Художник и Дракон (СИ) - "Selena Muun" - Страница 30

Его младший сын на самом деле оказался Песочником!

Джеймс до последнего надеялся, что он просто избалованный мальчишка, который таким стал по его же, Джеймса, глупости. И хотя он не чувствовал себя от этого менее виноватым, всё же хотел верить, что стоит немного надавить или попытаться поговорить — и всё у них наладится. Но исчезновение Ричарда в песке — способ, который нигде не упоминается даже словечком — не оставило причин для сомнений. Ричард — Песочник. И он не только об этом осведомлен, но и прекрасно управляется со своей силой. Чего не скажешь об Анри, по воле судьбы оказавшимся единственным человеком, способным его остановить.

— Что же делать? — вздохнул Джеймс, откидываясь на спинку стула. Почти час так просидев, тупо уставившись в потолок пустым взглядом, с ужасом осознавал, что ничем не может помочь сыновьям: один ненавидит, даже видеть не хочет; а в присутствии второго мозги напрочь отключаются, и думать почти невозможно. Он вскочил, схватил со стола чистый кусок пергамента и обычный маггловский карандаш, уселся по-турецки перед оставленным следом, аккуратно начал его переносить на бумагу, стараясь запечатлеть каждую деталь, даже язык чуть не прикусил от усилий. Наконец-то удовлетворенно уставившись на свой шедевр- однозначно, старший сын унаследовал талант от него — скрутил пергамент в трубочку и сорвался в библиотеку. Хоть что-то, и это может помочь.

Оставленная печать, а то, что это была именно она, Джеймс не сомневался, напоминала собой одну из тех медалей, которые так любили продавать магглы иностранцам в качестве сувениров. Тоненький ободок, а внутри маленькая фотография того или иного места. Только оставленный Ричардом «сувенир» изображал неровный круг средних размеров, радиусом в шесть с половиной дюймов, и изображение в нём представляло собой уменьшенную версию карты мира, отчего-то особо выделяя именно европейскую часть.

На то, чтобы перевернуть библиотеку вверх дном, понадобилась целая ночь вплоть до позднего утра. Всё-таки в этом имении он живёт всю свою жизнь, и отец не редко заставлял его прочитать пару увесистых томиков из семейной обители знаний. На память Джеймс никогда не жаловался, по крайней мере, был уверен, что причин для этого нет, а потому, сразу отбросив ту часть, где о подобном даже намёка нет, особое внимание уделял тем книгам, где хоть немного говорится о всяких знаках, легендах, играющих в них главную роль какие-то медальоны. И только когда эльф, трясясь и волнуясь, сообщил, что пришло сообщение от хозяйки, в котором напоминалось о какой-то встрече, он с сожалением захлопнул книгу, которую несколько минут назад достал из секции Темной магии. Он аппарировал в Литтл Уингинг, так и не расставшись с этой книгой, быстрым шагом, буквально бегом, отправился к дому сестры своей жены, где последняя провела ночь. Встретили его нерадостно, но сразу прогонять не стали. Гвендолин любезно приняла его мантию, повесив её в шкаф рядом с остальными, и, немного пошипев на его бестактность, когда он, не разуваясь, направился прямиком в ботинках в гостиную, заставила переобуться в тапочки. Джеймс просто понадеялся, что апокалипсис в лице его сына не надумает именно сегодня превращать мир в одну огромную пустыню. Встречать смерть с кроличьими ушками отнюдь не предел его мечтаний.

— Доброе утро, — поприветствовал он собравшуюся компанию. Гвендолин обошла его и приземлилась на небольшой диванчик, рядом со своим мужем Верноном, тут же опуская свою тоненькую ладонь а его ладонь и крепко сжимая. На другом диване, что стоял в углу, вальяжно разместился его друг, точнее, он надеялся, что друг. Сириус Блэк, задумчиво перебирающий тёмные волосы Северуса Снейпа, удобно устроившего голову на коленях супруга. В креслах, хмуря брови и качая головами, сидели Марволо Гонт и Ремус Люпин. И, собственно, его жена сидела к нему спиной, обнимая прижавшегося к ней Гарольда. Тот что-то тихо рассказывал и замолк, когда Поттер-старший открыл рот. Коротко обернувшись и поприветствовав в ответ коротким кивком, Гарри снова обернулся и больше не удостоил его своим взглядом.

— Таким образом, несмотря на обещание лорду Малфою, я должен на всё говорить «нет». А почему, я не успел спросить, так как мама ворвалась в мой сон.

* * *

— Анри? Сынок, ты в порядке? Мы уже более часа пытаемся тебя разбудить.

