Поймать волка (СИ) - "sillvercat" - Страница 3

Тяжело ступая, Кон вошёл следом, с хищным прищуром наблюдая, как паскуда Рой корчится на полу, задыхаясь и кашляя. Как пытается сесть, упираясь в пол левой рукой. Правая повисла плетью — видать, он её подвихнул при первом или втором падении, машинально отметил Кон.

Полотенце на Рое размоталось и упало, обнажив тощие бёдра, по острому подбородку стекала багряная струйка крови, но серые блестящие глаза, когда он смотрел на Кона, по-прежнему полыхали каким-то отчаянным лихорадочным весельем. Вызовом.

Он ведь даже не пытался сопротивляться, тварюга, промелькнуло у Кона в помутившемся от ярости мозгу. Не орал от боли, не угрожал расправой, не ёрничал, не сыпал площадной руганью. Не бросался на поиски ствола, который у него наверняка был где-то тут припрятан. Просто сидел на полу и молча утирал разбитый рот тыльной стороной запястья. И зыркал на Кона.

— Ты сказал, что будешь меня ждать, — угрюмо проронил тот, вразвалочку подходя к нему. — Ну вот и дождался. Что, доволен, сука?

— Ещё как, — прохрипел Рой, не отводя весёлого бесстрашного взгляда. — А ты что, всё запомнил, что я тебе тогда говорил?

Кон знал, про что он, паскудина, толкует.

«Ох, как же сладко мне было обжиматься с тобой, Кон Маклафлин. Слаще, чем с девкой…»

— Убью, тварь, — яростно процедил Кон, наклоняясь к нему. Схватил за мокрые волосы, подтягивая ближе к себе. Лицо Роя исказилось от боли, но он не издал ни звука. Ни единого звука — даже когда Кон, ухватив его сзади за тонкую горячую шею, швырнул грудью на низкий стол у кровати — не на саму кровать.

Кровь бешено била Кону в виски, вышибая последний разум. В виски и в пах, где разума сроду не бывало.

— Ты же этого хотел, так? — прохрипел он, рывком расстёгивая штаны. Рой только безмолвно оскалился и кивнул, сука, на миг обернувшись к нему. Кивнул! А потом опять отвернулся, роняя растрёпанную голову на столешницу, упираясь в неё острыми локтями. Без единого слова о пощаде, без божбы и угроз. Открытый. Голый. Беззащитный.

Кон никогда не думал, что это так трудно — засадить парню. Он поздно сообразил, что надо было хотя бы плюнуть на собственный хер, прежде чем пытаться протолкнуть его в тесную задницу извивающегося от боли Роя. Кон вошёл в него только наполовину и замер. И Рой тоже застыл, тяжело дыша и хватаясь за края столешницы так, будто тонул, а этот чёртов стол был каким-то грёбаным спасательным плотом.

Некому было его спасти.

Опомнившись наконец, Кон заскрежетал зубами и выдернул хер наружу. Матерясь так отчаянно, что его наверняка было слышно на другом берегу Залива, он натянул штаны чуть ли не до ушей и застегнул ширинку, ломая ногти.

Пречистая Дева, до чего же его довёл этот гад!

Он судорожно выхватил из кармана пистолет и, задыхаясь от бешенства, навёл дуло на растрёпанную башку Роя, уткнувшегося в стол. На его узкую спину с торчащими лопатками. На худую задницу и длиннющие, как у девки, ноги.

Ну не мог он в него стрелять. Не мог, и всё!

Бессильно зарычав, Кон засунул пистолет обратно в карман и вихрем вылетел из квартиры, продолжая сыпать на ходу самой чёрной божбой.

Он ничего не мог больше сделать. Ровным счётом ничего.

Да помилует его Пречистая Дева, с этаким грехом на душе Кон не посмел бы ни на шаг приблизиться к исповедальне! Даже для того, чтобы получить заслуженную епитимью от отца Флэнагана! Тощая змеюка Рой Дэниэлс вышиб Кону мозги почище разрывной пули. И почему Кон сразу не прикончил его, как только вошёл?!

А он и вправду не подохнет ли там, Рой-то? Вдруг Кон насмерть повредил что-нибудь у него внутри? А он вовсе один, только с этим паршивым котом…

Кон столбом застыл на углу улицы и стоял, как распоследний болван, покуда проезжавший мимо «линкольн» не задудел клаксоном и не обдал его веером грязных брызг из ближайшей лужи. Кон снова безнадёжно выругался, повернулся и побрёл обратно к дому Роя.

Большей дури и вообразить было невозможно. Рой уже наверняка очухался, отыскал свою пушку — должна же она у него быть! — и сейчас с удовольствием всадит Кону пулю прямёхонько в кишки.

