Община Святого Георгия. 1 серия - Соломатина Татьяна - Страница 11

(ВЕРА, БЕЛОЗЕРСКИЙ-СТАРШИЙ, БЕЛОЗЕРСКИЙ.)

Вера стоит у двери, держится за ручку.

ВЕРА

Господа, сама. Не возражаете?

БЕЛОЗЕРСКИЙ-СТАРШИЙ

Да-да! Простите!

Вера открывает дверь, заглядывает внутрь. Снова – на старшего: взглядом выражает одобрение увиденным. Он кланяется.

БЕЛОЗЕРСКИЙ

Вера Игнатьевна, для вас ничто не слишком!

На Александра она не реагирует, обращается к старшему.

ВЕРА

Вы понимаете, что ваш мальчик нарушает Уложение о наказаниях уголовных и исправительных, играясь в доктора на дому?

БЕЛОЗЕРСКИЙ

Я – не мальчик! И я – не играюсь!

Старший становится жёстким, бросает на Веру прецизионно-оценивающий взгляд. Вера не отводит взор. Он, холодно:

БЕЛОЗЕРСКИЙ-СТАРШИЙ

Понимаю.

Вера отпускает дверную ручку, подходит к Белозерскому-старшему, гладит его по щеке.

ВЕРА

Вы – замечательный отец.

Целует его в щёку. Он моментально меняет холодную жёсткую повадку на обаятельную, добрую, смущён. На младшего никто не обращает внимания.

БЕЛОЗЕРСКИЙ

Я – взрослый мужчина! Я – врач! Хирург!

Белозерский-старший восхищённо смотрит на Веру. Вера на него смотрит с выражением: «ну когда же до тебя дойдёт, баран?!»

ВЕРА

Мне бы переодеться…

БЕЛОЗЕРСКИЙ-СТАРШИЙ

О! Прошу великодушно!.. Княгиня, в нашем доме нет женского платья. Точнее есть, но…

ВЕРА

Похоже: нужно непременно женское?!

БЕЛОЗЕРСКИЙ-СТАРШИЙ

Саша, предоставь её светлости…

Александр, раскрыв варежку, уставился на то, как папа смотрит на Веру. Пауза. Белозерский-старший оборачивается, тише, понукая.

БЕЛОЗЕРСКИЙ-СТАРШИЙ

Тащи рубаху, портки и… что там ещё! Бе-го-о-м!

Вера смеётся, наблюдая, как получив от папы приказание, Александр беспрекословно кидается исполнять.

Оставшись вдвоём, некоторое время смотрят друг на друга. Вера напоминает, чтобы его спровадить наконец:

ВЕРА

Ужин!

Белозерский-старший хлопает себя по лбу.

БЕЛОЗЕРСКИЙ-СТАРШИЙ

С вами тут!

Вера заходит в ванную. Он несколько секунд смотрит на дверь. Вера высовывается без рубахи – голые плечи, – хулигански подмигивает. Снова исчезает за дверью.

БЕЛОЗЕРСКИЙ-СТАРШИЙ

Бестия чёртова!

Встряхнув головою и довольно крякнув, уходит.

(ВЕРА.)

Оставшись одна – меняется. Человек безмерно уставший, на пределе возможностей. Раскрывает воду на полную. Садится на край ванны. Плечи поникают, опустошена – смотрит в одну точку. На автомате начинает раздеваться, скидывая окровавленные вещи на пол.

(КРАВЧЕНКО, ГОСПИТАЛЬНЫЙ ИЗВОЗЧИК, АСТАХОВ, НИЛОВ, ПОРУДОМИНСКИЙ.)

Кравченко стоит, прислонившись к стене, курит; обеспокоен, но сдержан. Госпитальный извозчик – на перевёрнутом ящике, набивает самокрутку.

ГОСПИТАЛЬНЫЙ ИЗВОЗЧИК

Палят, взрывают. Плохого им дядя инператорский, Сергей Александрыч, сделал? Акциз уменьшил. Отставился уже! Бабах! – в куски.

По двору идут студенты, горячо спорят.

АСТАХОВ

…нужда и нищета! Не можешь деньгами – расплачивайся телом!

НИЛОВ

Господа, но иначе учиться нельзя!

АСТАХОВ

Социалисты всё решат!

НИЛОВ

Как?!

ПОРУДОМИНСКИЙ

(с сарказмом) Придёт Максим Горький: «Режь мне, Лёха, аппендикс, не тушуйся! Это ничего, что ты прежде скальпель в руках не держал!» Гапон перед тобою геморроидальные шишки раскинет!

Госпитальные выразительно молчат. Студенты заходят в клинику.

ГОСПИТАЛЬНЫЙ ИЗВОЗЧИК

Скубент в ночное пошёл… Социалисты решат! Лошадь – вот социалист! Вместе пашем! Но правлю – я! Начни кобыла править – куда понесёт?!

КРАВЧЕНКО

(горько-иронично) Если «в охоте» – жеребца искать. А так просто, от дури – обожрёт посевы кругом – и в стойло.

Подходит Хохлов(одет в театр), мрачнее тучи. Кивает.

ХОХЛОВ

Господа!

Кравченко сдержанно кивает в ответ, но лицо его на мгновение искажает болезненная гримаса.

КРАВЧЕНКО

Профессор…

Госпитальный извозчик кланяется, привставая с ящика.

ГОСПИТАЛЬНЫЙ ИЗВОЗЧИК

Вы ж в теятре должны быть!

Хохлов заходит в клинику. Кравченко – за ним. Извозчик тыча «козьей ножкой» в сторону ушедших.

ГОСПИТАЛЬНЫЙ ИЗВОЗЧИК

День и ночь на ногах! Он и кобыла – социалисты!

(ХОХЛОВ, КРАВЧЕНКО, КОНЦЕВИЧ.)

Идёт Хохлов, за ним Кравченко.

ХОХЛОВ

Говорите уже, Владимир Сергеевич. Что вы мнётесь…

Из палаты выходит Концевич.

КОНЦЕВИЧ

Профессор, Baby Doe. Девочка. Огнестрельное. По вызову из дома Белозерских. Положили в сестринскую…

Хохлов, услыхав, меняется в лице – бегом по коридору к сестринской. Кравченко и Концевич – за ним.

(СОНЯ, МАТРЁНА ИВАНОВНА, ХОХЛОВ, КРАВЧЕНКО, КОНЦЕВИЧ.)

Соня, без сознания, на кушетке, накрыта до пояса. На груди – немного пошедшая кровавыми пятнами повязка. Рядом сидит Матрёна. Держит крошку за руку, молится. В углу – иконы и лампадка.

МАТРЁНА ИВАНОВНА

Блаженная старица Матрона, попроси господа бога нашего Иисуса Христа о здравии чада. Избавь дитя от немощи. Отринь хворь телесную…

Вносится Хохлов. Видит девочку. Стремительно подходит, падает на колени. Следом заходят Кравченко и Концевич.

ХОХЛОВ

Соня! Сонечка! Софья Андреевна!

Осыпает крохотную ручку поцелуями.