Мистер Х. Стань моей куклой (СИ) - Хард Леона - Страница 39

Я поднялась с дивана, а девочки наоборот радостные уселись на него. Поскольку в помещение кроме нас и продавщицы нет забралась на подиум, сняла сарафан с юбкой-колокольчик и как эффектно делают, стриптизёрши-танцовщицы швырнула за спину девчонкам. Вика поймала сарафан и захохотала вперерывах между смешками поинтересовалась:

- Катюха, сколько в трусики засовывать?

- Ха-ха-ха! – передразнила смех и шутку.

Вика захлопала радостно в ладоши. Девочка-смешинка всегда была в хорошем настроении.

Набрала вещей и пошла веселиться в раздевалку, переоделась в красивое белье –бордовые трусики-шортики и бюстгальтер с улыбкой повертелась и рассмотрела себя, планировала выйти и изящно пройти по подиуму, как девочки до меня. Покрасоваться на специальных босоножках на шпильке, предлагаемых для покупательниц. Уже выпрямила плечи, убрала мешавшие волосы за спину и нервно остановилась. Затихла, держась за шторку из раздевалки. Неизвестный звук – жужжание будто пчелы, а следом крик Вики. И это не крик воодушевления, баловство или игры. Это испуганный крик. Вопль.

Не задумываясь над причиной испуга, оттянула штору и рванула на подиум, и тут же ослепла от внезапного света. Это не искусственный свет люстр. Окна- дыры, прежде скрытые бамбуковыми жалюзи, пропускали солнечные лучи. Их кто-то поднял. Мои девочки на белом диване, прижались плечом друг к другу, а с наружной стороны – люди, парни, поставив локоть на подоконник разглядывали…меня на подиуме. Слева и справа целая толпа парней окружила помещение и не стесняясь разглядывали. И это было настолько спокойно, как само собой разумеющееся и нет не было насмешки. Это не как в детском саду мальчики задирают девочкам платьица и смеются над их обнаженностью. Здесь ощущение, что это нормально. Привычно. Надо мной не смеялись, а просто делали вывод о внешности, критически рассматривали.

Я вертела головой то влево-то вправо, и чувствовала внимательные взгляды. Так не относятся к девушкам, а только как к вещи.

Я на несколько секунд потеряла способность здраво рассуждать, не могла отреагировать, стояла в центре подиума в одном белье и обнимала себя за плечи, пряча обнаженность.

Народ съедал любопытством, сжирал мое спокойствие. Разговаривал и комментировал происходящее будто меня не существовало. Рассказывали про бордовое белье…волосы…бедра…ноги. Стараясь защититься от наготы и бессилия, волосы закинула на грудь. Так складывалось обманчивое впечатление защищенности. Не то, чтобы я стеснялась собственного тела, но сам факт наготы – морально давил. Без одежды создавалось ощущение слабости.

Девушка-продавщица забилась в угол поближе к колонне, будто не причем, подруги как сидели на диване, так и молчали, а я одна. В центре внимания. Хоть крыша и колонны немного скрывали мой обнаженный вид, но две дыры в окне позволяли рассмотреть меня более, чем десятку парней и проходящим по дороге любопытных зевакам.

Мне бы сгореть от стыда. Полуголая девушка под наблюдением множества, но то был не выход. Предпочла обхватить плечи руками и попытаться совладать с эмоциями и не нервничать, как вдруг увидела знакомое лицо. Он проходил позади парней, стоящих перед подоконником. Неожиданно остановился на асфальте, заинтересованный происходящим и оравой перед магазином нижнего белья, затем скользнул по мне взглядом.

Лжешейх, опять в белых шортах и майке. Видимо, любил одевать вещи, подчеркивающие цвет загорелой кожи.

Я испытала радость, да, пожалуй, радость. Огромное чувство радости при виде знакомого лица. Заволновалась, увидев его в толпе, почувствовала облегчение, надежду – коктейль эмоций. Какое-то странное чувство - надежду на спасение от похотливых взглядов, учитывая, что мы едва знакомы. Но те два раза он спасал, на выпускном - от посягательств пьяного собрата, и там - в укромном углу в парке, хоть конечно метод спасения был «своеобразным», всю пощупал, обслюнявил, но спас. И сейчас, когда наши взгляды встретились я…я понадеялась, что и сейчас спасет. Он показался мне смелым, немного без тормозов. Такой не побоится пойти против людей, скажет парням перед подоконником, как низко рассматривать девушку. Легко могла представить, как подходит - берет на руки, накидывает свою футболку на плечи и молча выносит из толпы. А парни-богачи уверена не решились бы ему перечить, потому что лжешейх – дикарь. Дикий! Резкий! И озлобленный! От него непонятное отторжение, будто не подходи – убью.

