Пламя и пепел (СИ) - Ружинская Марина "Mockingbird0406" - Страница 62

— Мы потерялись и искали замок, — заговорила Генрика хриплым голосом. В её глазах всё ещё читалась эта пугающая равнодушность. Казалось, герцогиня была отнюдь не рада тому, что наконец нашла замок. Да и Витольд выглядел не очень-то живым. Под его глазами красовались сине-фиолетовые круги, которые в контрасте с его бледной коже выглядели особенно ярко.

Всё это казалось ей очень странным. Витольд и Генрика смотрели на неё одинаково равнодушно и даже холодно, отчего леди Штакельберг становилось не по себе. Она не хотела терять доверие герцогини Корхонен, хотя и не видела для этого особенных причин. Впрочем, если её что-то не устраивает, и она больше не будет верна Ильзе — плевать. Значит, её место займёт кто-то лучше, умнее и сильнее.

Оглядевшись по сторонам, Витольд как будто только сейчас заметил Софью с Фридрихом и улыбнулся. Он подошёл к ним и подозвал юношу к себе. Тот протянул ему свою дрожащую руку, и барон осторожно коснулся его длинных кривых пальцев, а затем они обнялись.

Генрика улыбнулась, смотря на них. Они ведь её лучшие друзья, возможно, за время войны ставшие ей семьёй. Она будет радоваться за любые их достижения, будет счастлива видеть их всегда и везде. Ильзе были не знакомы эти чувства. Единственным другом для неё был брат, хотя они и постоянно ссорились и между ними часто царило непонимание. Леди Штакельберг не могла сказать, что она как-то особенно радовалась его достижениям. В повседневной жизни ей хотелось скорее убраться подальше от него, и когда ей это наконец удалось — Ильзе особо не жалела. А ведь ей казалось, что она будет страшно скучать по нему на войне.

Леди Штакельберг даже не знала, что и сказать Генрике. Столько проблем разом свалилось на её плечи, столько переживаний… Ламахонцы всегда были серьёзными соперниками, битвы с ними были всегда тяжёлыми и кровавыми, но в последнее время они как будто стали ещё яростнее и сильнее. Ничего. Ильзе ещё верила в то, что их можно побороть. Она почти не сомневалась в этом. Несмотря ни на что, леди Штакельберг должна выиграть войну, чтобы обрести независимость, чтобы восславить Эрхон и себя, чтобы доказать матери, которая никогда не верила в неё, что при ней земля заживёт новой счастливой жизнью. Что эта война имеет смысл.

— Оставьте нас, — приказала леди Штакельберг Витольду и Фридриху. Молодые люди послушно удалились в сторону замка, о чём-то оживлённо беседуя и смеясь. Им хорошо. Им всё равно, что они потеряли Мёллендорф и вместе с ним, возможно, герцогиню Рихтер и тысячи солдат, что мост им уже так просто не заполучить. Они друзья. Они есть друг у друга. А остальное — неважно.

Ильзе перевела взгляд на Генрику. Та стояла, скрестив руки на груди и печально смотря куда-то в землю. Скорее всего, устала или думает о будущем, которое, может, не кажется ей таким уж светлым. Вид Генрики заставлял сердце сжиматься и болеть, но сама она, конечно, старалась не подавать вид, что ей плохо. Это Витольд, Фридрих, даже Вацлава и Ульрика любили жаловаться на жизнь при каждом удобном случае, а Генрика будет держаться даже с сотней стрел в спине и копьём в ноге.

— Ты не ранена? — сказала леди Штакельберг, и её голос дрогнул на последнем слове.

— Немного, — устало кивнула герцогиня. — Но рана уже почти зажила. — Она снова потупила взгляд в землю, но затем снова подняла его на Ильзе. — Почему ты не прислала подкрепление? Вацлава разве не приходила к вам с этой просьбой?

— Не приходила. — Ильзе непонимающе усмехнулась. Сердце забилось сильнее. Если Генрика из-за этого так холодно смотрит на неё, тогда всё ясно. — Баронесса Склодовская уехала ещё до того, как ламахонцы дошли до нас. Ко мне она не заходила. — Леди Штакельберг покачала головой. Такого предательства со стороны Вацлавы она не ожидала. Отбиваться от ламахонцев стоило жизней сотни солдат, а ведь масштабы были бы наверняка меньше, если бы баронесса просто предупредила Ильзе, и та бы отправила сотни три к мосту. — Надо же… если бы она соизволила, сейчас бы уже Ямакава и Сингх были наши.

