Саймон Рэк - Джеймс Лоуренс - Страница 8

— Да, девка, — простонал он, — добрая у тебя там полянка.

— Да, сержант, — ответила она в тон ему, — и вы добро мне ее вспахали. У меня несколько дней будет все болеть от ударов вашей толстой пиявки.

Мэтью свесил ноги с кровати и принялся одеваться.

— А что до того волка, которого мы ищем, то похоже, он проскользнул сквозь нашу сеть. Милорд будет недоволен. Он думает, что лекарь и его друг — шпионы. Но ничего, коротышку допросят, и он выплеснет все что знает. Томас! На этаже пусто? Нам пора идти.

— Сержант… Можно я тоже немного по допрашиваю эту девицу?

Саймон услышал звук удара.

— Нет! Собака… Не забывай о нарядах вне очереди. Идем, сообщим дурные новости де Поиктьерсу. А что до тебя, блудница, то тебе лучше держать язык за зубами по поводу этой ночи. Может быть, как-нибудь в следующий раз я позволю тебе снова доставить мне удовольствие.

Саймону показалось, хотя он мог судить о происходящем только по движению кровати, что девушка поклонилась сержанту. Ответила она насмешливым тоном:

— Милорд оказывает мне слишком высокую честь.

— Идем. — У двери сержант повернулся. — Как тебя зовут, шлюха, чтобы я знал, кого искать?

— Меня кличут Сарой, благородный лорд. А вы не дадите мне денег, чтобы я могла купить себе новую ленточку?

Сержант расхохотался.

— Нет, мадам. Таким, как ты, и старых лент довольно. Во всяком случае из-под твоей кровати как раз высовывается ленточка. Я с удовольствием подарю ее тебе. — К своему ужасу Саймон увидел уголком глаза, что Мэтью возвращается. Стоит ему положить руку на кровать, наклониться и заглянуть под нее, как он увидит старого знакомого, которого не видел уже одиннадцать лет. Он уже был рядом с кроватью, уже положил на нее руку…

Саймон увидел значок на его груди — черного сокола Мес-карла, увидел краешек седой бороды, но тут Мэтью снова разогнулся.

— Не подобает рыцарю стоять на коленях перед своей дамой.

— Позвольте мне, я стану на колени перед вами.

Мэтью выпрямился с приглушенным стоном и рассмеялся глубоким кашляющим смехом, который когда-то Саймон слышал так часто. Обычно тогда, когда кто-то страдал. Потом девица спрыгнула с кровати и присела на корточки рядом с головой Саймона. Прежде чем она встала, победоносно размахивая обрывком ленты, он успел разглядеть ее белые бедра, покрытые липкими струйками, и пучок черных волос внизу живота.

— Молодец, девка, теперь ты получила от меня ленточку, и я могу покинуть тебя. Пока, Сара!

Дверь закрылась, и пока солдаты шли к лестнице, свет факела просачивался в щелку под дверью. Потом, когда Мэтью протопал вниз, где их нетерпеливо ждал де Поиктьерс, свет исчез, и в комнате снова стало темно и тихо.

Мягкий смешок.

— Можешь выползти из своего укрытия, лекарь. Собаки исчезли, и медведь может выйти во тьму. Разве я не говорила, что голой женщине ничего не стоит одурачить этих идиотов.

Вспыхнув и чувствуя себя неловко, Саймон выбрался из-под кровати. Девица снова легла под одеяло.

— Мисс Сара, я должен поблагодарить вас за то, что вы сделали. Позволили ему… Почему? Вот этого я никак не могу понять. Почему?

Сквозь приоткрытое окно они услышали звон и топот — де Поиктьерс уводил своих людей и пленников. На некоторое время в тесной комнатке с наклонным потолком воцарилось молчание. Потом Сара ответила на его вопрос. В некотором смысле.

