Сердце Хейла (СИ) - "Lieber spitz" - Страница 10

Стайлз от раздавшегося шума открыл заспанные глаза и подорвался с пола.

- Питер.

Хейл устало вздохнул.

- Это никто, – произнес равнодушно, отвечая на вопрос и чуя, как от вишневого взгляда внутри всё падает, а хуже всего – и снаружи тоже.

- Я... Не говори так! – взорвался мальчишка и перекрыл парочке доступ к дверям.

Питер легко отодвинул его плечом.

- Иди домой, Стайлз, ты мешаешь.

- Зачем же домой? – вдруг подал голос языкатый напарник Питера. – Если он хочет, я не против втроём...

Питер пьяно хмыкнул, засмеявшись.

- Ого, детка, тебе сегодня везёт! Давай, заходи...

Стайлз заторможено двинулся следом; зашел, ёжась, словно в первый раз оказавшись в квартире Питера.

- Мы можем поговорить? – спросил, стараясь не смотреть на незнакомого парня.

- Полпервого ночи, детка, я адски хочу трахаться, – недовольно произнес Питер, глядя, впрочем, не на него. – Поговорить ты не можешь. Ты можешь остаться. Кончить. Возможно, кончить еще раз. Мы с моим другом Джоном...

- ... Джорджем, – поправил Питера накачанный незнакомец.

- ... Джорджем, да... Мы против не будем, – Питер сдернул с себя футболку, кинув ее на пол.

Стайлз посмотрел исподлобья на гостя Питера. Тот сочувственно посмотрел в ответ на него.

- Слушай, у парня проблемы, может, будешь с ним поласковей? Поговоришь? – попросил он Питера.

Питер с досадой изобразил вместо улыбки оскал, упомянув мать Терезу, и Джордж сразу заткнулся.

В принципе, Стайлз и так знал, что жалеть его уже не будут. Он с мукой отследил, как Питер идет к большой своей кровати, расстегивая на ходу болты джинсов, и выслушал последнее предложение:

- Так ты идешь или нет?

Джордж так же, как Стайлз, не отрываясь смотрел на Хейла. Он бросил замечать присутствие третьего в спальне и двинулся к кровати следом за хозяином. Он опустился на колени перед ним, обняв за бедра мускулистыми руками, и медленно стянул с них джинсовую ткань, спуская к коленям заодно и трусы...

Смотреть порно в режиме реального времени круто. Особенно, если снимается в нем не безымянный актер, а известная кинозвезда, на которую ты каждый вечер дрочишь, не чая увидеть хотя бы краешек восхитительно непродажной задницы.

И вот ты в первом ряду, и твой герой, с обнаженными, поджатыми от удовольствия ягодицами, бесстыдно покачивает перед тобой вставшим членом.

Стайлз завороженно смотрел на Питера. Полуобнаженного и прекрасного. Позволяющего делать себе минет не ему, не Стайлзу, а какому-то незнакомцу. Тот очень старался, и вскоре Питер застонал. И приоткрыв глаза посмотрел прямо на него, покачиваясь в плавных фрикциях. Стайлз даже почувствовал фантомное касание его пальцев к своим волосам, когда Питер зарывался ими в его шевелюру на пике. Когда тянул за короткие пряди, кончая...

Хейл еле видимо шевельнул губами – “Присоединяйся!”, и вот тогда, не выдержав сладкой, но какой-то неправильной картины, Стайлз, чувствуя, как собственный член наливается в штанах все больше и больше, рванул к выходу, дернул дверь, прогрохотал по лестнице ботинками до самой улицы, и только тогда смог глотнуть стесненной грудью толику воздуха.

Возможно, думал он, бесцельно плетясь по тротуару, действительно нужно было присоединиться. Порадовать своего любовника послушанием и выдержкой. Наказать его своим же равнодушием, отдавшись на его глазах другому.

Но Стайлз не смог. В конце концов, у него пока еще было сердце. А сердцу, если оно влюблено, полагается страдать, а не наслаждаться неправильным извращенным трахом.

====== Часть 5 ======

Утром все кажется иначе. Утро – мистическое время прозрений и осознания себя. Питер осознавал себя еще немного пьяным и совершенно конкретно – перетрахавшимся. Яйца ломило космической пустотой. Голова же была забита мыслями. Первой было – не сделал ли чего-нибудь непутёвого с собой Дерек. Второй – не сделает ли Дерек чего-нибудь непутевого с ним, когда будет мстить за свою умертвленную в водовороте обстоятельств любовь.