Генрика в ответ только покачала головой. Кажется, она была поражена не меньше леди Штакельберг. В её глазах плескалась вина вперемешку с разочарованием. В этот момент она сделалась такой уязвимой, такой робкой, что даже меч на поясе и доспехи не разрушали это впечатление. Леди Штакельберг стало жаль Генрику. По-настоящему жаль.

— А чего, собственно, ещё можно было ждать от старой сутенёрки? — Ильзе подошла к герцогине ближе и обняла. Генрика неуверенно обняла её в ответ и провела мозолистой, грязной, но изящной рукой по спине своей леди. От этого прикосновения леди Штакельберг почувствовала в груди какое-то странно тепло и прижалась губами к виску возлюбленной. Она представила, как герцогиня улыбнулась. — Прости меня. Я буду внимательнее. Склодовскую повесят, — голос Ильзе дрогнул. — Я ошиблась в ней. Никому нельзя верить.

— Она искусно пытает. Другую такую ты не найдёшь, — ответила Генрика устало.

— Найду. — Ильзе резко разжала объятия и отстранилась. Герцогиня непонимающе и даже испуганно взглянула на неё. Какие же у неё всё-таки красивые глаза, зелёные, словно свежая весенняя трава… Ильзе даже вспомнить не могла, по кому скучала сильнее, чем по Генрике. Даже когда умер отец, она не тосковала настолько мучительно…

— Ты в целом как? Нормально? — спросила леди Штакельберг и провела правой рукой по щеке герцогини.

— Мы потеряли Вибек, — ответила Генрика, опустив взгляд в землю. — Витольд после этого чуть с ума не сошёл, сломал свой кинжал… Мне тоже было тяжело, я и сейчас не могу смириться с её смертью, но для него это был просто сногсшибательный удар. — Герцогиня убрала с лица нависшую прядь волос. Ильзе покачала головой. Вибек была не только лучшей подругой Генрики, но и неплохой командующей, отличной воительницей, и пусть её смерть не так сильно потресла леди Штакельберг, она понимала, что потеряла ценного человека. От мыслей об этом закололо сердце. Теперь наверняка и Генрика будет долго мучиться и переживать, в том числе, и за Витольда. Хотя у барона Герца сейчас, казалось, всё было нормально, и он весело общался с Фридрихом, кто знает, насколько долго это продлится.

— Её мать ведь знает? — спросила герцогиня ровным, но потухшим голосом.

— Знает. Мы отправили тело в Кюгель, — произнесла Ильзе и замерла.

— Представь, как ей сейчас должно быть больно… — Генрика покачала головой, смотря задумчивым, немигающим взглядом куда-то вдаль. Она стояла почти не дыша, словно боялась в любой момент заплакать. Её глаза уже покраснели от нахлынувших слёз. Ильзе сделалось стыдно. Страшно и стыдно, неудобно и совестно перед Генрикой. Она ведь наверняка винит её в этом, ведь войну развязывали не ламахонцы, убившие Вибек, а Ильзе.

Не говоря ничего, леди Штакельберг крепко прижала к себе Генрику, обняла её и принялась гладить по голове. Она прижалась губами к её горячему вспотевшему лбу и поняла, что слёзы сами текут по её щекам. Ильзе ещё никогда не испытывала подобных чувств. Страх, смешанный с любовью и такой горькой, убийственной виной, которая обжигала сердце расплавленной сталью.

— Прости меня, — выдавила леди Штакельберг почти беззвучно. — Прости…

***

— С трёх сторон? Подступают? — Ильзе со всей силы ударила кулаком по столу. — Ты в своём уме?

— И через три дня уже будут здесь. Лорд Чихёль Пак с армией, на четверть состоявшей из ветианцев, герцогиня Мурасаки и леди Хелене Лоренцен, — проговорила Вацлава равнодушным голосом.

— Мурасаки?! Разве она не сгнила заживо в подземельях Мёллендорфа? — Ильзе не верила своим ушам. Она ударила кулаком по столу ещё раз так, что бумаги, лежавшие на нём, подлетели над ним и упали на пол. Служанка, стоявшая у двери, сразу кинулась их поднимать.

— Как видите, нет, — пожала плечами баронесса. Она усмехнулась. Ильзе готова была придушить её прямо на месте. Её и так следовало казнить за измену, но для начала леди Штакельберг всё-таки планировала захватить мост и разобраться с Мёллендорфом. И Ильзе обязательно, обязательно повесит её, какой бы искусной тюремщицой не была Вацлава.