Одно небо на двоих (СИ) - Шерри Ана - Страница 69

— Спасибо, Кристиан, это было замечательное свидание, — она подошла к нему и поцеловала в губы. Быстро, как будто случайно так получилось, и тут же сделала шаг назад. Он улыбнулся такой приятной неожиданности. Нет, он вышел из машины не для того, чтобы напроситься к ней на чашку кофе и остаться на ночь. Нет.

Милена — приличная интеллигентная девушка. Ее сердце надо завоевывать постепенно. Но хотело ли его сердце, чтобы его завоевывали в ответ?

Сложный вопрос. Тут же вспомнились все пять лет брака… Его жена врала ему прямо под носом. Он никогда этого не забудет, а раны настолько свежи, что и сейчас он еще испытал боль. Или память о бывшей жене все же еще существует в его подсознании?

Он ушел, лишь кивнув, а она, улыбаясь, поднялась к себе в квартиру, где ее встретила няня, которая торопилась домой. Ричард уже спал, Милена не стала будить его, лишь погладила по голове, поцеловала в лоб. Хотела прилечь рядом, но тут прозвучал звонок в дверь.

Возможно, это Кристиан… Он вернулся! Она распахнула дверь и застыла. Улыбка тут же сползла с ее милого личика:

— Ты?

На пороге стоял Джек:

— Я, — он протянул ей букет из разноцветных цветов, она машинально взяла его, немного нахмурив брови, не понимая, почему цветы такие тяжелые — они были в горшке…

— Ты же любишь цветы в горшках. Рич мне не сказал, какие именно.

Какой цвет твой любимый? Красный, синий…

— Никакой, — прервала она его и сунула горшок ему обратно. — Прости, Джек, но я ложусь спать.

Почти закрыла дверь, но он подставил ногу в проем:

— Он опять преувеличил? Горшки тебя не интересуют?

— Меня не интересуешь ты, — она пыталась ногой вытолкнуть его ногу, но Арчер рукой открыл дверь, потянув на себя, шокируя ее такой наглостью и заставляя отойти от двери подальше.

— Придется принять нас обоих, — он зашел в квартиру и снова сунул ей в руки цветы. — Где Ричард?

— Он спит. Приходи в другое время, а лучше никогда не приходи, — она с грохотом поставила горшок возле зеркала и указала дверь. — До свидания, Джек.

Он хитро улыбнулся, снимая пиджак. Нет, он не собирается уходить.

— Я буду кричать!

— Не будешь, — спокойно произнес он и подошел к ней вплотную, прижимая к стене, — Ричард проснется.

Она вдавилась в стену, даже поднялась на цыпочках и отвернула голову, чтобы показать ему, как он противен ей. Но почувствовав его дыхание на своей шее, выдохнула, понимая, что сползает по стене.

Это ему не мешало медленно губами коснуться ее щеки, приближаясь к губам… Она сильно зажмурилась и плотно сжала губы, но он был хитер— губ он и не касался. Она ощущала его легкие поцелуи везде, но только не на них:

— Прекрати, Джек, — хотелось накричать на него, но голос сел — эти слова она сказала шепотом.

— Скажи это еще раз, — его рука медленно провела по ее груди, очерчивая формы, а губы коснулись кожи на ее шее.

— Прекрати, — собрав все силы, прошептала она. Когда в последний раз ее касался мужчина? Это было так давно… Шесть лет назад… До беременности…

— Ты же не хочешь, чтобы я останавливался?

Он губами нашел ее губы, не дал ей ответить, заткнув рот поцелуем.

Он прекрасно чувствовал, как ее руки уперлись в его грудь, но это только стало поводом усилить напор. Потом руки ослабли, и, кажется, Милена перестала сопротивляться… Она ответила на его внезапный поцелуй, а Джек понял, что стал целовать ее нежно.

Он резко отстранился, тяжело дыша и смотря в глаза девушке. Ее дыхание тоже было сбитым, а взгляд испуганным. Впервые в жизни он перед женщиной поднял руки и сделал шаг назад, не желая продолжать. Странно, но с ней он хотел по-другому, чтобы она сама попросила его о большем.

— Посмотри на улицу, — тихо попросил он, подбирая пиджак с пола.

Направился к двери и вышел, закрыв ее с той стороны.

