Время. Ветер. Вода (СИ) - "Ида" - Страница 57

Но Артём отстранился и коротко, как бы ставя точку, чмокнул в губы:

— Спасибо. Стало легче. Ты не обиделась?

В горле всё ещё стоял ком мучительного восторга, а голуби отчаянно бились в грудной клетке, и я уже собиралась признаться, что люблю его, но испугалась. Как будто, заикнись я об этом, всё исчезнет.

Оставшуюся дорогу до автосервиса мы разговаривали о моей школе. Он вспомнил рассказ Вики о том, как мы с ней познакомились, и одно за другим, я выложила обо всех своих неприятностях с Дубенко, включая драные джинсы и то, почему я решила не ходить на уроки.

— Я всегда хотел учиться в обычной школе. Думал, это весело.

— Тебе бы было весело, но я не такая.

— Я бы учился с тобой в одном классе и довел бы твоего Дубенко до самоубийства.

— Это вряд ли. Он непрошибаемый дебил. А с собой кончают только очень чувствительные и грустные люди.

Тут Артём резко повеселел:

— Может и чувствительные, но насчет грустных — не уверен. Я когда в больнице лежал, был у нас один. Как халат снимет, мы все зажмуривались. Такие у него ужасные шрамы по всему телу были. Подробностей не знаю, но столько я в жизни не смеялся.

А насчет своего одноклассника — не переживай, прошибаются все. Тебе нужно было рассказать об этом раньше.

— Между прочим, он здоровый. Что ты ему сделаешь?

— Ох, Витя, неужели ты не знаешь, что дело не в массе. Вот ты наверняка думаешь, что если бы мы с Максом сошлись, то он бы меня победил?

— Я о таком вообще не думаю.

— А вот нифига. Я — круче!

— Ты опять хвастаешься?

— Ничего подобного. Ты сама признала, что я лучше. Лучше всех.

========== Глава 19 ==========

Затопленная деревня находилась под высоким склоном насыпи у самой реки, и прямого подъезда к ней не было. По верху насыпи проходила узкая автомобильная дорога. К одной её обочине плотной стеной примыкали деревья, другая, ведущая к реке, была завалена пнями и корягами.

Крутой изгиб трассы делал остановку в этом месте опасной, и хотя дождь прекратился, а на всём пути от автосервиса нам повстречался от силы десяток машин, Артём припарковал Пандору подальше, под толстыми ветвистыми ивами, и мы спустились вниз по песчаному склону, где за грудой коряг была протоптана тропинка.

В полумраке деревня производила гнетущее впечатление. Серо-черные каркасы домов, большая часть которых находилась в воде, были перекошены или вовсе остались без стен. В воздухе стоял отчетливый запах гнилой древесины. Я бы назвала это место деревней утопленников, потому что издалека казалось, будто между домами бродят бледные призрачные души. Но на самом деле, это всего лишь пробивался сквозь тучи лёгкий свет месяца.

Единственный полностью уцелевший дом был таким приземистым, что выглядел детским. Вода до него не дошла, а участок со стороны насыпи огораживал редкий частокол. Неподалеку торчали остатки мелких построек.

Свет в доме не горел, и признаков жизни не наблюдалось.

Уже на крыльце перед тем, как постучать, Артём остановился:

— А ничего так приключение получилось, да?

Блуждающий белый блик на секунду выхватил на его лице мальчишеское ликование.

Всю дорогу сюда он волновался только о том, чтобы Макс с Викой не смогли найти попутную машину, и теперь был уверен, что мы пришли первыми.

Я улыбнулась. В свете всего случившегося, такая простая радость приносила облегчение.

— Ну вот, опять ты так смотришь! — он наставил на меня палец, словно подловил за жульничеством, оперся о перила, и они так пошатнулись, что, не имея возможности схватиться левой рукой, Артём чуть не упал.

Я засмеялась, и в ту же секунду дверь домика отворилась.

На пороге возник высокий грузный мужчина в рыбацких сапогах, тельняшке и с сигаретой в зубах. В полумраке лицо его было серым, а черты неясными.

— Что вам?

— Вы Лодочник? Михаил?

— Ну, допустим, — буркнул он, пристально разглядывая Артёма.