Ровно в десять он аккуратно постучал в дверь лофта. Дерек был уже там, и что-то Питеру подсказывало, что он и не покидал печальной обители.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Минуту! – крикнул младший Хейл сквозь шум воды, услышав утреннего посетителя.

Питер лишь покачал головой, представив, как растрепанный, убитый своим несчастьем племянник устало встает с колен и закрывает крышку унитаза, смывая прочь тяжелые мысли вместе со своей блевотиной.

На столике от Ван де Роэ, купленного за целое состояние, стояла пустая бутылка из-под кьянти. Тарелки с ужином, наверняка полные, все еще были накрыты хромированными крышками.

Питер, боясь вслушиваться в звуки, доносящиеся из душевой, присел на краешек кресла, вдруг отчего-то брезгливо проведя по кожаной обивке пальцами: есть ли пыль. Как будто он не знал, как тщательно всегда убиралась здесь, после их жарких ночных вечеринок пожилая мексиканка Рита, работающая на него долгих десять лет. Рита дело своё знала, но сейчас казалось, что весь лофт покрыт невидимой пудрой, волшебным любовным порошком, на порядок токсичнее кокаина. Питеру не нравилось это ощущение – ощущение скверны, что оставило после себя неслучившееся романтическое признание, настолько нелепое именно в этом помещении, что смешно было.

Он сидел, обозревая лофт, и думал, что никогда еще это место не казалось ему столь чужим. И как теперь в таком трахаться? В дворце разбитых сердец и желаний? Никак. Жуть просто.

Через минуту раздался звон чего-то упавшего, и Дерек вышел к нему в холл.

- Здравствуй, Питер, – сказал вежливо и машинальным жестом поправил манжеты на идеально белоснежной своей рубашке.

Всё остальное было в полном порядке тоже.

Прическа.

Стрелки на брюках.

Начищенные до блеска туфли.

Серьезные трезвые глаза.

Питер чертыхнулся – Дерек был смехотворно великолепен. Таких, черт возьми, не бросают. Но.

- Привет, Дер, – ответил Питер, кивнув на стол, – к ужину ты не притронулся, как я вижу. А ведь в “Либерти” готовят чертовски вкусно...

- Аппетит пропал, – холодно бросил Дерек.

- Зато вино – нет, – продолжил старший Хейл. – Неплохо выглядишь, кстати, после целой бутылки.

Выглядел Дерек так, словно в выпитом Кьянти был молодильный отвар. Который, впрочем, был ему не нужен.

- Мне двадцать шесть, дядя, – младшенький даже усмехнулся злой шпильке, так очевидно и окончательно прочертившую между ними разделяющую поколения черту.

Они стояли напротив друг друга, и впервые Питер не знал, о чем говорить. Извиняться он не планировал.

- Ты не извиняться сюда пришел, так же? – догадливо спросил его Дерек.

- Нет смысла, я думаю, – скривился старший Хейл и пояснил причину визита: – Я хочу прояснить ситуацию.

Ситуация была такова: Питер оказался крайним и откровенно виноватым.

Дерек мог обвинить его во многих вещах.

В сокрытии правды; в тайном последнем свидании, претившем всем нормам гейской этики; даже в грубом обращении с любовником, включая злосчастную пощечину.

Ну и конечно, в благотворительности. Особенно в ней.

- Твоя вчерашняя забота была... унизительна, – с трудом выговорил Дерек, выбрав наиболее очевидный пункт обвинения. – Скажи, я действительно показался тебе настолько жалким? Настолько, что ты счел своим долгом устраивать мою личную жизнь?

Питер покачал головой. Хотя с самого начала говорил, что быть так трагически глубоко влюбленным в первого встречного немного смешно.

- Дер, это просто случайность, – сказал он единственно возможную правду.

Потому что лгать не хотелось. А еще – не хотелось придумывать оправдания.

Дерек объяснения не принял. Сказал очень язвительно:

- Случайность? Какое для меня облегчение! Знаешь, Питер, а именно она открыла мне глаза на то, какой ты на самом деле самодовольный ублюдок!

Питера перекосило.

- Полегче, племянник! Будь... полегче.

- Да какая, к черту, легкость, Питер! Ты с самого начала знал, что для меня на этот раз все серьезно! Что я, как бы тебе это ни было противно, по-настоящему влюблен в него! Что это, блять, совсем не легко! Это адски больно!!!