Землетрясение (ЛП) - Ченс Джейкоб - Страница 4

— Простите.

И тут я теряю дар речи, потому что до меня доходит, кто в моих руках.

Дженни Мур.

Наши глаза впервые встречаются и время останавливается. Язык во рту разбухает, дыхание сбивается, пульс взлетает вверх, потому что я вижу, какой реальный оттенок синевы в её глазах. Его название всплывает в памяти мгновенно.

Лазурно-синий.

В детстве я любил рисовать, и моим любимым мелком в коробке был лазурно-синий. Я использовал его так часто, что он стерся и в конец концов переломался надвое. За все свои тридцать два года жизни я никогда не видел ничего, что так точно совпадало с цветом того мелка.

— Мне так жаль. — Её мелодичный голос выдергивает меня из моей рефлексии в текущий момент.

Я понимаю, что продолжаю держать её и мои ладони двигаются к её предплечьям.

— Вы в порядке? — спрашиваю я и вместо обычного баритона слышится какое-то карканье.

Она улыбается, и я понимаю, что в жизни не видел ничего прекрасней этой улыбки. Её темно-розовые губы блестят, нижняя губа намного полнее верхней. Мне хочется впиться в эту губу и втянуть её в свой рот. Ещё никогда я не чувствовал такого сильного желания поцеловать кого-то. Но ещё слишком рано. Если я поцелую её сейчас, то моя страсть испугает её и заставит бежать. Если я поцелую её сейчас, то, чёрт, я уже никогда не смогу остановиться.

— Всё хорошо. Я была невнимательной, когда выходила из туалета. Мне действительно жаль. — У неё идеальный мелодичный голос и мне хочется, чтобы наш разговор не заканчивался.

— Уверен, это была моя вина, не ваша. Даже не волнуйтесь об этом. — Я улыбаюсь и, когда она отпускает руки, позволяю своим пальцам скользнуть по её рукам вниз. Я безумно счастлив в этот момент, и мне даже не нужно заставлять себя улыбаться. Не могу вспомнить последний раз, когда испытывал такой подъем.

— Ну, мне пора вернуться к своему другу. Спасибо за понимание, — улыбается она в последний раз, разворачивается и уходит.

НЕТ!

Мне хочется крикнуть ей, чтобы она вернулась. Чтобы не оставляла меня. Я не готов расстаться с эйфорией, испытываемой в её присутствии. В тот момент я забыл о вещах, которые давили меня своим грузом каждый день. Казалось, что они больше не существуют. И в те совершенные шестьдесят секунд я стал тем прошлым Кайлом, а не испорченной версией из последних трёх лет.

Когда она исчезает из поля зрения, восторг, который я испытывал в её присутствии, быстро превращается в отчаяние. Это происходит внезапно, словно щелкнули переключателем, но резкие перепады настроения — это часть моей реальности.

Я больше не хочу здесь находиться.

Я не могу вернуться за наш столик — не хочу видеть, как она сидит с другим парнем. Приняв решение, отправляю сообщение Кенне, что меня вызвали на работу. Выхожу через дверь, к которой направлялся, когда врезался в Дженни.

Я не еду сразу домой, а захожу в паб, в котором бываю чаще всего. До него от моего дома можно добраться пешком в случае, когда мне слишком хреново, чтобы садиться за руль. А сегодняшний случай, похоже, именно такой. Быстро сканирую глазами комнату. Мне нужно выпить, при том срочно. Эмоции вот-вот перельются через край и мне нужно чем-то заглушить клокочущий внутри гнев. Бармен принимает мой заказ, как только моя задница касается барного табурета.

— Три «Джеймисона», — говорю я, сжимая зубы и пытаясь унять желание кому-нибудь врезать. Главным образом тому безымянному и безликому парню, который был с Дженни в баре. Я даже не знаю наверняка, что она была там не одна. Но почему бы ей не быть в баре с кем-то? Она идеальна, и я не могу быть единственным парнем, кто это заметил.

