Эффект бабочки - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" - Страница 16

И спокойно. Никаких агентов РОВС на борту не оказалось – не успели попросту. Удачно тогда получилось – только спросил портового служащего о ближайшем пароходе в Южную Америку, как пальцем и ткнули. Поллукс в паре сотен метров стоял, отходить уже собирался. Или концы отдавать? Никогда не интересовался морской терминологией.

Трусцой добежал, договорился – здесь пока нет ещё заморочек с таможнями. Белый? Документы какие-то есть? Товара с собой не имеется? Добро пожаловать на борт! Может, какие-то формальности мы с капитаном и нарушили, но следование букве Закона здесь пока не принято.

Единственный минус – маршрут кривой, с заходом во все возможные порты. Зато и по Южной Америке так же пойдёт, вдоль побережья – от Панамы и вроде как чуть ли не до Аргентины. До Бразилии точно, вроде как даже с заходом в Рио. Захотят в РОВС отследить, так замучаются – при минимальном соблюдении правил конспирации, разумеется.

А мне и нужна-то фора в месяц-другой, дальше хрен достанут… надеюсь.

Худой как палка немолодой таможенник в несвежей форме мельком проверил документы.

– Добро пожаловать в столицу Британской Гвианы, Джорджтаун, – сказал он блёклым голосом человека, уставшего с самого утра.

Дёрнув подбородком, подзываю ближайшего индуса, ошивающегося в порту.

– Господину угодно снять комнату и освежиться после дальней дороги? – Беспрерывно кланяясь, вопрошает опрятно одетый, молоденький индус, – меня зовут Ананд, буду рад помочь.

– Господину много чего угодно, – отвечаю чуточку насмешливо, но у господина на все его хотелки не хватит средств.

– Понимаю проблемы молодого господина, – улыбается индус, – ночлег, стирка, мытьё и вкусная еда за три шиллинга устроит вас?

– Побойся богов! Три шиллинга? Ты хочешь предложить мне свою девственную сестру и продать дом?!

Торгуемся самозабвенно, в процессе отойдя на пару десятков шагов в сторону, и наконец приходим к компромиссу. Ананд подхватывает мой скромный багаж – что-то вроде сигнала занято местным, и отправляемся в расположенный неподалёку индийский квартал.

К индусам в обществе почему-то относятся как к единому народу, хотя вернее будет – как к гражданству. Сотни народов, тысячи каст[57], заморочки с верой…

Одни сталкиваются с копающимися в нечистотах неприкасаемыми, после чего переносят своё жалостливо-презрительное отношение на все народы Индии. Не понимая (или скорее не желая понимать), что труд неприкасаемых нередко оплачивается лучше крестьянского.

Другие сталкиваются с брахманами или сикхами, после чего переносят уважительное отношение на все народы и касты и Индии. Дескать – просветлённые, гордые…

На самом же деле национальные и кастовые различия так велики, что куда там многонациональной России! Есть воинственные и трусливые, порядочные и вороватые – и поведение это буквально вдалбливается в кастах, практически программируется.

Ананд из вайшья, что понятно по некоторым деталям – у меня полтора года соседом по общаге был индус, слегка повёрнутый на традициях и национализме. Не то чтобы я жаждал просвещения… но ошмётки оного в голове сохранились.

Позже, правда, оценил непрошенную информацию. Если умеешь ориентироваться в сложной социальной системе индусов, в индийских кварталах можно рассчитывать на особое отношение. Ну и понимание, к кому можно обратиться при необходимости, не лишнее.

Запахи ударили в нос – специи, благовония и… а вот ожидаемого запашка канализации и мусорных куч не оказалось. Не сказать, что очень уж чисто, но нормально.

Небольшая, очень этническая гостиница в пару десятков комнаток, густо пропахшими благовониями. Масса безделушек и талисманчиков, курильниц для благовоний и прочей восточной мишуры.

– Леванья, молодой господин, – на хорошем английском представилась немолодая, но всё ещё красивая женщина, – владелица этой скромной гостиницы. Буду рада услужить молодому господину.

