Кожа наших листьев (СИ) - Даркевиц Маркус - Страница 19

Агнешка вывела в холл какого-то подтянутого пожилого господина (именно это слово вдруг само по себе возникло в голове Карины), одетого в совершенно архаичный наряд — зеленоватый многоразовый костюм из грубой ткани, состоящий из узких брюк, длинного пиджака и белоснежной рубашки с вишнёвого цвета галстуком. Длина лакированных туфель казалась нереальной. В руке этот мужчина держал короткий стек. Широко и белозубо улыбнувшись, он представился Абрамом Шнейдеманом, владельцем «винокурни», и предложил пройти внутрь.

Короткий коридор из холла вёл в небольшой зал, оформленный в тёмных тонах. Там сейчас никого не было, да и провёл Шнейдеман Карину не туда, а в свой кабинет, заставленный странной, тоже в архаичном стиле, мебелью. Сев в удивительно удобное и вместе с тем странно прямое кресло, Карина приготовилась слушать Абрама. Агнешка куда-то отлучилась.

— Видимо, до вас дошли слухи, что в нашем городе есть нечто особенное, верно? — вкрадчиво спросил Шнейдеман. — Я уверен, что вы прибыли не издалека. Я так думаю, что это наш сектор, планета Эсмеральда… Что тоже не ближний свет, впрочем… Верно?

— Не ближний, — уклончиво сказала Карина, удивившись такой проницательности.

— И вы ищете не лекарство от депрессии. Вам не надо развеивать хроническую скуку и усталость от жизни… Вы ищете новых ощущений, потому что познали многое, но вам не то что бы всё приелось, вы просто думаете о новом уровне ощущений…

— Ваша уверенность удивляет.

— Я, девушка, прожил долгую жизнь и сразу вижу, кто чего ищет… Если бы вы действительно страдали хандрой, вас бы тут не было. Моя дочь не хуже меня видит, кому чего нужно, и от нас ещё никто не ушёл недовольным…

— На благотворителя вы не похожи.

— Я был бы рад им быть… Но, знаете, жизнь сегодня не так проста и легка, чтобы к ней можно было относиться с благодушием или безразличием…

Шнейдеман говорил понятным языком, но его акцент жителя сектора Ротшильд и лёгкий дефект речи вынуждали Карину особенно внимательно прислушиваться к его словам.

— Так что вы предлагаете и что хотите взамен? — Карина как могла мягко перебила Абрама, поймав паузу в его речи.

— Наше изобретение называют «вином», хотя таковым оно не вполне является… Конечно, если принимать во внимание, что этот напиток изготавливают путем дрожжевого брожения, что он содержит немного алкоголя и употребляется в холодном виде…

— Очевидно, весь вопрос в том, как его готовят? Или из чего?

— Как приятно беседовать с умной девушкой… Да, вы смотрите в самую суть… Вы занимались донорством?

— А как же! На Эсмеральде все молодые люди так или иначе через это проходят…

— Почему?

— Ну как же?.. Сами знаете, несмотря на успехи медицины, ни кровь, ни плазму, ни другие биологические материалы мы ещё не научились изготавливать искусственно, да и репликация их невозможна. Реплицированная кровь — «мёртвая», как любая другая живая субстанция… Мы говорим о… крови?

— Почему же сразу о крови? Разве донорство ограничивается только кровью?

— Ну, если речь идёт об органах… Не понимаю…

— Да зачем же так, девушка! Я не хуже вас знаю, что изъятие донорских органов или их выращивание не есть прерогатива частных предпринимателей… Нам этим заниматься нельзя, и вы знаете почему. И я никогда не стал бы этим заниматься. Не потому, что нельзя, а потому, что этот, с позволения сказать, «бизнес» приносит много бед ни в чём не повинным людям…

— Тогда что?

— А ваши познания о донорстве ограничиваются только этими вещами?

— Нет, конечно… Но донорская сперма меня не интересует. Донорский желудочный сок — тоже. Больше я ничего не могу сказать…

— Но что объединяет само понятие донорских препаратов?

— Их источник.

— Верно. Самый благородный источник, который только можно себе представить — это человек.

— То есть ваш напиток производится из человеческого организма? Так я понимаю?