Бармен ставит передо мной три стакана и быстро наполняет их, не пролив и капли. Я киваю ему в знак благодарности, и он уходит. Поднимаю первый стакан, смотрю на янтарную жидкость и задаюсь вопросом: за что я пью? Что в моей жизни достойно тоста? Кенни. Кенни, несомненно, достойна, чтобы выпить в её честь. Алкоголь, растекаясь по пищеводу, действует наилучшим образом, стирая любую надежду на наше с Дженни будущее и притупляя ужасную головную боль. Я опрокидываю в себя виски и ставлю стакан на стойку. Один есть. Поднимаю следующий стакан и посвящаю этот тост своему партнеру и другу Дерека. Выпиваю содержимое залпом, без сомнений. Сомнения — это для слабаков, а я, определенно, не из их числа. Опрокидываю стакан и мысленно делаю отметку ― два готовы.

Двигаю третий стакан к себе, пока он не оказывается прямо передо мной на грубой, покрытой рубцами деревянной поверхности барной стойки. Больше не за никого пить. В этом мире есть только небезразличных мне человека, и я за них уже выпил. Пялюсь на стакан, наблюдая, как причудливо отражается в янтарной жидкости окружающий свет. Этот тост за Дженни Мур. Ей лучше меня не знать. Я не подхожу для неё. Какое будущее я могу ей предложить, если я сам — бомба замедленного действия, которая может взорваться в любой момент? Запрокидываю голову, глотая обжигающий напиток, но в этот раз он жжёт меньше, чем в первые два раза. Мне нужно держаться от неё подальше и позволить ей найти парня, которого она заслуживает. Какого-нибудь из братства, со всякими там правильными связями и бесконечными возможностями для будущего. А не такого дефектного, как я. Она должна быть с кем-то её возраста, кем-то здоровым, а не с тем, кого серьёзно потрепала жизнь. Я делаю знак бармену и опускаю пустой стакан с глухим стуком на стойку. Мне нужен еще один для тоста, и он, возможно, самый важный из всех.

Четвертый, и последний тост приходит легче, чем ожидалось. Он за то, чтобы пережить ещё один день, и чтобы этот день не стал концом моего болезненного существования раз и навсегда.

Глава 3

ДЖЕННИ

― Детка, хочешь еще? ― спрашивает мой друг Джош, вставая из-за столика, за которым мы сидим. Я дошла до переломного момента: если я выпью еще одну порцию, то увижу обратную сторону опьянения, а если остановлюсь прямо сейчас, то мой кайф исчезнет.

Смотрю на свой почти пустой стакан, взвешиваю варианты и решаю остановиться, пока я ещё в порядке. Не хочется закончить эту ночь, склонив голову над унитазом и Джошем, придерживающим мои волосы. Хотя он будет помогать мне уже не в первый раз. У него отлично получается держать волосы и он — мой самый лучший друг, которого только можно себе желать.

― Нет, спасибо, я — пас. Не мог бы ты принести мне воды со льдом?

Он слегка кивает мне, показывая, что услышал, и уходит. Оставшись за столиком одна, вспоминаю о недавнем незнакомце. Странная реакция у меня на него была. Столкновение с ним было похоже на удар о кирпичную стену, только не так больно. Его руки удержали меня от падения в то время, как я схватилась руками за его выступающие бицепсы. Даже сквозь тонкий черный свитер я почувствовала твердость его тела. Он извинился, хотя и было ясно, что виноватой была я. Звук его глубокого, хриплого голоса заставил меня посмотреть ему в лицо, его невероятно красивое лицо. В глазах теплого коричневого оттенка, которые отлично сочетались с толстыми, черными, слегка изогнутыми бровями, виднелись золотистые крапинки. Нос у него был тонким и прямым, за исключением небольшой шишки на переносице, при виде которой мне стало интересно, как же этот мужчина сломал нос. Он дрался? Может, он относится к тому типу парней, которых постоянно находят проблемы? Или это он ищет их на каждом шагу?

Я быстро извинилась. Мне не хотелось, чтобы он думал, что я не воспитана. Я не знала, почему для меня было так важно, что подумает обо мне этот великолепный незнакомец, но я знала только одно: мне было это важно. Когда он спросил, всё ли со мной в порядке, заботливое выражение его лица было настолько милым, что я ему улыбнулась. А когда он взял на себя ответственность за случившееся, то стал еще более привлекательным. Но ничто не могло подготовить меня к эффекту, который вызвала у меня его улыбка. При первом взгляде, брошенном на его прямые белоснежные зубы, всё моё тело покрылось крошечными мурашками, которые я, клянусь, почувствовала даже на пальцах ног. И уходя, мне пришлось бороться с огромным желанием повернуться и посмотреть на него в последний раз.