Машинально кланяюсь ей тем же манером, но чуточку иначе – как кшатрий. Всё тот же Прабодх с его увлечением историей, чтоб его… По отцу я из достаточно старого, но мелкого и ничем не выдающегося немецкого дворянства. Офицеры не выше полковника (дважды за всю историю рода), мелкое и среднее чиновничество, преподаватели в университетах, инженеры, школьные учителя. Ничего такого, право слово – процент дворян в Германии уступает только польскому[58], а привилегий нет уже давненько.

За полтора года привык, теперь вот при общении с индусами чуть ли не на автомате включаю кастовость. Прабодх, если не считать национальных тараканов, был неплохим соседом – уживчивым, спокойным, тихим. Правда, благовониями всю комнатушку завонял!

Приехавший на учёбу брахман шарахался от земляков, как чёрт от ладана. Оказывается, в Европу и обе Америки перебираются всё больше представители низших каст, высшим и на родине неплохо. Во мне же индус нашёл ровню и якорь, обучая заодно правильной жизни – в своём, истинно верном понимании.

Я не спорил… тем более, бонусом к поучениям шли всевозможные вкусняшки от небедной родни.

В глазах Леваньи мелькнуло явственное удивление, но смолчала.

– Помыться, поесть, – ещё раз повторяю, – на ваш вкус. Я с парохода, мясо и картошка изрядно надоели. Ну и постираться. А после – экскурсовода по городу, да чтоб толкового.

Пару минут мы говорили, обсуждая меню, город и морское путешествие. Индуска с каким-то странным напряжением вставляла в речь родные для неё словечки и понятия, вглядываясь в лицо. Видя, что я понимаю, женщина выдохнула и поклонилась низко.

– Кшатрий обязан защищать в любых обстоятельствах: брахманов, женщин, детей, стариков и коров. А также любого, кто не в состоянии сам себя защитить и просит кшатрия о помощи, – с нескрываемым волнением сказала она, не поднимая лица, – молю о помощи, кшатрий.

Глава 9

… – с яванцами мы часто пересекаемся, – устало говорила женщина, не поднимая покрасневшие от недавних слёз глаза. Слуги или младшие родственники, пока не понял, суетятся вокруг стола со сладостями, – живём по соседству, да и обычаи схожие встречаются. Всякое бывало, но нормально жили, мирно. А потом сэр Сесил решил…

– Я не местный, Леванья, давайте подробней – кто этот Сесил и так и далее.

– Сэр Сесил Хантер Родвелл, наш губернатор, – послушно повторила женщина и замолкла.

– Ясно, дальше.

– Губернатор решил, что индийская община слишком сильной стала в Британской Гвиане, слишком благополучной. Ну и… – прерывистый вздох, – децимацию[59] провели.

Брови мои поползли вверх – всякое читал о Британской Империи и излишне вольном обращении с туземцами чиновников колониальной администрации. Но децимацию?!

– Простите, – молодой господин, – зачастила женщина, – я не всегда правильно говорю. Децимация не как казнь, а как репрессии. Выслали многих, в основном брахманов. А кшатриев и наиболее уважаемых вайшьев кого обратно в Индию отправили, кого и по тюрьмам.

Губы Леваньи задрожали, но она справилась с надвигающейся истерикой, несколько раз глубоко вздохнув.

– Мужа моего тоже… вроде как в контрабанде обвиняют… сейчас.

– А раньше в чём-то другом?

– Всякое… сперва социалистические взгляды, – красивые губы искривила мрачная усмешка, – потом что приют уголовникам даём. Но это всё ложь! Наша община очень законопослушна, обвинения рассыпаются в судах – даже в британских судах! А мы тем временем разоряемся…

– С губернатором и британским правосудием даже и пробовать не буду тягаться, – начинаю вставать.

– Не надо! Мы готовы пожертвовать частью имущества, только бы наши близкие вернулись назад. Да и они и вернутся в большинстве – те, кто в тюрьмах не помрёт, как мой брат…