Пламя и пепел (СИ) - Ружинская Марина "Mockingbird0406" - Страница 59

После того, как Вацлава скрылась за дверью, девушка неестественно резко дёрнулась в сторону и развернулась лицом к Ульрике. В её глазах, до этого стеклянных и потухших, неожиданно заиграл огонь страха и воодушевления, словно сейчас ей наконец-то выпала возможность, которую она никак не может упустить. Герцогиня смотрела на неё равнодушно, хотя сначала вздрогнула и схватилась за кинжал, висевший на поясе. Сложно сказать, что Ульрика испытывала на самом деле, смотря на эту девушку, ещё сохранившую волю к жизни.

— Мы ведь теперь принадлежим вам? — спросила девушка тихим, охрипшим голосом и повернулась к двери, боясь, что кто-то неожиданно войдёт.

— Что вы хотите? — начала Ульрика неожиданно громко, и ветианка было хотела шикнуть на неё, но осеклась, вспомнив, с кем имеет дело. — Говорите сразу. — Закончила герцогиня уже более тихо, и пленница тут же замерла, не найдясь, что ответить. В её глазах резко потух огонёк, она поникла, будто её новый план уже показался ей провальным и бессмысленным. Ветианка кивнула, сделав вид, что это было всё, что она хотела узнать. Но Ульрика поняла, что это было не так.

— Сбежать отсюда вам не удастся. Не портите мне отчёт. — Она развела руками. — Прикончить баронессу Склодовскую — тем более, хотя, конечно, не вам одним хотелось бы. — Эти слова Ульрика проговорила уже полушёпотом.

— Мы не связаны ни с какими восстаниями, мы даже не воевали… — начала, чуть не плача, пленница. — Здесь моя сестра и больная мать. Я не хочу, чтобы они умирали из-за меня…

— Из-за тебя? Как, если ты не связана с восстаниями? — Ульрика позволила себе сдержанно усмехнуться. Была бы здесь Вацлава, она бы добавила, что может за ложь отрезать язык.

— Я связана, а они нет, — честно ответила ветианка. — Отпустите хотя бы их, умоляю. — Крупная скупая слеза скатилась по её щеке, и Ульрика снова замерла. Она застыла, ничего не отвечая. Не то, чтобы её как-то сильно впечатлили или тронули слёзы этой несчастной девушки, ведь долг есть долг, и его надо выполнять. Но что-то заставило Ульрику замереть и просто стоять молча, над чем-то раздумывая, на что-то решаясь. Герцогиня в целом выглядела спокойной, а вот девушка продолжала дрожать от напряжения и уже не скрывала слёз, катящихся по её щекам.

Ульрика отвернулась. Ветианка закрыла лицо руками. Герцогиня продолжала молчать, никак не реагируя на неё, и лишь спустя минут пять резко развернулась к ней снова.

— Вацлава что-то говорила про тайный ход, который ведёт на западную сторону, откуда километра два до порта, — прошептала она настолько тихо, что ветианке пришлось приблизиться к ней. Девушка тут же вздрогнула, её глаза снова заблестели, и слёзы покатились по её израненный щекам.

— Спасибо! Спас… — Ульрика приложила палец к её губам. Она не знала, зачем делает это, но ей казалось, что это в какой-то мере правильно.

— Если нас услышат, меня сдадут миледи, а вас прямо здесь убьют и ещё изнасилуют потом, — прошипела она и схватила девушку за запястье. — Сейчас разберёмся. Я не знаю, когда вернётся Вацлава, и если она узнает об этом… — Герцогиня вздохнула и дёрнула ветианку за руку. Следом за ними дёрнулась сестра, придерживавшая мать под локоть.

Ульрика старалась идти быстро, но тихо. Она боялась, что её услышит Вацлава или Мёллендорф, или вообще кто угодно, кого герцогиня просто так не прикончит и ничем не сможет пригрозить. Она почти бежала по тёмным коридорам с пленниками, уже жалея о том, что решилась помочь им. Ульрика проскользнула в один из коридоров и столкнулась лицом к лицу с охранником, почему-то безоружным. Он даже не успел вздрогнул, как герцогиня подошла сзади, резко вытащила кинжал и приставила его к глотке юноши.

— Говори, где западный потайной ход, — прошипела Ульрика и сильнее прижала лезвие к коже. — Если ты кому-то проболтаешься, что я была здесь, будешь вариться в одном котле с ветианскими младенцами. — Юноша хотел вскрикнуть, но герцогиня накрыла его рот рукой. — Я шутить тут не собираюсь. Говори живо.

