Один шаг (СИ) - Сорока Света - Страница 45

Мне хотелось ему верить. Ох как хотелось! Мечталось зашвырнуть свою мнительность в дальний угол подсознания и никогда не находить её. Но я боялась. Боялась, что он как наркоман — сорвётся и умчится в свою «свободу», оставив нас без возможности уже жить самим. Мне хотелось семью с ним, такой простой и такой настоящей, чтобы он бывал у нас не три вечера в неделю, а каждый день. Всё чаше меня захватывали мои грёзы. Но я ждала, я пока не могла ему доверится. Хотя скучала, невообразимо сильно.

Сегодня вечер прошел как-то скомкано грустно. Моя егоза, не доев ужин сказала, что пойдёт мыться и спать, не смотря на раннее время, хотя обычно её чуть ли не мокрыми тряпками загоняли в кровать. Ниночка помешивала чай и без интереса листала свой любимый журнал. А я… а я пыталась делать вид, что всё как обычно хотя на душе скребли кошки, потому что нестерпимо чего-то не хватало, скорее даже кого-то. И вроде бы не первый вечер, когда Игорь не ужинал у нас, но это было сродни тому как завтра собираешься сесть на диету, но уже сегодня хочется всего и вредного для фигуры.

Закутавшись по самый подбородок одеялом, не смотря на то что в квартире было скорее жарко, чем тепло, я уговаривала себя, что это блажь и глупость, но рука сама тянулась к телефону. Но что я ему скажу? Привет я соскучилась? Это после того как демонстративно весь месяц делала вид, что его для меня не существует? После моего неусыпного контроля, недоверия и нежелания впускать в свою жизнь? Я была глубоко уверена, что просто необходимо придерживаться той линии поведения, которую я выбрала.

Телефон, поставленный на беззвучный режим завибрировал так неожиданно, что я подскочила на кровати. Так поздно мне никто не мог звонить, разве что… я посмотрела на экран и нажала на приём вызова.

— Привет, — тихий бархатный голос обволакивал как сладкая вата, засахаривая и усыпляя моё неверие.

— Здравствуй, — пискнула я.

— не мог уснуть, не услышав твой голос.

— ну ты же как-то засыпаешь четыре дня в неделю, — не могла не съязвить я.

— откуда ты знаешь, что засыпаю? Может я мучаюсь бессонницей, а по утрам упорно замазываю синяки под глазами? — я слышала, как мой собеседник улыбается, и от его улыбки становилось так тепло на душе.

— не просто знаю. Я в этом уверена, — продолжала я с ощутим трудом сопротивляться этому соблазнительному тембру.

— как ваши дела? У меня тут холодно. Целый день мотался туда, сюда. Устал как собака, — просто и привычно рассказывал он, убаюкивая своим голосом, — самолету задержали вылет, телефоны все отключили, и мы катались по аэропорту. Хорошо, что я бумажную книжку взял. Раздобыл Азимова, решил перечитать. А ты знаешь, что прародителем всех столь модных академок как раз товарищ Айзек и является?

— Нет, — борясь с накатывающей дремой промямлила я. Что он говорил дальше я уже не помнила, провалившись в сон. Проснувшись с утра обнаружила телефон под щекой с горящим сообщением в вибере: «Спокойной ночи моя сладкая соня!» Что отвечать на такое сообщение? Возмутится? Наехать? Но я же и правда позорным образом отрубилась. А надо ли что-то отвечать? Не зная, как себя повести, решила сделать вид, что ничего не видела и не знаю, как те мартышки. Хотя две синих галочки точно просветили моего собеседника о том, что видела и знаю. Но я, будто страус, прятала голову в песок. Что значил вчерашний звонок? Попытка наладить отношения? Но я так усердно демонстрировала, что не хочу их продолжать, а он всё равно… а что всё равно? Просто позвонил, попытался поговорить. Чем эти беседы отличались от посиделок у нас дома? Ведь и я волей, неволей вступала в диспуты сначала с Ниночкой, усердно игнорируя любимого, но потом и с ним. Не смотря на сопротивление, я так же, как и мои домочадцы уже принимала его в своей квартире как кого-то само собой разумеющегося. Уже с титаническим трудом борясь с привязанностью.

А может рискнуть? Теперь хуже не будет, он уже стал таким близким моим родным. Всё равно если он завтра исчезнет по нему будет тосковать даже Тимоша, каждый раз радостно улыбающийся отцу, в предвкушении активных валяний на диване и подбрасываний. Игорь каждый раз придумывал что-то новое, развлекая нашего сына. Мне не хотелось признаваться самой себе, но, когда он к нам приходил у меня складывалось впечатление, что ему и самому мало этих несчастных трёх дней. И даже если это всё было иллюзией, так хотелось в неё верить.

