Алые Розы (СИ) - Карелин Андрей Дмитриевич - Страница 33

— Димочка, ну ради меня, не трогай Сашку! Прошу тебя, ну, пожалуйста! — вновь всхлипываю я. Похоже, слёзы это мой последний аргумент.

— Юль, ты что, плачешь?

— Ага… это я во всём виновата… я причиняю всем боль.

— Понимаю, что тебе больно. Понимаю, что ты любишь его, но он негодяй… он бросил тебя, из-за него ты плачешь. А я не люблю, когда девушка плачет. И значит, ему придётся ответить, — здраво рассуждает Дикмка.

— Всё не так, как ты думаешь, это я его бросила, а не он меня, понимаешь?

— Понятное дело что ты, — спокойно отвечает Димка. Я реально не помню его таким спокойным и уверенным в себе. Он меняется прямо на глазах. — Ты узнала, что он тебе изменяет, и бросила его, а теперь сидишь и плачешь. А я не люблю, когда девушка плачет, я уже говорил.

Не знаю, как ему объяснить, не знаю. Может, правду сказать? Но я пока не готова. А Сашке завтра влетит ни за что. Мало того что он пострадал и мучается теперь, так теперь ещё и получит ни за что. Я ничтожество. Всем вокруг меня плохо.

— Какой же ты дурак, Дим! — кричу на него. — Ну, поверь ты мне! Не надо разрушать мою жизнь, прошу! Не трогай Сашеньку, умоляю! Хочешь, я на колени перед тобой стану? Только не трогай его! Я очень тебя прошу! Если я тебе хоть чуточку дорога, не вмешивайся, пожалуйста! Лучше мне по голове настучи — может, я умнее стану.

— Да что с тобой, Юлечка? — наконец, смягчается он.

— Не знаю, но мне сейчас так плохо! Так плохо! Просто пообещай мне, что не тронешь Сашку.

— Ладно, я подумаю, — отвечает Димка.

— Если ты его тронешь, ты сделаешь мне в тысячу раз хуже, понимаешь?

— Вообще-то нет, но раз ты так просишь…

— Спасибо тебе, Димочка! — Я убираю слёзы. — Ты настоящий друг, настоящий мужчина!

— За что ты меня благодаришь? — не понимает он.

— Димочка, прости меня. Это я во всём виновата, это я дура. Мне нужно было тебе сразу тебе рассказать…

— Да что рассказать-то?

— Прости, не могу сказать, не допрашивай меня… поверь, придёт время, и ты всё узнаешь. Но не допрашивай меня сейчас.

Зачем я откровенничаю? Он же и так согласился Сашку не трогать.

— Ладно, если это твой секрет, не буду допытываться.

— Спасибо, спасибо, — шепчу я ему в трубку. — Только пообещай мне, что не тронешь Сашку. И пообещай, что не будешь ни о чём расспрашивать.

Да-а-а, похоже, Димка ко мне всё ещё неравнодушен. Как хорошо быть красивой девочкой — все сами с тобой соглашаются!

— Обещаю, — говорит он.

— Спасибо, спасибо, — отвечаю. — С меня причитается.

— И что же? — Он явно улыбается.

— Да что захочешь, — говорю. Не верю, что он загадает что-то пошлое. — Спасибо тебе за то, что ты хотел меня защитить, и спасибо за то, что меня послушал! Ты настоящий друг!

Сама говорю и понимаю, как слово «друг» его угнетает. Но я не хочу давать никому ложных надежд. Я уже Сашке дала, и чем это кончилось? Ну, в смысле, надежды ложные дала. Что у меня в голове?

Димка кладёт трубку, а я снова набираю Вику.

Глава 25

Не берёт. Снова набираю. И вновь пустые гудки. В третий раз набираю — сбрасывает. А сердце уже колотится, как бешеное. Мне плохо. У меня кружится голова. Набираю и набираю её раз за разом. Пишу ВКонтакте — «Заблокирован доступ к страничке». Неужели она это сделала?! За что, Викулечка! Зачем ты обижаешь Юлечку?

Не знаю, что делать, не знаю, куда звонить. Мне жарко или холодно, мне кажется, у меня сейчас поднимется температура. Звоню и звоню без остановки. Звонки не проходят, она отключила телефон.

Я прямо в одежде ложусь в кровать и накрываюсь одеялом с головой. Смотрю на горящий экран и набираю её вновь и вновь. Глухо.

— Вика, не бросай меня, — шепчу я, и слёзы сами катятся из глаз. — Я же ничего такого не сделала. Не поступай так со мной. Ну, где я так накосячила? Я же уже столько проплакала. Ну не бросай же ты меня! Нельзя бросать тех, кто тебя любит. Не будь со мной так жестока!

