Община Святого Георгия. 1 серия - Соломатина Татьяна - Страница 21

ВЕРА

Именно. Так что оставь иронию. И на месте я оказалась совершенно случайно.

ПОЛИЦМЕЙСТЕР

Это ты умеешь.

ВЕРА

Девчонка собачку потеряла. Отнеси Хохлову.

Вера поднимается. Полицмейстер следом, на рефлексе «женщина встала».

ПОЛИЦМЕЙСТЕР

Какую собачку?

ВЕРА

Плюшевую. Выронила. Сейчас страдает. А вы серьёзные солидные мужчины. Вам не понять, вы забыли… Если это всё?

Вера кивает на бумаги, которые он заполнял, имея в виду надзор.

ПОЛИЦМЕЙСТЕР

Да…

Проницательно смотрит на Веру.

ПОЛИЦМЕЙСТЕР

Ты сколько с отцом не разговаривала?

ВЕРА

Как из дому ушла. С четырнадцати лет. Сам считай.

ПОЛИЦМЕЙСТЕР

А с… Покровским?

ВЕРА

Ты с чего археологией решил заняться?

Усмехнувшись: «не стоит бесед!» – она на выход, он – провожать. У двери она останавливается.

ВЕРА

Хохлову обо мне не говори. Он кинется в муки совести, начнёт на службу звать. Себя под неприятности подведёт.

ПОЛИЦМЕЙСТЕР

Кабы не таким картонным голосом говорила – поверил. Но в тебе же гордыня лютует. Мол, сразу не взял – и не надо теперь!

ВЕРА

Не говори глупостей!

Целует его в щёку.

ВЕРА

Дорогу найду, не провожай!

Выскальзывает из кабинета.

(КОНЦЕВИЧ, ПРОХОЖИЕ.)

Концевич идёт к почтовому отделению. Докурил, выбросил окурок. Зашёл.

Буквально сразу вышел, сплюнул под ноги. Пошёл по улице.

(КОНЦЕВИЧ, ЖИТЕЛИ ДОМА.)

Доходный дом, где живут студенты, мелкие чиновники и прочая подобная публика. Мрачный, грязный, классический петербургский. Бабы развешивают бельё. Дворник лениво метёт. Концевич пересекает двор, заходит в подъезд.

(КОНЦЕВИЧ.)

Концевич звонит в дверной звонок – никто не открывает. Лицо крайне недовольное. Толкает дверь – открыто. Заходит.

(КОНЦЕВИЧ, ОГУРЦОВ.)

Убогая квартирка, тёмный коридор. Чертыхаясь, Концевич идёт по коридору, заходит в комнату. На полу лежит молодой человек в форме мелкого чиновника почтового ведомства (Огурцов), изо рта – пена. Концевич, увидав, сдержанно чертыхается. Быстро наклоняется, щупает пульс: Огурцов мёртв. Концевич оглядывает помещение – на столе записка. Берёт записку, читает: «ЦЕЛЫЙ МИР НЕ СТОИТ И ОДНОЙ СЛЕЗЫ РЕБЁНКА». Кладёт на стол. Покачав головой, тихо:

КОНЦЕВИЧ

Прекраснодушный идиот!

Выходит в коридор, слышен звук запирающегося замка. Концевич возвращается. Берёт бумагу из тонкой стопки. Пристраивает записку, чтобы удобней списывать, подделывая почерк. Макает перо в чернильницу. Поглядывая в записку, пишет.

Встаёт. Забирает со стола настоящую предсмертную записку, складывает вчетверо, кладёт в карман. На её место возвращает только что им написанную. Бросив ещё раз взгляд на лицо покойного, с выражением снисходительного осуждения: слабак! Но и, тем не менее, с жалостью, – выходит.

(ОГУРЦОВА, МАТРЁНА ИВАНОВНА.)

Огурцова лежит на кровати, на спине. Потная, мучается, обессилела метаться. Матрёна мочит в тазу полотенце, выжимает, кладёт Огурцовой на лоб.

МАТРЁНА ИВАНОВНА

Потерпи, Алёна!

ОГУРЦОВА

Муж не приходил?

МАТРЁНА ИВАНОВНА

Не приходил. … Не думай о муже! Всё с ним в порядке.

ОГУРЦОВА

Много работает. Еле концы с концами сводим. Ему обещали большую премию дать. Может, домой ещё не приходил, записку не читал?

МАТРЁНА ИВАНОВНА

А если и читал – ничего страшного. Они родов боятся. Зашёл в трактир, рюмку для смелости выпить. Да и увлёкся.

ОГУРЦОВА

Непьющий он у меня. Совсем.

МАТРЁНА ИВАНОВНА

Чего так?! Прям совсем?

ОГУРЦОВА

Отец у него был пьющий. Погиб в точности как Мармеладов у Достоевского!

МАТРЁНА ИВАНОВНА

Не знаю, кто там у кого погиб, но если это мужика от пьянки отворотило – то не зря, значит, погиб.

Огурцова улыбается.

ОГУРЦОВА

Писатель это, Матрёна Ивановна. Достоевский. Очень его мой муж любит.

МАТРЁНА ИВАНОВНА

Муж должен жену любить! А не писателя!

Огурцова смеётся; но её настигает очень болезненная схватка.

МАТРЁНА ИВАНОВНА

Схожу я, Алёнушка, за доктором.

ОГУРЦОВА

Не надо, прошу вас! Стыдно!

Матрёна решительно поднимается.

МАТРЁНА ИВАНОВНА

Романы читать – все вы современные! А как до дела доходит – так баба бабой! Государыню императрицу мужчина-врач пользует! Так что и тебе не стыдно!

Идёт на выход.

(КОНЦЕВИЧ, ПОКРОВСКИЙ, ПРОХОЖИЕ.)

Концевич стоит, опершись на парапет, курит. Собеседника не видно. Говорит тихо.

КОНЦЕВИЧ

Слаб кишкой оказался. Не выдержал, что целя в отца, и в девчонку попал. Но дело сделано.

Достаёт из кармана сложенную записку, передаёт невидимому собеседнику. Пока тот читает – затягивается, курит. Записка возвращается к Концевичу. Он выкидывает окурок в Неву, достаёт спички, поджигает записку. Смотрит, как она горит. Недогоревший клочок бросает в воду. Слышны шаги. Его невидимый собеседник уходит. Концевич смотрит на парапет – там конверт. Он берёт конверт, заглядывает – деньги, – кладёт конверт в карман.

КОНЦЕВИЧ

Вот и твоя премия, Огурцов. … Мне больше достанется.

Снова смотрит в воду.

КОНЕЦ 2-Й СЕРИИ

3-Я СЕРИЯ

(БЕЛОЗЕРСКИЙ, АСЯ, КОНЦЕВИЧ.)

Белозерский сидит у окна, закинув руки за голову, вытянув ноги. Он мечтает. Заходит Ася. Он её не замечает; она им украдкой любуется, недолго. Подходит к нему, откашливаясь: