Саламандра (СИ) - "полевка" - Страница 19

— Чтобы наказать, — подсказал Алекс.

— Как можно наказать красотой? — удивился первый паренек.

Алекс невольно сравнил свои волосы, их действительно было больше, чем у всей компании, вместе взятой. Пока он рассматривал ребят, третий наложник хитро прищурился, а потом ударил себя по плечу с такой силой, что на тонкой коже остался след.

— Ай! — вдруг завопил третий наложник. — Зачем ты меня ударил? — А потом посмотрел на своих друзей и подмигнул им, — вы видели? Он меня ударил! Ой-ой-ой, как больно! Вы видели? Мы сидели, разговаривали, а потом он бросился на меня и ударил!

— Да! — обрадовался первый, — я видел! Да этот Качшени просто бешеная ящерица!

— И я видел! — подхватил второй. — Зачем он тебя, бедняжечку, ударил? Мы ведь ничего плохого ему не сделали! Чока! Чока! Этот Качшени — бешеная ящерица!

И вся троица вместе со своими рабами бросилась искать Чоку, громко вопя и жалуясь. Алекс даже растерялся. Они что, с ума сошли? Он посмеялся и продолжил играть в шахматы, но тут появилась недовольная Чока. Она хмурилась и поджимала губы.

— Зачем ты ударил его?

— Чока? Ты что? — удивился рыжик. — Я тихо сидел здесь, а они подошли ко мне, вначале поговорили, а потом вот та ящерица ударила сама себя и принялась голосить. Я не поднимал на нее руку. Зачем мне его бить?

— Он нам позавидовал, что мы наложники господина, а он простой раб, — заголосили наложники слаженным трио. — Господин нас любит, а его только бьет. Вот он нам и завидует! Смотри, какой след от руки остался!

— Качшени, — расстроилась Чока, — ну зачем ты на него напал? Теперь придется тебя наказать. Господин Пушан меня специально предупредил, чтобы если ты будешь других бить, то тебя надо обязательно наказывать…

— Чока! Ты что, поверила этим лгунам? Они позавидовали моим волосам, вот и устроили все это. Я не трогал их!

— И что же, они ударили сами себя? — удивилась Чока. — Ай, яй, яй, Качшени, не надо мне лгать, а то я перестану тебе верить. Ты мне показался честным и добрым, а ты мало того что напал на бедняжечку, так еще и врешь, глядя мне в глаза. Не делай себе хуже, лучше честно сознаться и принять положенное наказание, — Чока покачала головой, — иди за мной.

Чока пошла вперед, а Алекс поплелся следом. Ему вслед захихикали три негодяя. Алексу ничего не оставалось, как идти следом за Чокой. Он понимал, что невиновен, но не представлял, что делать в подобной ситуации. Тем временем они вошли во внутренний двор возле мастерских. Там стоял врытый большой ствол дерева.

— Стань у столба и держись крепче.

Алекс стал у столба. Чока собрала ему волосы и кивнула рабу.

— Десять розг.

Алекс только сейчас заметил деревянную кадушку, из которой торчали тонкие веточки. Раб молча достал розгу и без малейших эмоций отстегал Алексу спину. Все было так буднично, как будто все это в порядке вещей. Чока придерживала волосы рыжику до конца экзекуции, а потом так же спокойно вернула их обратно за спину.

— Больше так не делай, — Чока смотрела с грустью, как будто разговаривала с неразумным ребенком.

Алекс только молча кивнул, раскрыть рот не получилось. Было не только больно, (хотя больно было просто ужасно!), но еще больше было обидно получать наказание за то, чего не совершал. Из глаз потекли слезы, и сколько рыжик ни пытался их сдержать, но получалось только хуже, теперь они текли просто без перерыва. Показывать их наложникам не хотелось, поэтому Алекс вздернул голову и с самым независимым видом вернулся на свою скамейку. Он постарался глубоко дышать и уговаривал себя не вести себя как сопливая девчонка, но тем не менее, успокоиться не получалось.

Хотелось встать и врезать этой твари по наглой морде, так чтобы если и получать, то хотя бы за дело! Но устроить потасовку теперь, значило, в первую очередь доказать что он, рыжик, на самом деле способен на агрессию, а значит в первый раз он вполне мог ударить и, следовательно, наказание получил заслуженно. Вместо этого Алекс сделал разминку, а после уселся в позу лотоса — помедитировать. Как утверждает восточная мудрость — если долго сидеть на берегу реки, то рано или поздно по ней проплывет труп твоего врага. Хотя Алекс всегда сам предпочитал сбрасывать концы в воду, а не ждать, когда соперник сдохнет от старости. Если и применять ответные меры, то многоходовка должна быть тщательно продумана.

