Неучтенный фактор (Хроники Лотеама) (СИ) - "Renee" - Страница 33

«Брось его! — панически билось в висках. Чужая воля накрывала стремительно — здесь Бартез ощущал себя куда сильнее, подпитываясь от своих былых слуг, и Лару стоило огромного труда не поддаться, устоять перед его сокрушительным натиском. — Он утянет тебя за собой! Брось его, и я вытащу нас отсюда!»

«Нас? — невесело откликнулся Лар, выставив последние щиты. Сознание плыло и рассыпалось, хотелось расслабиться хоть на мгновение, но маг каким-то внутренним чутьем знал, что это убьет его сразу, растворит среди призрачных теней. — Как это мило с твоей стороны. Я даже не знаю, плакать мне или смеяться…»

Он говорил, сосредотачиваясь на том, чтобы не отпустить от себя медленно, но неуклонно тускнеющий огонек. Холод одолевал все сильнее, мешая концентрироваться и мыслить здраво, однако даже сквозь него Лар внезапно почувствовал мерную пульсацию, сотрясавшую пространство ровными толчками. Она… успокаивала. Поглаживала мягкими волнами, будто нашептывая что-то на ухо.

Расслабься.

Не причиним вреда…

Друг…

Спас… одного из нас.

«Это невероятно…»

В голосе Бартеза прозвенело искреннее изумление, впервые не окрашенное ни завистью, ни злостью. Это был кристально чистый восторг, и Лар был солидарен с ним в этих чувствах. Зрелище, если так можно было назвать то, что он не видел, но предельно ясно ощущал каждой струной души, оказалось поистине прекрасным.

Грань больше не выглядела монолитом. Она струилась, перетекала, распадалась на части и вновь сливалась воедино, чтобы через мгновение прогнуться, издав тот самый звук, напоминавший удары огромного сердца.

Нам больно.

Ты лекарь. Лечи.

Вернем… В ваш мир.

Вылечи.

— Это проводники… — завороженно пробормотал Лар, не понимая, говорит он вслух или ему так только кажется. В этом сумасшедшем месте он был не уверен ни в чем, само понятие реальности не имело тут никакого смысла. — Грань — это проводники! Она действительно живая! Прорыв покалечил часть из них, и теперь…

Нам больно.

Лечи.

И Лар очнулся. Заглянул внутрь себя, примериваясь к оставшимся резервам, и, не колеблясь, распахнулся навстречу черноте, уже не холодной и не пугавшей. Бартез прокричал что-то — надрывно и резко, — но Лар не разобрал слов. Ему было не до этого.

Лечить он умел всегда: духов — магией, людей — проверенными средствами, поэтому в том, что он собирался сделать, не было ничего незнакомого и нового. Еще не так давно он собирал порванного на куски Сола, а теперь требовалось приложить чуть больше усилий. Как просто…

«Это тебя убьет…» — «Плевать. Радуйся, тебе может достаться тело».

Стало не до разговоров. Лар осторожно прощупывал эфемерные тела проводников, исправляя поврежденное, подпитывая, наполняя собственной силой. Становилось то нестерпимо жарко, то смертельно холодно, внутри болезненно тянуло, что-то напрягалось и рвалось, но отзвуки боли терялись в живительном тепле — таком родном и привычном, что Лар ни секунды не сомневался, что его источником является Вирджин, каким-то чудом сумевший не потерять себя и даже помочь. Но и этого катастрофически не хватало…

Мешали лунги, назойливо сновавшие вокруг, но отчего-то не рисковавшие подбираться ближе. Краем сознания Лар все время наблюдал за ними, и это мешало, отнимало силы и рассеивало внимание. Он откровенно устал и не знал, сколько продержится еще. Хватит ли его на то, чтобы закрыть прорыв? И что будет с Вирджином, если он не справится? Лар усилием воли отогнал от себя пугающие мысли.

Лунги тем временем стали подбираться ближе, чуя добычу. Их присутствие вызывало тошноту — даже в этом нематериальном мире, и маг с трудом сумел выставить щиты, заставившие мертвых духов отпрянуть. Но ненадолго, магии в нем осталось слишком мало, а сделать предстояло еще очень много. Стремительно накатывало отчаяние.

— Вытащите его! — взмолился он, думая о Вирджине, чье тепло заметно потускнело. Кэр тоже держался из последних сил. Какое там, то, что он вообще смог существовать здесь так долго, уже было настоящим чудом!

Не можем.

Больно.

Мешает разрыв.

Если бы у Лара оставалось тело, он бы заскрипел зубами. Все бесполезно. Все напрасно. Все… кончено?

Жадное кольцо смыкалось все теснее, невзирая на щиты. Лар выкладывался вовсю, стараясь успеть, но уже ясно понимал тщетность всех усилий. Однако сдаться без боя не позволяло въевшееся в кровь упрямство. Он не отступал никогда, даже когда дело принимало совсем скверный оборот, и лишь поэтому стал тем, кем являлся. От жалкого калеки до короля… Он научился этому не сам, научили — и ради них он был просто обязан идти до конца.

Сознание расцвечивалось алыми вспышками, среди которых внезапно полыхнула чернота, отозвавшаяся внутри острой болью. Обожгла, ослепила и… внезапно обволокла его плотным коконом, не сковывая и будто защищая. А лунги взвыли.

Лар, онемев от изумления, наблюдал, как замедляются, отступают смертоносные твари, неохотно, словно подчиняясь чужой воле. Кто-то из них попытался было напасть снова, но тут же забился в конвульсиях, эхо которых прокатилось по остальным, заставив отпрянуть. А потом Лар почувствовал, как в тело вливается сила — чужая, донельзя чуждая, но так необходимая именно сейчас. И он не стал отказываться от подарка.

Все, что получал, он щедро тратил на восстановление Грани, уже не скупясь и не боясь не успеть. В его распоряжении оказалась колоссальная мощь, от которой захватывало дух.

Бартез всегда располагал ею? Невероятно…

Невозможно. Откуда он черпал ее здесь? И почему не ударил в спину? Вопросы роились в голове, один интереснее другого, но обдумать их просто не хватало времени.

А потом мир перекувырнулся.

Спасибо.

Возвращайтесь.

Мы можем разделить.

Убрать. Лишнее. Мертвеца.

Хочешь?

Ответ пришел практически мгновенно.

Вновь обретенное тело налилось раскаленным металлом. Лар взвыл, выгнулся, пытаясь хоть немного облегчить боль, терзавшую каждую мышцу, но добился лишь того, что потерял равновесие. Но рухнуть на землю ему не дали. Поперек груди легла сильная рука, непривычно дрогнувшая, когда на нее пришелся вес его тела, но все-таки не позволившая впечататься лицом в грязь. Лар вытаращил глаза, откашлялся и тяжело осел на подогнувшихся ногах.

— Спасибо, — прохрипел он, не глядя на плюхнувшегося рядом Вирджина, который тяжело дышал и рассеянно вытирал ладонью выступившую под носом кровь.

Несколько мгновений они просто молчали, восстанавливая дыхание и свыкаясь с мыслью, что остались живы. Вокруг плотной стеной возвышался лес, неохотно расступившийся, чтобы дать место небольшой поляне, куда их выкинуло из-за Грани. Где-то неподалеку должна была находиться Магда, как уверили его проводники, а духи, даже настолько странные, никогда не лгали.

— Это тебе спасибо, — спустя время отозвался Вирджин, оставив бесплодные попытки придать себе пристойный вид. — И прости меня.

— За что? — изумился Лар и, повернувшись к другу, в который раз потерял дар речи. Правая половина головы Вирджина была полностью седая. — Вирдж… Твои волосы…

— Я видел жуткие вещи, — отвернувшись, глухо проговорил тот, и его голос сорвался. — Не спрашивай меня… Ты не должен был идти за мной. Мы могли погибнуть оба.

— Но мы оба живы, — возразил ему Лар и мысленно тут же поправил себя. Не оба. Трое. Великие духи… — Знаешь, когда тебе предлагают выбор: уйти одному и, возможно, спастись или остаться вместе и наверняка погибнуть, нужно выбирать второе. Как ни крути, тот, кто остается, всегда выигрывает. Даже если умирает.

«Странная логика».

«Но всегда срабатывает», — мысленно пожал плечами Лар, чувствуя странное умиротворение, поднимавшееся с глубины души. Он вяло пошевелился, пробуя размять руки и ноги, и снова задохнулся от вспышки боли.

— Никогда. Никогда я больше никуда не сунусь, — с чувством отчеканил он, немного оправившись и отдышавшись. — Да гори оно все огнем!