Нукенин (СИ) - Мазуров Дмитрий - Страница 53

— …возможно, Орочимару? Вряд ли, слишком уж хороши модификации для такого дела, как шпионаж за сьогуном. Он не мог не понять, что тебя схватят. Так кто же? Кто тебя таким сделал?

— Бег, — ляпнул я.

Холодный смех разлился по помещению. Ибики был уже за моей спиной, но я уверен, что и сейчас его лицо осталось неизменным. Смех был лишь частью допроса, а никак не выражением чувств.

— Интересно, — он вышел из-за моей спины и мой взгляд неотрывно последовал за ним. — Быть может это геном? Проявившийся геном Намикадзе? Никто ведь не знает всего о Намикадзе.

— Я тебе блять говорю, — прервал я его. — Я бегал много.

— Я знаю что ты бегал много, — ответил Ибики. — Слишком много бегал. Наконец-то добегался.

— Я-то думал у тебя есть мозги, — последние мои слова, что глушат уже переполняющую меня злость, вытесняющую страх.

— Забавно, что ты об этом вспомнил, — он насмешливо постучал себя по виску, снова умудряясь выразить насмешку не меняя тона и выражения лица.

Я взорвался, осыпая его потоком матерных выражений.

— Сними с меня эти ремни, маленькая трусливая школьница!

Я, видимо, не был оригинальным, так как все мои потуги разбились, как о каменную стену.

— Нееет, я предпочитаю просто стоять перед аудиторией. Драться будешь с кем-то другим. Если выживешь. Приступайте.

Я едва успел увидеть, как за шиноби закрылась стальная дверь с маленьким узким окошком, как ложе уже было параллельно земле и надо мной вспыхнула лампа, а за ней склонились лица докторов. Рот мне закрыли каким-то грязным куском ткани, затянутой на затылке куском длинной и тонкой, мешавшей мне вытолкнуть ее.

Блеснули скальпели и мое сердце забилось в два раза быстрее, а за этим в три, когда первый коснулся кожи в районе плеча. На следующие несколько часов я утонул в такой боли, что какие-то мелкие кусочки гордости исчезли. И я и не пытался держать все в себе. Из-под закрытых век непрерывно лились слезы, а из-под кляпа слышались мои приглушенные стоны и крики…

*

— При волнении показатели ударного объема выросли в два с половиной раза, а количество ударов в шесть…

Слова долетали до моей головы, но не вызывали в ней никаких ассоциаций и эмоций. Я лежал и даже не видел, а чувствовал как тело регенерирует. Они взяли пробы всех тканей. Меня, можно сказать, потрошили прямо на столе. Длинный порез от груди до паха уже почти затянулся и только по нему я бы смог сказать, сколько времени прошло.

Если бы мне было до этого дело.

Я был в трансе, боль стала катализатором для него не хуже бега. Я мог бы выйти из него, но никогда бы этого не сделал, просто потому, что боль свела бы меня с ума.

— …при такой активности он умрет после пары опытов. Поставь ему капельницу.

Когда в руку вошла игла, максимум реакции был в ленивом движении пальцами.

— А ты не переборщил?

На секунду мне приподняли веко и в глаз ударил свет.

— Реакции никакой. Но он дышит, — голос снова был удивленным.

— Опыты не дают результатов. Нужен шиноби с психическими техниками, пусть он проверит его мозг.

Через несколько часов, что пролетели как секунды, на голову мне легла рука.

— Мозг ушел в полную защиту, он не принимает никаких сигналов от тела и замкнулся в ЦНС. Вы гребаные психи, еще немного и он станет овощем, — в голосе слышалась злость.

— Да всем наплевать на его состояние, они хотят генетических анализов.

— Мозг без следов вмешательства, разве что очень хорошо организован. И кстати, он нас слышит, но не обрабатывает информацию. Дайте ему еще пару суток, прежде чем продолжать.

Рука оторвалась от черепа. Казалось, будто мозг хорошенько помяли в ступе…

Едва ли я пришел в сознание, как в голову вгрызлись все воспоминания о трансе, от которых я застонал. Не имея возможности рефлекторно обхватить голову, я, казалось, терял связь с миром, но выдержал и поднял взгляд.

— Какая живучая тварь, — удивление в голосе граничило с восхищением.

— Воды, — мой голос, впервые с самого рождения принял молящий тон.

