Наши крылья растут вместе (СИ) - Шерри Ана - Страница 78

Даниэль сделал еще один шаг в ее направлении, буквально нависая над девушкой. Она зажмурилась, кусая пересохшие губы, но отчетливо ощущая его дыхание возле своего уха:

— Твой праздник состоится здесь и сейчас.

Широко распахнув удивленные глаза, Оливия встретилась с ним взглядом. Он стоял вплотную, и эта близость душила ее. Кажется, ее сердце уже умерло от страха. Или от чего — то еще. Не важно. В голове мыслей резко не стало. Она чувствовала запах кофе, пролитого на его рубашку, стараясь совладеть собой и не снять ее, выдирая пуговицы. Все еще смотря ему в глаза, цвета этого же кофе, она пыталась уловить в них остывший пыл. Но видела другое.

Вспыльчивый испанский темперамент привел Даниэля к ней прямо вплотную. Он хотел проучить ее, напугать… Но как только он прошептал свои угрозы, ощущая близость Оливии, внутри сработал обратный механизм. Он сам запустил его.

Смотря в широко распахнутые небесные глаза девушки, Даниэль уже забыл про свой гнев, он забыл кто он и зачем сюда пришел. Он ощущал ее дыхание, которое становилось все ближе и ближе по мере его приближения к ее губам. Именно эти губы не давали ему покоя, именно о них он думал в последнее время слишком часто. Сейчас он уже не мог затормозить — пройдена точка невозврата. Перед ним открылась новая дорога в запретное и желанное. И Даниэль коснулся ее губ, чувствуя, как она выдохнула, давая ему эту дорогу. Он ощутил, как ее рука коснулась его щеки, и девушка простонала, вызывая еще больше желания в нем.

Поцелуй был, как взрыв. Сначала горячий, как лава, потом нежный, как шепот. Руки Даниэля блуждали по ее халату, пытаясь распахнуть его и коснуться ее тела. Он чувствовал, как Оливия расстегивает пуговицы на его рубашке, но у нее мало это получалось, и она просто начала их отрывать. Он усмехнулся, боясь потерять вкус ее губ и, потянув девушку, сделал шаг назад.

Теперь Оливия не была прижата к стене. Но она полностью была во власти этого мужчины. Ее руки все еще теребили пуговицы на его рубашке, пытаясь пробраться к его телу и ощутить его горячую кожу. От дикого желания, которое он в ней разбудил, ее пальцы не слушались, а пуговицы больше не отрывались. Она вновь простонала, запуская руку ему в волосы, чувствуя их жесткость.

Самая длинная ночь, длиннее перелета через Атлантический океан. Самая мягкая постель, как густой белый ковер под самолетом. Его рука откинула прядь волос девушки и губы коснулись кожи на ее шее. Тонкий аромат мыла окутал его обоняние. Ни ваниль, ни кофе, нет. Это был знакомый запах какого— то фрукта. Жаль, что не персика.

Звук мобильного телефона заиграл где — то в комнате, но было не важно чей это телефон. Оливия не узнала музыку, а Даниэль проигнорировал звонок. Сейчас все сосредоточилось на них двоих. Он целовал каждый дюйм на ее теле, не пропуская шрам на груди. Сейчас не время спрашивать о нем, сейчас ему вообще ничего не хотелось знать.

Вновь заиграла музыка уже знакомой Оливии мелодией. Скорее всего, это Нина потеряла подругу. Но думать об этом не хотелось. Хотелось только утопить оба телефона.

Всю ночь Даниэль не давал ей спать, будя поцелуями, руками проводя по ее телу, пытаясь насладиться Оливией вдоволь, так, чтобы ему больше не захотелось повторить сегодняшнюю ночь никогда. Утро принесет море проблем. Об этом думать не хотелось.

К утру она уснула, прижимаясь к нему спиной. Сон только пришел, а в дверь уже начали стучать:

— Оливия, с тобой все в порядке? Впусти меня.

Голос Нины заставил Оливию резко вскочить с кровати и помчаться к двери, руками прижимая ее и не давая ей войти:

— Со мной все хорошо. Выйду позже, Нина.

— Открой дверь, я хочу убедиться сама, что с тобой все в порядке.

Сердце застучало в безумной скачке. Девушка посмотрела на Даниэля, еще лежащего в ее постели. Надо запечатлеть это в памяти, потому что такое больше не повторится.

— Я не одета, Нина. Я спущусь к завтраку.