Какая же я глупая…

Лжешейх, засунув руки в карманы шорт, скользнул безразличным взглядом, оглядел мой вид – в одном нижнем белье у всех на виду и прошел мимо с друзьями. Исчезая, равнодушно растворяясь. Кто будет спасать и идти против всех, он обычный бедняк, что может им сказать? Глупая, глупая Катя. Нет. Он равнодушно прошел, как и все. Он обычный трус! Жалкий трус, как и все здесь присутствующие, зачем подставляться, если можно вжать голову в плечи? Постоять в стороне пока происходят проблемы? Или нет. Он скорее обычный мужик, нашел повод полапать девушку, попавшую в трудную ситуацию. Воспользовался моим положением. Как же горько стало в груди, словно кислоту влили в горло, и внутри сейчас жгло.

И понимаю, какая глупость. Почему парень должен помогать? Да. Не должен. И именно это злит.

Саша и Вика жались друг к другу. А я под градом всеобщего внимания, под похотливыми взглядами. Прибивало к белому подиуму это унижение. Ноги, как ватные. Хотелось, как в детстве присесть на колени, обхватить голову руками и заплакать. А потом пришла бы мама с работы, увидела, что дочь плачет и утешила бы.

Но вместо этого, слушая разговоры и каждой порой тела ощущая прикосновения взглядов, единственное, что могла - стоять ровно и распрямлять гордо плечи и ни в коем не дать понять, как задрожали ноги на каблуках. Сделай шаг, я бы непременно упала, поэтому опасалась продефилировать по подиуму и спуститься к Саше и Вике.

Сквозь глухой вакуум слышала голоса. Уговаривала себя. Это не я. Это не со мной. С кем-то другим происходит. Меня это не должно трогать.

- Ставки принимаются господа. Бонифаций отказался от куклы, можем забирать.

Понятно. Значит, тот кто разыскивал больше не ищет. А я ночью беспокоилась, не спала. Значит теперь я нужна не одному, а…а всем. Любому.

Парни несколько, грубо постучавшись, велели продавщице открыть дверь. Та трусливо, но послушно позволила войти.

Торги проходили уверенно и в полной тишине, живой товар оглядывали и комментировали родинки на теле, длину волосы, бедра, грудь. Соревновались в ценах. А я будто  неодушевленная кукла. Парни стояли сбоку от подиума, отмечали мое дикое сердцебиение, должно быть дрожание пальцев возле бедер. Протягивали руки, чтобы меня пощупать, неизвестный богач провел пальцем по бедру сверху- вниз, чем вызвал чувство омерзения. Я отпрыгнула, но тут же кто-то схватил за икру. Вскрикнула и опять попыталась отпрыгнуть в другое место. Так и кружилась то влево, то вправо, избегая прикосновений к ногам и груди.

Богачи не прикалывались, это не местная шутка. Это для них обычно. Все это было настолько нереально, будтопопала в другой мир, где свои законы. Закон хищников - кто сильнее и богаче, тот и прав. А я здесь без поддержки родственников, изолированная от остального мира, как в ловушке.

Мне не вылезти живой из этих джунглей. Ворота закрыты! Вплавь океан не переплывешь!

Паника напала. Хоть девчонки бы дали одежду, чтобы прикрыть тело, но никто сдвинулся, настороженно смотрели, будто я прокаженная. И если ко мне прикоснуться, тоже запачкаются, получат гнев богачей и на себя. Но я…я же всегда старалась им помочь.

- Дайте одежду… - дрожащими губами попросила Сашу с Викой, понятно, что сквозь гул голосов не слышно. Повторяла, и повторяла. Ссохшимися губами повторяла просьбу. Кричала девчонкам, а они не слышали и просьбы помочь разбивались о равнодушие подруг или трусость. Я бы взяла одежду, но боялась внезапным бегом раззадорю зверей.

Но резко пришло понимание - никому я не нужна, и никто не поможет. Все будут стоять в стороне и даже если буду загибаться – останутся равнодушны. Обнявшись трусливо на диване, подруги выбрали свою защиту.