театр, и стал спускаться первым, как отец многочисленного семейства. В театре все собравшиеся были уже в курсе того, что происходило на улице, и поэтому встречали и Сканда с Лексом и женщин овациями и радостными криками. Сканд махал всем рукой, как настоящий политик, и делал надменное лицо, принимая заслуженную славу. Лекса же больше интересовало, где Май с подушками, потому что сидеть на каменном сиденье совершенно не хотелось.

Май уже ждал их внизу. Пушан с Гаури сидели впереди, ожидая, когда Сканд с мужем и женщины наконец займут свои места. Зрители продолжали хлопать и кричать здравицы Сканду и Пладию, и генералу пришлось встать и успокаивать толпу, напомнив, что они сюда приехали для просмотра постановки, а триумф победителей будет проведен позже. Лекс за это время успел поблагодарить Гаури, что он собрал все семьи в их доме, и они могут не волноваться, что достойным женщинам с детьми комфортно и удобно. Гаури недовольно поджал губы и уточнил, будет ли проведен пир, как и было заявлено ранее, или из-за нападения пиратов его перенесут?

— Не переживай, милый Гаури, — Лекс постарался выдать свою самую обворожительную улыбку, — из-за того, что в доме было так много помощников, мы успели подготовиться в срок, и будем рады приветствовать вас завтра у себя дома. Мне рассказали, как ты был внимателен к пожеланию Сканда собрать всех под крышей своего дома, и очень тебе за это благодарен. Так приятно вернуться в дом, полный людей и детского смеха! Спасибо тебе за это!

Люди к этому времени успокоились и расселись по своим местам. Рабы вынесли факелы, чтобы осветить сцену, и выступление началось. Пьеса была на злобу дня. Как говорится, утром в газете — вечером в куплете. Пираты представлялись дураками и криворукими простофилями, которые не знают, с какого конца надо держать меч. Действие разворачивалось вначале на сцене, а потом в полукруглом портике перед сценой. Именно он и изображал море, в котором появились глупые пираты. Зрители встретили их воплем «ВУ!» и градом тухлых овощей. «Пираты» смешно кувыркались и пытались уклоняться от выстрелов.

Гомерический хохот вызвало, когда в зад «большого корабля» воткнулся «маленький» и «прилип». Крупный мужчина крутился, пытаясь рассмотреть, что там прилипло к его заду, а маленький и худенький подросток болтал в воздухе ногами и руками, и изображал беспомощную зверушку. Но стоило только большому заняться своими делами, как подросток сразу сделал вид, что трахает большого. Зрители даже перестали кидаться овощами и хохотали над тем, как большой кривляется, а маленький старается и наскакивает как шпиц на алабая.

Все смеялись, а Лекс почему-то загрустил, он вспомнил, как жители обстреливали его гнилыми овощами, когда его привезли в город. Это сразу почувствовал Сканд, и затащил рыжика к себе на колени. Он уселся глубже и, раздвинув ноги, устроил его на своей подушке, всем своим телом изображая его трон. Лекс погладил крепкие бедра мужа и позволил запустить ловкую руку себе под одежду. Откинувшись спиной и положив голову Сканду на плечо, Лекс подумал, что, пожалуй, никогда он не чувствовал себя так спокойно и хорошо. Сканд поцеловал его в висок и продолжил хохотать, когда очередной пират кувыркнулся, сделав кульбит и дрыгая голыми ногами.

Пьеса подошла к весьма ожидаемому финалу. На сцену полетели золото и пожелания зрителей. Сканд припомнил, что детей к этому времени должны были уже уложить спать, и все остальные в доме угомониться, а значит, родная спальня может быть использована по прямому назначению. Он кинул на сцену кошель с золотом, встал и громко заявил, что подобное представление не стоит смотреть «порядочным женщинам», и увел Лекса и подопечных к паланкинам. Сканд забрался в паланкин и притянул к себе мужа. Лекс только улыбнулся своим мыслям. Судя по тому, как Сканд засопел ему в макушку, рассчитывать поспать сегодня можно даже не мечтать.