— Он там, — юноша указал на дверь перед ним, запертую на засов.

— Открой. — Ульрика отпустила его, и он дрожащими руками отворил дверь. Она едва слышно скрипнула, и герцогиня вздрогнула. По спине прошёлся холодок. Ульрика не знала, сколько прошло времени, но если Вацлава уже на месте — она пропала. — Идите быстрее, — прошептала она ветианцам. — Сами. Вас там никто не увидит. Этот ход только внутри охраняется. В порту как-нибудь разберётесь. Если что, скажете, что варносские наёмники, попавшие в ламахонский плен. По внешности подходите.

После этих слов юноша резко захлопнул и запер дверь. Он перевёл на Ульрику нервный, испуганный взгляд. Похоже, её угроза сработала на ура. Герцогиня молча сунула ему мешочек с монетами, и тот поначалу чуть было не выронил его и даже хотел отмахнуться, но потом всё-таки запрятал в карман. Ульрика кивнула охраннику и стрелой побежала обратно.

Когда она вернулась, Вацлавы ещё не было, но уже через несколько минут баронесса влетела в камеру, тяжело дыша и смахивая со лба пот.

— К нам движется армия, — проговорила она, запыхаясь.

— Какая армия? — переспросила Ульрика равнодушно.

— Ламахонская, — с досадой усмехнулась Вацлава. Её начинало раздражать буквально всё и Ульрика в том числе, будто бы это она виновата в том, что ламахонцы неожиданно длились на Мёллендорф. Не нужно было говорить лишний раз, что ничего не выйдет… — Минут двадцать, и они будут уже здесь. Готовьтесь обороняться, иначе вашему лагерю конец. — Баронесса придирчивым взглядом осмотрела пленников. — Вы их без меня даже прибить не можете? А где ещё трое? — Вацлава подошла к ним поближе и наклонилась к какой-то ветианке. Нет, не та, что целовала ей сапог — другая, куда более миловидная, даже грязь и запёкшаяся кровь не смогли убить её природную красоту. У девушки были большие глаза, такие же затравленные и поблёкшие, как и у остальных, тонкие посиневшие губы и ровный прямой нос. У баронессы не было времени любоваться её лицом, сейчас её всё дико раздражало, потому она резко отвернулась, будто бы ничего и не было.

Ульрика только улыбнулась с наигранным самодовольствием.

— Пришлось их прикончить — раздражали сильно. Одна на месте померла. — Герцогиня уставилась в пол. Ей не было страшно лгать Вацлаве. Может быть, ложь Ульрики звучала неубедительно, но другого она придумать не могла. Наверняка баронесса поняла её чувства — её саму ведь нередко выбешивали пленники.

Внезапно послышался грохот, как будто в стену врезалось на бешеной скорости что-то большое и тяжёлое, затем ещё раз и ещё… Вацлава выругалась и закрыла лицо левой рукой. Похоже, ламахонцы решили взять крепость штурмом и, судя по звукам, подошли с запада. Баронесса вздрогнула от внезапно накатившего страха, смешавшегося с яростью, и рванула по коридорам подземелья к лестнице. Ульрика бросилась за ней. Она задержалась лишь чтоб закрыть темницу, в то время как Вацлава была уже на лестнице. Как же её всё раздражало! Ей не хотелось видеть Ульрику, не хотелось видеть ламахонских воинов, перепуганную челядь, лучников, арбалетчиков и прочих воинов, какие сейчас будут оборонять замок.

Вацлава понимала: убираться нужно сейчас. Не из чувства страха, не из нежелания сражаться, а просто потому что позднее уже не будет такой возможности — все выходы из замка, даже тайные, могут оказаться перекрыты, а если ламахонцам всё-таки удастся взять Мёллендорф — Вацлава может остаться здесь навсегда и здесь же сдохнуть такой страшной смертью, какую она сама ещё никому не обеспечивала. Или же её просто застрелять из лука, отрубят голову мечом в жарком бою, или произойдёт ещё что-то малоприятное для неё.

Представляя себе жуткие картины собственных пыток, баронесса только сильнее зверела, будто прямо сейчас отчаянно боролась со своими мучителями, оскорбляла их, пыталась в ответ наносить увечья. Её руки задрожали сильнее, а зубы скрипнули. Столкнуться с ламахонцами ей сейчас хотелось меньше всего. К тому же, ей всё-таки надо выполнить приказ. А чтобы его выполнить, главное не сдохнуть на месте прямо сейчас.