Сам Кон именно так и поступил бы на его месте.

Он махом взлетел на последний этаж и толкнул незапертую дверь, врываясь в квартиру.

Рой сидел на полу, съёжившись и привалившись к ножке стола. Голый, весь в кровище и багровых пятнах начавших проступать синяков. Голова его была откинута назад, наглые зенки закрыты. Челюсть, куда пришёлся первый удар Кона, адово распухла. И губы запеклись коркой, он их, наверное, кусал, чтобы не орать, когда Кон ему засаживал. А ресницы-то — на полщеки.

У Кона не было сил глядеть на него. Ну просто никаких сил. Разве что взять пистолет и выбить себе перекособоченные напрочь мозги.

— Хоть бы дверь, сука, запер, — безнадёжно выдавил он и сжал зубы так, что они захрустели. И руки сцепил за спиной.

— А ты чего вернулся-то, волк? Красную Шапочку дожрать? — почти неразборчиво прошептал Рой и улыбнулся уголком разбитого рта.

— Заткнись, мудила! — взревел Кон. Оглянулся по сторонам, сдёрнул с кровати заношенное покрывало и с размаху швырнул в него. — И прикройся, дурак!

Рой действительно заткнулся и прикрылся, зябко закутавшись в наброшенную тряпку, и Кон, поколебавшись, сел рядом с ним на пол. Его уже не держали ноги.

— Ты сам дурак и мудила, кота напугал… — всё так же, еле шевеля языком, пробормотал Рой, косясь на него из-под ресниц.

— Вот же горе какое, — вяло съязвил Кон. Помолчал минуту и спросил с неловкой запинкой: — Тебя, может, это… в больницу отвезти?

Нет, он точно выжил из ума. Рехнулся. Спятил.

— Сдурел совсем? — почти теми же словами сказал Рой и даже хмыкнул, зараза. — Из-за битой морды и продырявленной задницы, что ли?.. Ай, блядь! Не трогай!

«Вот теперь ты всё-таки орёшь», — удовлетворённо подумал Кон, стянув с его плеча покрывало. Он помнил, какая рука у этого гада бессильно висела, когда тот прилетел в спальню из коридора, подброшенный его пинком. Правая, точно.

— Тихо, не дёргайся, — хмуро посоветовал Кон, ловко её ощупывая. Выбитых в уличных драках суставов он повидал достаточно. — Раньше надо было дёргаться. А теперь терпи. Вот так.

Под новый придушенный вопль Роя он одним толчком поставил сустав на место и прижал гада к себе, потому что гад покачивался из стороны в сторону, норовя грохнуться навзничь.

— Башку пониже опусти и дыши глубже, — невольно морщась, приказал Кон и ухватил его за шею, на которой темнели синяки — отпечатки его собственных пальцев. — Всё, всё уже, всё. Шапочка засратая.

— Пошёл ты, — со всхлипом огрызнулся Рой и вяло трепыхнулся в его руках. — Пусти.

— Я кому-то заткнуться велел, — устало напомнил Кон, не выпуская его. — Вот сиди и молчи.

Какое-то время они и впрямь сидели молча. Тишину нарушало только деловитое тиканье ходиков на кухне и такое же деловитое шуршание, доносившееся оттуда же.

— Это чего там у тебя? — не вытерпел Кон. — Тараканы, что ли?

— Феликс раздербанил помойное ведро, — прислушавшись, объяснил Рой, и Кон нехотя усмехнулся:

— Вот сукин кот.

— Ага, он такой, — подтвердил Рой с дрожащим смешком, и оба замолчали — до тех пор, пока Рой снова не заговорил: — Я такой же приставучий, как он, и я от тебя не отстану, Кон Маклафлин, как Бог свят, не отстану. Я тебя ждал, я нарочно не прятался, хотел, чтобы ты меня поймал. Хотел тебя. Так что лучше давай, прибей меня совсем, тебе же легче будет. А?

Он вывернулся из-под руки Кона и вызывающе оскалился, глядя на него своими лихорадочно блестевшими светлыми глазами.

— Перебьёшься, — мрачно отрезал Кон, подымаясь на ноги, и даже покачнулся, едва сохранив равновесие.

Его просто разрывало от этого всего. От глаз змеюки Роя, от его слов, от осознания того, что змеюка прав: им теперь никуда не деться друг от друга. Разве что змеюку действительно прибить и притопить в Заливе. Вот только как это сделать?

Кон скорее бы сам утопился.

Насытившийся Феликс неспешно вышел из кухни, сел и принялся умываться. Такое же проклятущее сокровище, как сам Рой.