Остаток дня прошел тихо, Пушан был загружен подготовкой к свадьбе, поэтому занимался своими делами и почти не появлялся дома. На следующее утро, стоило рыжику только погрузиться в волшебный мир шахмат, как на втором этаже дома в комнатах наложников послышались грохот и крик. Только Алекс с интересом посмотрел на дом в надежде узнать, кого это наказала карма, как во двор зашла очень недовольная Чока.

— Ну, зачем? Зачем ты это сделал?

— Что? — удивился рыжик, — я здесь сижу уже давно и никого не трогаю!

— Когда мне говорили, что ты лгун, я не верила, — Чока, похоже, не на шутку злилась. — Мне все в гареме в один голос говорят, что ты ворвался в гарем и столкнул с лестницы Зюзю, он теперь сломал ногу и не сможет танцевать перед господином, пока новая не вырастет.

На кухне послышался истерический крик. Алекс побежал на шум в надежде увидеть, что происходит. Там прижимали к лавке первого наложника, того самого, который, был самым смелым. Пока его крепко обхватила крепкая повариха, крупный раб, который помогал ей на кухне, правил самый большой из кухонных тесаков. В уголочке стояло несколько наложников и, как ни странно, пара девушек в длинных белых туниках. Раньше они не спускались на кухню, и в сад, похоже, тоже не выходили. Девушки выглядели виноватыми и очень расстроенными, а вот третий наложник, тот, который ударил сам себя, выглядел торжествующим и зловредно улыбался.

Зюзя в очередной раз завизжал фальцетом, а раб, коротко размахнувшись, отрубил ему ногу чуть выше того места, где торчала сломанная кость. Алекс растерялся от такого лечения. Вот так радикально лечить перелом? А может, надо было попытаться вылечить? А потом вдруг вспомнил слова Чоки «пока новая не вырастет»!! Так они все-таки отращивают себе обратно конечности! Вот ведь ящерицы подколодные! Значит, подросшая рука у того солдата на воротах, это было на самом деле, а не то, что ему показалось или он придумал! Хм, тогда понятно, почему у них нет евнухов в гареме — зачем кастрировать, когда через какое-то время все вырастет обратно?

Пока Зюзе обмазывали какой-то мазью обрубок ноги и поили его настойкой, Чока подошла ближе и положила руку на плечо рыжику.

— Пошли.

Алекс посмотрел ей в глаза и понял, что спорить с ней бесполезно, она уже все решила, и никакие слова не переменят ее решение. Можно, конечно, поорать и повозмущаться, но тогда он растеряет последние крохи ее доверия. Их и так уже осталось совсем на донышке. Поэтому Алекс поджал губы и пошел следом. Чока в этот раз велела ему завязать его одежду на бедрах, а после этого рыжик получил пятнадцать ударов розгой по голой спине. После этого Алекс понял, что вчера было не так больно, как сегодня, хотя так же обидно.

На коже добавилось красных полосок, некоторые из них начали сочиться кровью, и ерзающие по спине волосы только добавляли дискомфорт. Алекс молча собрал со скамейки свои фигурки и так же молча ушел в свою комнату. Там он улегся животом на кровать и попытался придумать план мести. В голове было пусто, а на душе тоскливо. Вечером в комнату зашла Чока с тарелкой каши. Она переживала, что Алекс не кушал в течение дня. Рыжику ничего не оставалось, как собраться и приняться за еду.

— Скажи, Чока, а рабы могут выкупить свою свободу у хозяев? — Алекс облизал в очередной раз ложку, еды для его растущего организма было явно маловато.

— Да, — Чока забрала пустую тарелку и ложку. — Рабы могут, а ты нет. Ты не просто раб — ты военный трофей. Тебя не покупали и не брали в уплату долга. У тебя нет цены, поэтому ты можешь обратиться к Пушану с этим вопросом. Он может сам назначить тебе цену, только он может решить, стоишь ты как медная монетка или золотая тарелка. — Чока улыбнулась и потрепала Алекса по голове. — Я думаю, он и сам хочет отпустить тебя на свободу, поэтому и не побрил как раба. Просто будь с ним ласков, и у тебя все сразу станет хорошо.