Он еле разлепил глаза, попутно пытаясь уловить хотя бы толику воздуха. Мама настолько сильно прижала его к себе, что весь дух из лёгких чуть не выбило.

— Мама, пожалуйста, — взмолился он, — мне дышать нечем.

— Ой, извини, малыш. Я просто так испугалась, — Лили в тот же миг отпустила сына, чуть отстраняясь и обеспокоенно заглядывая ему в глаза.

— Я в порядке.

Ложь. Но не признаваться же в самом деле, что чувствовал он себя, как выжатый лимон, полностью опустошенный, и так, будто бы и не проспал этих девять часов крепким сном. Да и ждёт его очень длинный разговор, а потому собираем силу в кулак и натягиваем на фейс бодренькую лыбу. Решено — сделано.

— Я в порядке, — уже более уверенно повторил Гарри, окидывая мать и устроившихся в дверном проёме крёстных неуверенным взглядом. И только когда мужчины сделали лица попроще и больше не сверкали решимостью, готовые, если понадобится, привязать его к постели и силой заставить пройти все необходимые процедуры по выявлению неизвестной заразы, смог расслабиться и наконец-то полностью выбраться из рук матери.

— И всё же, сынок, ты так долго не просыпался… — сердце Лили болезненно сжималось при виде бледного лица сына.

Она буквально нутром чувствовала, что Анри не договаривает, и что-то случилось. Интуиция буквально орала и требовала выведать всё, чтобы знать наверняка: от какой опасности придётся защищать своё дитя.

— Ты права, мама. Я побывал у гостях у Смерти, — хмыкнул Гарри, понимая всю трагичность и, одновременно, иронию сказанной им фразы. И тут же, почувствовав моментальный поток не совсем радушный мыслей на лицах родных, резко потребовал: — Прекратите. Ничего страшного не произошло, по крайней мере, ничего из того, чего я боялся. Мы просто… поболтали.

— С кем? — все находившиеся в комнате непонимающе уставились на него.

— С Люцифером, — осторожно проговорил он. Понимая нелепость следующего, прикрыл глаза, скривившись, и выдавил сквозь зубы: — Братом леди Смерти, именно по его вине я провалялся трое суток без сознания, пробуждая в себе оставшееся наследие… Слизерина. Я знаю, о чем вы сейчас подумали, но, пожалуйста, позвольте мне сначала вам всё рассказать.

Лицо Лили сильно вытянулось от услышанного, но, тем не менее, она кивнула. Немного отстранённо она протянула сыну стакан воды, который тот тут же опустошил, с благодарностью сжав ладонь матери. Она улыбнулась и, выпроводив друзей из комнаты, тихо шепнула, что они подождут его в гостиной, и чтобы он не торопился и полностью привёл себя в порядок.

А тем временем, пока Анри умывался и одевался, внизу, разместившись за столиком с чашечкой горячего чая, Лили сокрушенно смотрела сначала на дядю, потом на сестру, взглядом умоляя о поддержке.

— Лили, успокойся.

Сириус встал за спиной подруги, в то время как та напряжённо сидела на диване и явно волновалась.

— Но… Если Анри сказал правду, и ему действительно приснилась Смерть… Это плохой знак. Очень плохой.

Лихорадочно бормотала она, с каждым словом бледнея всё сильнее и сильнее.

— Может, нам написать Люциусу и отложить встречу?

— Лили, спокойно. Ну, мало ли что мальчику от переживаний могло присниться, — попытался успокоить подругу Бродяга, осторожно массируя худые плечи.

— Сириус прав. На малыша столько всего навалилось разом.

Северус наклонился и, тихо что-то прошептав, покрутил пару раз палочкой над чашкой миссис Поттер, пододвинув ту ближе, потребовал:

— Выпей. Послушаем, что скажет твой сын.

И как раз в этот момент дверь в гостиную открылась, пропуская полностью собранного юношу, одетого в довольно плотный костюм светло-серого света. Брюки свободно свисали на длинных ногах, тогда как зелёная рубашка плотно облегала торс и грудь. Анри ловким движением поправил на плечах пиджак, застегивая среднюю пуговицу, рукой пригладил волосы назад и решительно прошел в комнату. Сдержанно поприветствовал дядю Марволо учтивым поклоном, пожал руку Ремусу и Вернону, чмокнул в щеку тётушку Гвендолин, и, наконец, обменявшись с Сириусом и Северусом короткими объятиями, сел рядом с мамой. Увидев, как та дрожит, нежно привлёк к себе и поцеловал в висок.