Армагеддон откладывается - Ситчин Захария - Страница 11

Яростные споры, развернувшиеся на страницах ведущих научных журналов и на всевозможных конференциях, были суммированы Ньюменом («Supplement to the Enigma of Stonehenge and its Astronomical and Geometrical Significance») следующей фразой: «За исключением пяти трилитонов, практически все остальные объекты, очевидно, имеют отношение к Луне». Он согласился, что 56 лунок Обри связаны с движением восьми главных точек восхода и захода Луны. Впоследствии даже Аткинсон признал, что в отношении цели и функций Стоунхенджа он «почувствовал себя в достаточной степени убежденным, что привычный археологический подход нуждается в коренном пересмотре».

Эти выводы в значительной степени стали следствием работ известного исследователя, присоединившегося к остальным в конце 60-х годов и занимавшегося загадкой Стоунхенджа все следующее десятилетие. Это был астроном и математик сэр Фред Хойл. Он утверждал, что обнаруженные Хокинсом направления на различные звезды и планеты были, скорее всего, простым совпадением, но полностью соглашался с лунными аспектами Стоунхенджа 1-й особенно с ролью пятидесяти шести лунок Обри и прямоугольника из базовых камней (статья «Stonehenge – An Eclipse Predictor» в журнале «Nature» и книга «On Stonehenge»).

Однако Хойл, признав, что кольцо Обри могло играть роль «калькулятора» для предсказания затмений, поднял еще одну проблему. Тот, кто создал этот калькулятор – Хокинс называл его «компьютером», – должен был заранее знать точную величину солнечного года, периода обращения Луны и цикл длительностью 18,61 года, а человек эпохи неолита, живший в то время в Британии, просто не обладал этими знаниями.

Пытаясь объяснить, как глубокие знания в области астрономии и математики появились в Британии времен неолита, Хокинс обратился к древним средиземноморским легендам. Кроме упоминаний Диодора и Гекатея, он также приводил цитату Плутарха (в «Изиде и Осирисе») из произведений Эвдокса Книдского, астронома и математика, жившего в Малой Азии в четвертом веке до нашей эры, который ассоциировал «демона затмений» с числом пятьдесят шесть.

Если человек не способен дать ответ на этот вопрос, может быть, стоит обратиться к сверхчеловеку?

Хойл, со своей стороны, пришел к убеждению, что Стоунхендж был не просто обсерваторией, местом наблюдения за небесами. Он называл его «предсказателем», инструментом для предсказания небесных явлений и назначения их на определенные даты. Соглашаясь, что «подобные достижения разума были невозможны для местных земледельцев и скотоводов, пребывавших в эпохе неолита», он считал, что прямоугольник из базовых камней и его назначение указывают, что «строители Стоунхенджа могли прийти на Британские острова извне, специально подбирая место построения такого прямоугольника» (который возможен только в районе Стоунхенджа в Северном полушарии), «подобно тому, как современный астроном строит свои телескопы в далеких от дома местах».

«Стоунхендж построил настоящий Ньютон или Эйнштейн», – утверждал Хойл. Но даже в этом случае остается загадкой, в каком университете он выучился математике и астрономии – где существовала письменность, без которой невозможна передача подобных знаний и обучение – и каким образом одинокий гений смог спланировать и построить этот предсказатель небесных событий, когда только одна фаза сооружения Стоунхенджа II заняла целое столетие. «История насчитывает лишь 200 поколений людей, а доисторические времена – около 10 тысяч поколений», – замечает Хойл. Может быть, задавал вопрос он, все это часть «затмения богов» – перехода от эпохи, когда люди поклонялись богу Солнца и богу Луны, к «невидимому Богу Исайи»?

Хойл выразил свою мысль недостаточно ясно, но, тем не менее, ответил на вопрос, процитировав целый отрывок из Диодора, который, в свою очередь, ссылался на Гекатея. В этом отрывке, посвященном гиперборейцам, сообщается, что греки и гиперборейцы «в глубокой древности» обменялись визитами.

«Они также рассказали, что с этого острова Луна кажется совсем близкой к Земле и что на ней есть, как и на Земле, свои выпуклости, которые заметны глазом.