Поэтому следующим вечером я уже ждала звонка, но телефон молчал. Остался он нем и на следующий день, скажу честно я даже всполошилась бы если б не приехала в тот день домой пораньше и не услышала, как Алиска звонит кому-то.

— Дядя Игорь привет. Ты сейчас можешь говорить? — видимо собеседник сказал, что может, но не долго и дочь радостно и быстро затараторила, — я на секундочку, ты знаешь я опять не понимаю, как рисовать эту линию по математике. Я решила у тебя спросить, а то мама с Ниночкой так путано объясняют. Да, ага, ну там две рядом надо, разной длины. Да, я помню где она. Да. Хорошо у нас дела. Тимоша спит, Ниночка ужин готовит. Мама обещала сегодня пораньше прийти. Да как обычно, уставшая приходит. Да, — девочка весело засмеялась, — хорошо. Да конечно буду звонить, — воровато оглянувшись, не поймали ли её за «помощью зала» Алиска спрятала телефон в стол, достала оттуда линейку и высунув язычок принялась что-то чертить в тетради.

Значит всё хорошо. Значит он просто не хочет мне звонить. Ну и не надо не очень-то и хотелось. Я злобно развернулась на пятках и в весьма мерзком настроении пошла на кухню пить чай с печеньем заедая обиду.

Игорь

Как-то в юности мне в руки попала книга Стендаля «О любви», грешен прочитать её целиком не смог, не мой автор. Но он очень верно описывал стадии любви и говорил о том, как понять есть ли чувство. За давностью лет я немного подзабыл как в ней говорилось, помнил только суть, но именно ей и решил воспользоваться в построении отношений с Машей. Сначала было очарование, потом привыкание, а потом кристаллизация. Вот именно на этой стадии один из пары должен был уйти в тень, чтобы другой понял, как необходим ему его партнёр. Моя командировка подвернулась как нельзя кстати. Мне показалось, что если я по объективной причине исчезну из поля зрения любимой, то наши отношения наконец-то выйдут на новый уровень. К сожалению эта мысль пришла ко мне после нашего разговора. Точнее говорил я, причём весьма недолго, а потом как влюблённый дурак слушал сопение любимой женщины, которое лучше всякой колыбельной убаюкивало меня. Словами не передать с каким трудом я сдерживался каждый вечер, чтобы не позвонить ей, как меня ломало от того, что я не слышу такой родной и любимый голос. Я звонил Ниночке и Алиске, вот уже неделю. Ожидая, что, Маша позвонит сама, но она не звонила. Возможно известный автор ошибся, а может так сильна была обида, что она сожгла все чувство, оставив за собой пепелище. Соломинка переломила спину верблюда. Как страшно было поверить в это. Я без устали твердил себе, что непоправима только смерть, а пока мы живы всё можно исправит, но с каждым днём сам всё меньше в это верил.

Следующая неделя прошла как в тумане, я точно знаю, что функционировал и выполнял свои рабочие обязанности, а вот свободное время проводил, бездумно валяясь на диване и созерцая потолок. Этот выход пришел мне на помощь, когда я осознал, что всё равно толком ничего делать не могу: я пробовал читать, но совершенно не запоминал прочитанного, пробовал смотреть телевизор, но постоянно терял нить повествования, не важно в передаче или в фильме. Я даже толком размышлять не мог — на меня накатывала апатия. Я старался и не мог придумать, что буду делать, когда вернусь домой. Но вот самолёт шуршит шинами во «внучке», а меня так и не посетило озарение как мне быть. Сегодня был не день посещений, но я не готов был откладывать рандеву с Машкиной семьёй. Я истосковался не только по любимой, я жутко скучал без сына, Алиски, нянечки и даже Мухара.

Я долго звонил в дверь, удивляясь про себя куда это все могли ломанутся. Потом безуспешно звонил на все мобильники, но по каждому номеру приятный женский голос отвечал, что абонент временно не доступен. Доигрался! Кристаллизовал чувства! Меня накрыла паника. Ещё вчера я говорил с Ниночкой, и она не говорила ни о каких планах, правда и я не говорил, что прилетаю, хотел сделать сюрприз. В голову закралась чумная мысль: «А вдруг она от меня сбежала?» Это была странная идея, по логике Машка не стала бы бросать работу, забирать ребёнка из школы, оставлять квартиру, так как продать бы она так быстро её б не смогла, только, чтобы скрыться от меня. Что же тогда произошло. В голове всплыл старый анекдот, когда дочка спрашивает свою мать, не может ли ей изменять муж, раз он не пришёл поздно вечером домой. А мама говорит: «Зачем же ты сразу о плохом думаешь, может он под машину попал». Меня прошиб холодный пот от осознания, что с ними могло что-то случится. Я метался по этажу как тигр в клетке, пытаясь сообразить, как узнать всё ли с моей семьёй в порядке. Я даже не знаю ни одного телефона Машкиных подруг.