В следующую секунду меня окатил поток холодной воды, которая в этом помещении со спертым воздухом показалась просто ледяной. Я зашипел в зубы, а через секунду уже ловил языком поток, что стекал по волосам на лицо. Не особо приятно пить смесь собственной ссохшейся крови, пота и воды, которая, казалось, была набрана прямо из почти высохшего колодца, по совместительству служащего туалетом.

Я больше не сказал ни слова. Толку не было, как и сил.

А через… какой-то промежуток времени, все повторилось. Не знаю, чего они хотели. Быть может им просто понравилось. Правда, на этот раз на голове у меня лежала та знакомая морщинистая рука…

Кровь стекала с заново сделанной раны на животе прямо на стол. Каждый вдох отдавался болью в груди. Но даже в этом было что-то положительное — мне не вскрыли голову.

Пока что.

— Когда он рискует от боли сойти с ума, мозг перестает принимать сигналы тела и впадает в транс.

— Регенерация не снизилась?

— Снижается, отсутствие питания плохо сказывается на ней. Уже упала где-то в два раза — до сих пор не затянулась рана, которая уже должна была.

— Зашей…

Холодная вода окатила меня снова и пробрала до костей. Я внезапно оказался на стуле с руками, закрытыми в наручники на спиной, а ноги были стянуты вместе и при этом по отдельности крепились цепями к ножкам стула, которые были толстенными и казались монолитными с полом.

Тело мне, по видимому, вымыли, потому что крови не осталось даже в волосах. Раны затянулись полностью, что только заставляло ужасаться сколько времени я провел на операционном столе. Штаны уже стали серыми шортами, но были чистыми.

Открылась дверь предо мной и мое мокрое тело обдуло воздухом, который и без движения был холодным. Я застучал зубами.

В комнату зашли два человека. Один уже знакомый мне Ибики, а второй… девушка-блондинка лет двадцати пяти, с настолько пышными формами, что ее красота уже превращалась в уродство.

— О, боги, Ибики, что ты с ним сделал? Он еще ребенок!

— Он нукенин. По сравнению с тем, что он сделал с тем АНБУ, мы с ним обошлись как с королем.

Какое-то время она сомнительно на него глядела.

— Хорошо, а теперь можешь нас оставить.

Дверь закрылась и девушка покосилась на меня.

— Наруто, — я и не заметил, как оказался в объятьях.

— Ты кто такая? — недовольно прошипел я, и сам удивляясь слабости своего голоса.

— Я наследница Хокаге, как и ты.

— Дочка Намикадзе?

— Внучка Хаширамы.

— Хорошо сохранилась, — не знаю откуда у меня такая язвительность. Видимо сейчас я знаю, к чему все придет. Мне нечего терять. В следующую секунду у меня из глаз брызнули слезы и я зашептал, — меня же казнят, да?

— Да, — ее голос был не сильно беспокойным, но я слышал легкое сожаление.

Я тихо продолжил плакать, врываясь носом в ее плечо. Видимо, ее никто не предупредил, как я убил одного из защитников, иначе она бы не подошла так близко. Я бы смог достать до ее горла, даже не глядя на надежно закрепленную голову.

— Я… — ее голос дрогнул и она внезапно уже была около двери и подавив сожаление в голосе, громко выкрикнула, — я закончила!

Дверь открылась и зашел Ибики, одновременно выпуская девушку из комнаты.

— Теперь ты согласна? — послышался довольно хорошо известный мне голос из-за еще не закрывшейся двери.

Ответ был заглушен герметичным закрытием двери.

— Наболтался? — подошел Ибики поближе.

Я лишь поднял подбородок, не мешая профессионалу лишить меня сознания.

Последующее время я провел на том же столе, глядя в потолок, не имея возможности закрыть глаза. Мои руки уже были полностью укрыты точками от шприцов, не говоря уже о том, что всегда в какой-то из рук торчала игла капельницы.

Убрали ее только сейчас. И я знал, что это значит…

На этот раз пробы тканей им не были нужны, они сосредоточились на шрамах на моих руках. Если раньше они были едва заметны, то сейчас я уверен, что их будет видеть любой человек. Им было мало разрезать кожу — они брали пробы всех тканей почти во всех точках, взрезая мне вены, при чем в каждой точке по нескольку раз.