— Можете отвезти нас на тот берег?

— Нет.

— Только одного человека.

— Нет, — он поскрипел придерживаемой дверью.

— Но нам сказали, что вы можете. Пожалуйста. Ему срочно в больницу нужно, — я кивнула на Артёма. — У него плечо сломано.

Артём недоуменно уставился на меня:

— Вот только не нужно самодеятельности. Я сам решу, когда мне ехать в больницу. Твоя мама с ума сойдет. Забыла? А у меня всего лишь рука отсохнет.

— Это правда? — я не знала, что бывает в случае, если не оказать срочную помощь людям с переломом.

— Нет, конечно. Просто плечо криво срастется, и одна рука будет короче другой.

— Так, кого везти? — резко прервал очередную шутку Лодочник.

— Её.

Лодочник, хмуро щурясь, глянул на реку, на небо и остановил долгий взгляд на мне.

— На рассвете поедем. Будь готова.

— Вы только больше никого не берите, — едва успел выкрикнуть Артём, как дверь перед ним захлопнулась.

Мы бы могли пойти и немного поспать в Пандоре, но Артём сказал, что уходить нельзя, потому что Макс с Викой могут заявиться в любой момент. После чего отправился бродить вокруг дома, а я села на крыльце.

Главный вопрос, который тут же возник и довольно сильно пугал — это что мы будем делать, когда появятся Макс с Викой. Просто скажем, что пришли первыми, и они, опечаленно вздохнув, примут свой проигрыш? В подобное верилось с трудом. Особенно после последней встречи с Викой.

А вдруг она накинется на меня, и нам придется драться? Я представила, как мы валяемся в грязи, нещадно избивая друг друга, выцарапывая глаза и таская за волосы. Вика наверняка такое умела. К тому же, она так зло пообещала мне отомстить.

Однако от Викиной расправы в моих фантазиях меня спас Артём.

Он тихо подошел и позвал идти за ним. Оказалось, в небольшом ветхом сарайчике под брезентовым чехлом он нашел лодку и уже придумал, как нам поступить с Максом и Викой.

Для начала мы сняли чехол, вытащили лодку из сарая и положили её прямо за ним.

— Я Макса, как облупленного знаю, — сказал Артём. — Когда Лодочник их пошлёт, он отправится всё тут осматривать, увидит лодку и решит позаимствовать её на время. Он только с виду тихий, а когда ему что-то нужно, пойдет напролом, впрочем, ты и сама видела. Так вот, он придет, сядет на корточки, осмотрит её, потом решит оттащить к воде. А как наклонится, я его вырублю шокером, и мы его свяжем. Точнее, ты, потому что я одной рукой не смогу.

— Что значит “вырубишь”?

— Не волнуйся. С ним всё нормально будет. Это больно, но не смертельно. Подергается немного, потом очухается. Но мы его к этому времени в сарай уже запихнем. Вика, когда услышит возню, проверять пойдет, в сарай заглянет, тогда мы на неё брезент накинем, свяжем и обоих запрем. Пока Макс освободится, уже утро наступит.

— Мне кажется, это чересчур.

— А сдать меня тем троллям не чересчур?

— У нас ничего не получится. Я в такие игры не умею играть.

— Хочешь, чтобы твоя мама с ума сошла? — он подмигнул. — Да, и будешь Макса связывать, не вздумай целоваться полезть. Он разозлится и не оценит.

И напевая на ходу «Поцелуями ли, нежными ли…» Артём отправился в Пандору за веревками и шокером, а я осталась прокручивать в голове весь этот довольно жестокий план. Мне он не нравился, но другого не было, а Вику наказать хотелось. Потому что подлость и предательство ничуть не лучше оскорблений или разодранных штанов.

Артём вернулся, прихватив ещё и те самые чёрные маски-респираторы, которыми Макс пугал мальчишек во дворе. Они нужны были для того, чтобы Макс с Викой не испугали Лодочника своими криками.

Мы сложили всё за сараем и сели на лодку — ждать.

Поднявшийся с реки ветер разогнал остатки туч, и небо, тёмное, глубокое, усыпанное звёздами, раскинулось над нашими головами. Такое спокойное и безмятежное, словно ещё два часа не с него не лились беспросветные потоки воды.