— Абсолютно точно.

Воображение Карины услужливо подсказало ей, как именно выглядит это «вино» и как оно добывается. Несмотря на «широту взглядов», о которой говорил комиссар Дарич, были вещи, которые Травиц попросту не нравились. В частности, для секса у неё имелось несколько «нет». Правда, этих «нет» было очень немного.

— Я вижу на вашем лице какие-то сомнения? — заговорил Шнейдеман. — Не думайте о примитиве. И вспомните, что я говорил вначале.

— Что именно?

— В нашем организме содержится очень интересный микроорганизм, который вырабатывает ещё более интересный фермент, похожий на спирт. Он был обнаружен ещё до Экспансии и получил название делкиголь. По химической сути это и есть спирт, но у него есть одна особенность — он несёт в себе информационную составляющую.

— Вот даже как?

— Да. Когда-то его пытались добывать и делать на его основе вино… Но при варварских технологиях тех времён и невозможности адекватно сохранить все свойства делкиголя это было совершенно нецелесообразно.

— Сейчас технологии стали другими? И появилась целесообразность?

— Можете думать о моих словах как угодно… Но поверьте, попробовав этого вина однажды, вы поделите всю вашу жизнь на две части — до посещения моей винокурни и после… Вы слышали что-нибудь о Библии? О плодах с дерева познания добра и зла? Вам ещё не доводилось вкусить этих плодов. ПОКА не доводилось. А при вкушении вы сможете испытать исключительные чувственные переживания, каких вам не подарит ни один наркотик — потому что наркотики грубы, вредны и работают только на уровне химическом.

Карина задумалась. Она за свою жизнь вообще и на службе в частности наслушалась столько всяких бредней, что привыкла и к более правдоподобным историям относиться с недоверием. К тому же она пришла сюда не за чувственными переживаниями и не за новыми познаниями… Да и объект был сам по себе сомнительным. Хотя…

— Донором может быть любой человек?

— В любом человеке найдётся одна-две капли эндогенного спирта, сиречь делкиголя, потому что эти дрожжи есть у каждого. Но вот заставить эти дрожжи выработать не одну-две капли, а более интересный объём, получается далеко не всегда. Но и это не самое важное. У большинства людей, по моим данным — почти у трёх четвертей, — этот фермент не представляет интереса. Зато у остальных… Это, конечно, стоит один раз увидеть. Чем слушать басни старого соловья.

Шнейдеман улыбнулся — так улыбаются только очень добрые и милые люди. Карина не могла не улыбнуться ему в ответ, хотя интуиция и подсказывала ей — что-то тут может быть не так.

— И сколько же у вас… доноров?

— Не более тридцати человек. Половина — местные, постоянные. Остальные приезжают периодически. Мужчин — только пятеро. Во-первых, они не очень любят быть донорами, но самое главное — не могут. Либо у них опасен сам фермент, либо он не может вырабатываться в нужном количестве. Сейчас, возможно, с донорами ситуация станет чуть лучше, но не факт, что намного. Так что к расширению круга наших клиентов мы не очень стремимся, но иногда приглашаем… Агнешке вы понравились, она решила, что мы вам понравимся тоже…

— То есть предлагается пить человеческий сок… А ведь в этом есть что-то от каннибализма. Или вампиризма.

— Вампиризм известен очень давно, — проговорила Агнешка, неслышно вошедшая в кабинет. — И его практикуют повсеместно. Если акт питья крови происходит по согласию, для обоюдного удовольствия, то ничего плохого или запретного в нём нет… Пить человеческий сок, значит… А когда ты делаешь мужчине минет и пьёшь его сперму, то как это можно назвать?

— Дочь… — с некоторым негодованием нахмурил брови Абрам.

— А что, папа? Этим почти все занимаются. И наши клиенты как раз чаще всего ассоциируют употребление «вина» именно с сексом.

«А девушка умело вклинилась в разговор», — про себя отметила Карина. Изобразив смущённый смешок, она спросила:

— И многим ли клиентам хватает с одного донора?

— С каждого донорского сеанса после переработки получается не более двадцати-двадцати пяти литров. Обычная доза для клиента — литр, — сказала Агнешка.