Еще несколько секунд Милена, находясь в шоке, прижималась к стене и молилась Богу за то, что Арчер ушел. Не потому что боялась его — он не насильник: она боялась себя. Вспомнив его слова, она отпрянула от стены и на ватных ногах подошла к окну. Темнота. Но в свете зажженных фонарей она отчетливо увидела море цветов в горшках, стоящих на земле перед домом. Они образовывали композицию из ее имени — «Милена». Прислонилась к стеклу лбом и дала волю эмоциям: слезы полились потоком. Она не плакала давно, она старалась быть сильной для сына, а на деле, все же оказалась слабой.

*** Вирджиния проснулась, но глаз не открывала, просто лежала на мягкой кровати, вспоминая минувшую ночь. Нет, она не выспалась совсем… На сон ушел лишь час. Сколько силы в этом мужчине!

Сколько раз он заставлял ее умирать и сколько раз она воскресала?

Сейчас сложно сказать. Но теперь она понимала птицу Феникс: если причина ее бессмертия — такая же любовь, то она стоит того, чтобы сгорать и воскресать заново.

Не хотелось открывать глаза, хотелось еще лежать, утопая в мягких подушках, вдыхать аромат бахура и придаваться воспоминаниям.

Она не думала, что можно так… Так бережно и нежно относиться к женщине, доставляя ей несказанное удовольствие:

— Мое удовольствие зависит от твоего.

Так он ей сказал, пальцами скользя по внутренней поверхности бедра, а губами касаясь ее живота, заставляя лишь слышать собственное тяжелое дыхание…

Если она будет лежать и думать обо всем этом, то не уйдет отсюда никогда. Время ранее, но лучше уйти пораньше, пока не так опасно.

Открыв глаза, она слегка приподнялась на локтях. Саида рядом не было. Она снова опустилась на подушки, рассматривая обстановку.

Вчера это было не важно, сейчас стало интересно. Но первым делом взгляд упал на книгу, лежащую на прикроватной тумбочке с его стороны. Коран. Священная книга. Всю ночь она слышала арабские слова, Саид называл ее ласково именно на арабском языке. И запах бахура… Даже не надо было рассматривать комнату, здесь все было пропитано Востоком. Как и мужчина, с которым она провела эту ночь.

— Доброе утро, Хайяти.

Она обернулась на его голос и улыбнулась. Он так тихо зашел, что она сразу не услышала, погрузившись в свои мысли:

— Доброе утро, я проснулась, но тебя нет.

— Фаджр, Хайяти, предрассветная молитва, — он лег на кровать рядом с ней, целуя в висок. — Ты хочешь кофе или чай?

— Ты не спал?

— Нет. Утренний намаз является более ценным, чем жизнь.

Она никогда не интересовалась их жизнью. Слышала азан, видела, как останавливаются арабы во время призыва, склонив головы и перебирая пальцами пальцы. Те, которых молитва застигла в пути, и у них нет возможности зайти в мечеть. Она даже слышала, как шептал Саид молитву перед полетом из Бали. Но она не предавала этому значения. Сейчас она была слегка шокирована тем, что он не спал, чтобы вознести молитву своему Богу.

— Я совершил самый тяжкий грех, — прошептал он, выводя ее из задумчивости, — но самое страшное не это.

Вирджиния повернулась к нему, боясь услышать то «самое страшное», сердце заколотилось:

— А что?

За секунды она возненавидела себя за то, что сама сманила его к плотской любви. Она христианка, для нее это не грех, но он… Не хотелось слышать о том, как он сожалеет…

— Самое страшное, что я не жалею об этом, но в тоже время я не могу просить прощения у Аллаха за свой грех, потому что не считаю тебя своим грехом. И самое страшное — я хочу повторить его снова и снова. В судный день я буду наказан и готов понести наказание.

Он поцеловал ее, пальцем касаясь щеки. Так ласково и нежно… Он, грозный Саид Шараф аль — Дин, человек-буря, при виде которого трясутся все работники аэропорта, а стюардессы замолкают, на самом деле очень мягкий. Он подарил ей море любви и океан эмоций.

Как теперь жить, зная, что он будет дарить такую же любовь другой?

Своей жене…

— Хайяти, любимая, я не смогу жить без тебя, — взгляд друг другу в глаза. Она коснулась его губ своими губами, чтобы отвлечь себя от грустных мыслей. — Выходи за меня замуж, и мы с позволения Всевышнего будем всю жизнь вместе.