Также известно, что бог возвращается на этот остров каждые девятнадцать лет, период, за который все звезды возвращаются на свое место в небе; и по этой причине девятнадцатилетний период называется греками «годом Метона».

Удивительно, что в те далекие времена люди знали не только о девятнадцатилетнем лунном цикле, но также о «выпуклостях» Луны, подобных земным.

То, что греческие историки связывали круглое сооружение в Гиперборее с лунным циклом, впервые описанным афинянином Метоном, связывает вопрос об авторе Стоунхенджа с Ближним Востоком; то же самое относится к выводам перечисленных выше астрономов. Однако двумя столетиями раньше Уильям Стакли уже искал ответы в этом регионе, то есть на Ближнем Востоке. Его рисунок Стоунхенджа оказался сходен с изображением на одной древней средиземноморской монете (рис. 12а), где выгравирован храм с приподнятой площадкой. Это же изображение, но уже более отчетливое, найдено на другой древней монете из города Библоса, расположенного в этом же районе. На ней хорошо видно, что в храме есть помещение, в котором стоит ракета на стартовой платформе (рис. 12б). Мы обозначили это место как «стартовую площадку» шумерских легенд, место, где царь Шумера Гильгамеш наблюдал за взлетом ракеты. Это место существует до сих пор – обширная терраса в горах Ливана, в Баальбеке, где до сих пор сохранились руины самого большого из всех известных римских храмов. Массивную платформу поддерживают три колоссальных каменных блока, которые с древних времен известны под названием трилитоны.

Таким образом, ответы на загадки Стоунхенджа следует искать в весьма далеких от него местах, но в эпоху его сооружения. Ключ к разгадке содержится в вопросе «когда» был построен Стоунхендж I – а не только «кто» его построил, – а также «зачем» были сооружены Стоунхендж II и III.

Как мы вскоре убедимся, поспешная переделка Стоунхенджа в 2100—2000 годах до нашей эры имела отношение к наступлению новой эпохи – первой исторически зафиксированной эпохи человечества.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ХРАМЫ, ОБРАЩЕННЫЕ К НЕБЕСАМ

Чем больше современная наука узнает о Стоунхендже, тем невероятнее выглядит этот древний памятник. И действительно, если бы не видимые свидетельства в виде мегалитов и земляных сооружений – они могли исчезнуть подобно многим древним памятникам под действием времени, природных сил или разрушающей деятельности человека, – то история о камнях, способных отсчитывать время, и кольцах, которые могут предсказывать солнечные и лунные затмения, выглядела бы настолько невероятной для Британии каменного века, что воспринималась бы просто как миф.

Возраст Стоунхенджа, который все увеличивался по мере углубления исследований, естественно, не давал покоя ученым. Именно предполагаемые даты сооружения Стоунхенджа I, а затем Стоунхенджа II и III натолкнули археологов на мысль о пришельцах из Средиземноморья, а выдающиеся ученые в поисках объяснения этой загадки стали ссылаться на древних богов.

Наиболее удовлетворительный ответ получен на вопрос «когда» (в отличие от вопросов «кто» и «зачем»). Археологи и физики (при помощи современных методов радиоуглеродного анализа с использованием изотопа углерода-14) присоединились к археоастрономии в выводе, что Стоунхендж I был сооружен в 2900/2800 году до нашей эры, а Стоунхендж II и III – в 2100/2000 году до нашей эры.

Отцом новой науки, археоастрономии – хотя он предпочитал называть ее астроархеологией, что, по его мнению, лучше передавало суть – был, вне всякого сомнения, сэр Норман Локьер. Показателем того, как долго официальная наука признает любые инновации, может служить целое столетие, прошедшее после опубликования в 1894 году основополагающей работы Локьера «The Dawn of Astronomy». Посетив в 1890 году Левант, он заметил, что в отличие от древних цивилизаций Индии и Китая, где сохранилось мало памятников, но множество письменных свидетельств, в Египте и Вавилоне все обстояло с точностью до наоборот: это две «необыкновенно древние цивилизации», где имеется огромное количество памятников неопределенного (так считалось во времена Локьера) возраста.