У меня дрожит голос. Мне нечем дышать под одеялом, но я не могу вылезти, мне кажется, меня сейчас ослепит дневной свет. Я сворачиваюсь клубочком, как кошечка, и смотрю на периодически гаснущий экран телефона. Я не могу пошевелиться. Я уже ничего не могу. Мне кажется, что я умерла. По всем законам жанра, у меня должно остановиться сердце.

Лежу в абсолютной тишине и смотрю на погасший экран. С замиранием сердца жду от неё сообщение. Но эсэмэс не приходит.

Высовываюсь из-под одеяла, а саму аж трясёт. Лежу и смотрю в потолок. Мне холодно, я реально мёрзну — в одежде, в мае, под тяжёлым одеялом. Я вновь сворачиваюсь калачиком и лежу в темноте. Мне так удобнее, мне так привычнее.

— Викулечка, Викусечка, Вика, ласточка моя, любимая! — повторяю я. Открываю фотогалерею и смотрю наши с ней снимки. Мы такие весёлые, мы такие счастливые! И мне уже не хочется дальше жить.

Приходит эсэмэс. Читаю: «Вы можете отправить голосовое сообщение…» Точно, голос. Никогда не записывала голосовых.

Достаю телефон и бормочу ей:

— Вика, я поговорила с Димкой, он всё понял… к Сашке он больше не будет лезть. — Кладу трубку. Что я только что записала? Не важно. Отправляю. Мне всё сейчас не важно, лишь бы с ней поговорить, лишь бы снова услышать её голос в трубке и вновь ощутить себя живой.

Я накрываюсь одеялом с головой и «умираю». Я не чувствую своих рук. Они как будто ненастоящие, как у пластикового манекена. А может, я и есть манекен? Красивый снаружи, мёртвый внутри. Как-то так. Сердце бьётся, но я не чувствую ударов. А может, оно сейчас остановится, и меня вечером найдут мёртвой в своей квартире? Нет, мне нельзя умирать, мамка этого не вынесет. Мама, мамка, мамочка, ты единственная кто всё ещё меня любит! Ради тебя только и живу. Ради тебя мне стоит всё это терпеть.

Я не замечаю, как засыпаю.

Посреди ночи меня будит эсэмэс:

«Абонент снова на связи». Ни секунды не сомневаюсь, начинаю наяривать. Похоже, я её преследую, но ничего не могу с собой поделать. Просто мне сейчас больно — хоть ложись и умирай.

Первый звонок, второй, третий. Сбрасывает. Пишу эсэмэс: «Возьми трубочку» и вновь звоню. Смотрю на часы — 2 ночи. Мама уже спит. Она, видать, пришла с работы, увидела, что я сплю, и решила меня не будить. И правильно сделала. Подумала, видать, что я после экзамена уставшая. Не буду её разубеждать.

Снова набираю. Выключен телефон. Переворачиваюсь и тихо рыдаю в подушку. Мне сейчас так одиноко! Не хочу больше спать одна. Хочу принадлежать хоть кому-то, быть чьей-то вещью, которую выбросить жалко.

Иду на кухню, делаю себе кофе — он мне заснуть помогает. Да, вот так вот странно оно на меня действует: всем не даёт спать, а меня успокаивает. Босиком иду, ножки мёрзнут. Жалко их, они же ни в чём не виноваты. Ищу свои тапочки и не нахожу. Стою посреди кухни в одной маечке и трусиках и кипячу воду в кастрюльке. Потом заливаю ею стакан с растворимым кофе. Раньше у нас была гейзерная установка, и в ней можно было кофе заварить, но мамка перестала молотый покупать: ей быстрее и проще сделать растворимый. Вот и я перешла на растворимый. Забрасываю побольше сливок и сахара. Я люблю сладенькое, я же девочка. Сажусь пить.

Пью в одиночестве. За окном темно, только фонари горят. Тихо-тихо, спокойно-спокойно. Снова проверяю телефон — ни звонков, ни эсэмэс от неё. Откладываю его в сторону. Хватит с меня этой гаджетомании! Я что, даже посидеть не могу без телефона? А может, фильм какой глянуть. Что мне там советовали?

Вновь копаюсь в телефоне. Фильмы по лесбиянок. Порнуху смотреть никакого желания. Ищу что-нибудь про любовь. Там, где ответы будут на все вопросы. А вопросов у меня сейчас полная голова. Жаль только, своих мозгов не хватает, чтобынайти на них ответы.

«Малхолланд Драйв» — слышала раньше про этот фильм. Говорят его понять невозможно. Люди по многу раз пересматривают и спорят, о чём же он всё-таки. Но я сразу понимаю, о чём он: девочка любит девочку. Это так странно и в то же время так романтично, так притягательно! Два самых красивых существа на планете влюбляются друг в друга. Надеюсь, никто не будет спорить, что красивее девушек в этом мире никого нет. Вот и я так думаю. И актрисы тут красивые.