— Садись рядом со мной. Не бойся, Симеон. Не укушу. — Двусмысленная пауза. — Если сам не захочешь. Нет? — Ты спрашиваешь, почему я помогла тебе скрыться от лакеев барона Мес-карла. Несколько месяцев назад у нас здесь был один клиент, пилот старой «Заратустры». Он был с горбатой Элен. Слишком много выпил, мешал пиво с джином. Плакал пьяными слезами, молол вздор. Внезапно он встал, вышел из этого дома и спустился к реке. Там есть большие заросли крапивы и чертополоха — как раз туда выливают ночные горшки. Он стоял, смотрел на заросли — там и тебе по голову будет — а потом стал раздеваться, скинул и панталоны, и куртку, и все остальное. Мне было хорошо его видно — его тело, бледное, как корни ивы, его маленький петушок. Он страшно взревел и бросился в самую середину. Брину, немому привратнику, пришлось кидать этому бедному дурачку веревку, чтобы вытащить его. Он выглядел ужасно. Весь был покрыт ожогами и колючками. Мы уложили его в постель, и на следующее утро я задала ему тот же вопрос. Почему? Он посмотрел на меня, подумал и сказал: «Потому что тогда это показалось мне хорошей идеей».

Много позже той же ночью, когда Долговязая Лиз уже завершила свой ночной обход — что означало еще одно путешествие под кровать, — Саймон попросил Сару рассказать ему все, что она знает о внутреннем устройстве замка.

Она мало что знала, потому что немногие крепостные из Стендона побывали там.

К тому же не по своей воле. А из тех, кто все же попал туда, потом никто не вернулся. По-видимому, Сара решила, что Богарт обречен на гибель, и ее волновало лишь то, чтобы Саймон не разделил ту же участь. Она ненавидела людей барона, как и большинство жителей Стендона, потому что тот был жестоким господином. Гораздо хуже предыдущего, сказала она Саймону.

Чтобы не ввязывать ее дальше в это дело, Саймон уверил Сару, что судьба кретина-Зебадии больше его не интересует. И что утро застанет его на пути в следующую деревню, где он надеется найти другого помощника, который не будет ввязываться в неприятности в борделях.

И хотя было темно, он почувствовал, что девица не поверила ему.

— Да, Симеон. Интересно, мастер, откуда ты и как тебя зовут. Если ты завтра направишься к Брейкенгему, то вскоре окажешься поблизости от замка. И если тебе случайно захочется узнать, нет ли где-нибудь поблизости какого-нибудь твоего друга, и если ты войдешь в замок до обеда, когда главный внутренний двор открыт для торговцев, и если тебе удастся проскользнуть в самую дальнюю дверь, то ты окажешься в самом замке.

— Как много «если», Сара. Возможно, утром я сосчитаю и взвешу их.

— А сейчас?

— А сейчас я покажу тебе, каким неуклюжим недотепой был этот сержант.

Глава 3

Салонные игры

Замок Фалькон стоял на небольшом возвышении к северу от Стендона. Его мрачные зубчатые стены возвышались над окружающей местностью. Ров с застоявшейся водой окружал город, как гнилой пояс. Единственные ворота, ведущие во внешний двор замка, были широкими, усыпанными гвоздями, из двойного дуба с железной решеткой внутри и тяжелым подъемным мостом. Внутренний двор был защищен высокими гранитными стенами, возведенными столетия назад. В черной башне был музей запрещенного оружия. Там были взрывчатые вещества, химические и даже ядерное оружие. Его очень хорошо охраняли, и это был единственный подобный арсенал в северном полушарии Сол Три.

Гораздо более узкие ворота вели во внутренний двор с башней Источника, башней Короля, башней Королевы и башней Сокола — возвышающейся над всеми остальными. Главный пиршественный зал располагался рядом с башней Королевы; возле него были кухни.

Стены в среднем были двадцатипятифунтовой толщины. В гарнизоне, которым командовал сенешаль Анри де Поиктьерс, было свыше четырехсот человек. Кроме того, в замке были не менее двухсот крепостных, в основном взятые из деревни. В этом мрачном и зловещем строении никто не был счастлив, кроме Ричарда де Геклина Лоренса Мескарла, двадцать четвертого наследственного барона. И эта линия наследования тянулась, не прерываясь, прямо к безумным дням конца нейтронных войн.

Мескарл был мужчиной средних лет. Он потолстел с тех пор, как юный Саймон Рэк, преклонив колени, подавал ему густое и сладкое вино. Он унаследовал титул в юности. Его отец, которого прозвали «Черным Роландом», был найден мертвым в своей постели после ночной попойки с рыбьей костью, застрявшей в горле. В конце концов сочли, что он задохнулся, но некоторые вопросы оставались. Например, почему на его лице была написана такая ярость? И почему кость оказалась всего одна? Не похоже, что остальные кости Роланд прожевал и проглотил. И как ухитрился покойный барон оставить синяки на своем собственном горле?