Теперь она увидела его взгляд на себе, понимая, что стоит обнаженная возле двери:

— Отвернись.

Он усмехнулся, но не отвел взгляд, пытаясь запомнить красоту ее тела. Такое не повторится, но в памяти останется навсегда.

— Ты вчера не была на празднике. Я переживаю, — Нина все еще не уходила и Оливию это начало раздражать. Она повернула замок, закрывая дверь, облегченно вздохнув:

— Я уснула, Нина. Иди. Я скоро спущусь.

Оливия отошла от двери и села на кровать, пытаясь прикрыться простынкой:

— Вламываясь в мою комнату, ты даже не закрыл дверь.

— Я не думал, что так все закончится, — произнес Даниэль, протягивая руку за часами, — черт, я так мало спал, что даже не знаю, как буду работать.

Оливия тут повернулась к нему, сверля ядовитым взглядом. Даниэль улыбнулся— все вставало на свои места. Сегодняшняя ночь— это просто порыв какого — то безумия.

— Скажи спасибо себе, — Оливия натянула улыбку, — ты сидишь, а я хожу, кормлю людей и исполняю всю их прихоть. Кому из нас тяжелее?

Он поморщился, представив эту картину:

— Мне нужна ясная голова, холодный разум, я принимаю серьезные решения.

Не было смысла с ним спорить, его работа тяжелее только в том случае, если происходит внештатная ситуация.

Даниэль встал с кровати, пытаясь найти свои вещи:

— Кстати, я — не гей.

— Я заметила, — Оливия закуталась в простыню, ложась обратно на кровать. Хотелось спать, тело ломило, но в нем ощущалась странная легкость. И даже ломота в теле была приятна.

— Черт, — выругался Даниэль и Оливия посмотрела в его сторону. Он держал в руках рубашку, залитую кофе и с порванными пуговицами, — по дороге в свой номер, надеюсь никого не встретить.

— У тебя есть еще рубашка? — Поинтересовалась она, но тут же возненавидела себя за этот вопрос. Какое ей дело до него?

— Есть. В номере. — Он расстегнул пуговицы на погонах, снимая с них накладки с четырьмя золотыми лычками и запихал в карман брюк, — на всякий случай, если кто увидит меня в таком виде. Во избежание позора моего звания.

Оливию это насмешило:

— Ты переспал со мной и снял погоны, Даниэль Фернандес. Может быть это что — то значит?

— Значит только одно— не приближаться к тебе ближе вытянутой руки.

Все становилось на свои места. Она дерзила, но он не уступал ей в этом.

— Отличная идея.

— Послушай, — он сел на кровать, застегивая пуговицы на рукавах, — ни ты, ни я не хотим потерять эту работу. Сегодня ночью мы нарушили жесткое правило "Arabia Airline", но ведь об этом никто не знает. У меня к тебе предложение.

— Я вся во внимании.

— Пусть между нами все будет как прежде. Давай забудем сегодняшнюю ночь, — Даниэль кивнул ей, — но если ты не хочешь ее забывать, то могу предложить тебе перейти в экипаж Джека Арчера.

— Иди к черту, — произнесла Оливия, вызывая улыбку на его лице, — я забуду обо всем без помощи Арчера.

— Отлично.

Даниэль встал, завязывая галстук и оглядываясь по сторонам в поисках золотого зажима. Повязав простыню вокруг тела, Оливия встала с кровати, помогая ему в поисках этой вещицы:

— Как он выглядел?

Они опустились на колени, руками ощупывая пол, заглядывая под кровать и стол:

— Золотой А380. Подарок Мухаммеда на день рождение. В единственном экземпляре. Именной.

Из взглядов встретились:

— Нечего было кидать его.

— Нечего было раздражать меня.

Сказав друг другу очередную гадость, они удовлетворенно принялись снова за поиски. Но спустя две минуты, Оливия не выдержала, вставая с пола:

— Я поищу позже, ты можешь идти. Времени на сбор слишком мало.

Она была права, Даниэль осознавал это, смотря на часы, но он так же не мог потерять такую ценную вещь. И дело не в золоте, дело во внимании начальства. Это был эксклюзивный подарок, специально для него:

— Хорошо, — Даниэль встал с пола, отряхивая с брюк невидимую пыль, — обещай, что поищешь.

— Обещаю.

Оливия все еще держала края простыни у себя на груди, в ожидании его ухода и Даниэль направился к выходу, но что — то заставило его остановиться. Он обернулся, смотря на нее: