Темный лес. Вожак - Лисина Александра - Страница 14

Шир снова нахмурился: это правда, ей не смог бы отказать ни один из новичков, если бы она воспользовалась силой, если бы взглянула в упор и позволила вдохнуть дурманящий аромат своей кожи, а потом задала тот же самый вопрос, который он только что озвучил Стрегону…

– Ладно, – вздохнул охотник, не скрывая разочарования. – А остальные?

– Не сейчас.

– Уходим завтра?

Гончая быстро кивнула.

– Тора оставлю на парней, а остальных поведем к золотым, как договаривались.

Шир мгновенно посуровел.

– Как думаешь идти? Ущелье? Впадина? Лысый холм?

– Напрямую, – чуть качнула головой Белка, сосредоточенно изучая горизонт. – За кордон выйдем возле Зеленой реки, потом пробежимся по краю впадины, а за ней двинемся на восток: я больше не хочу терять время.

– В той стороне кордон стоит слишком близко, – осторожно напомнил охотник, бросив быстрый взгляд на ее хмурое лицо.

– Я знаю. Но мы его не затронем.

– А лежка?

– Ничего, постараемся никого не разбудить.

Шир на мгновение задумался.

– Это из-за чужаков? Тех, кто потревожил границу? Думаешь, они смогли пройти дальше?

Стрегон насторожился: о чем это он? Неужели кто-то из агинцев рискнул последовать за нами?

– Тирриниэль мог бы решить свои проблемы раньше, – насупился Шир, приняв молчание Белки за согласие. – Не стоило тащить сюда такую прорву народа. Надеюсь, магов там больше не осталось?

– Нет, – наконец ответила Гончая. – Но зато остался Одер. А ты наверняка помнишь, какой он настойчивый.

– Торково копыто… Он тебя ранил?

– Нет, конечно. Просто навестил накануне, правдоподобно удивился и сделал вид, что заглянул на огонек совершенно случайно. А о стае, дескать, вообще впервые слышит.

Шир брезгливо сморщился.

– Урод. Какое это у него гнездо по счету? Втрое? Третье? Надо было еще в прошлом году спалить этот гадючник!

– Рано, – непреклонно ответила Белка. – Пусть сперва поработают и хорошенько пощиплют наших остроухих преследователей. А потом мы с тобой наведаемся на Большой утес и уменьшим их численность. Ты следы где заметил?

– На западе, – пробурчал охотник. – Но хмеры потянулись немного севернее. Так что или ваши «приятели» резко свернули, или же там появился кто-то еще. Сколько их?

– Не знаю. Но если считать, скольких уничтожил кордон, плюс Одер со своими ребятками поработал на славу, плюс полсотни точно мои, думаю, где-то около сотни остроухих и еще столько же агинцев осталось. Плюс троица из совета старейшин со своими охранными амулетами и, возможно, кое-какими артефактами времен Изиара. Иначе я просто не могу объяснить их живучесть. Полагаю, сохранили в тайне от владык еще с эпохи расовых войн. А значит, мятеж все эти годы просто тлел, пока не подвернулся случай раздуть искру. Быть может, хранители об этом знали да тоже помалкивали, чтобы иметь в рукаве лишний туз… Теперь уже не понять.

В это время владыка эльфов вышел из подземелья, крепко держа за руку чумазого, но совершенно счастливого Торриэля, и, расслышав последние слова Белки, немедленно уточнил:

– Чего не понять?

Гончая удивленно обернулась. При виде дымящейся одежды сына слегка нахмурилась, но почти сразу успокоилась: с Тором все было в полном порядке. А закоптился он лишь потому, что слишком рьяно начал учиться управлять огнем. Причем стоящий рядом с ним Тирриниэль выглядел не лучше: его белые волосы рассыпались в беспорядке, левая щека была испачкана сажей, тонкая сорочка пропиталась дымом, голенища сапог съежились. Зато глаза горели ярко, победно, торжествующе, а на лице блуждала такая широкая улыбка, какую Стрегон вообще ни разу не видел за несколько недель пути.

Рядом с повелителем незримой тенью маячил Картис, которому тоже разрешили присутствовать при обучении юного наследника, и конечно же Ланниэль – его уже второй день нельзя было оторвать от маленького мага.

– Та-а-ак, – протянула Белка, оглядев довольных сверх меры эльфов и оценив их потрепанный вид. Только слепой не заметил бы следов произошедшей в подземельях нешуточной битвы. – Чует мое сердце, после вас в зале стихий остались одни руины.

– Как можно?! – притворно ужаснулся Ланниэль, старательно закрывая ладонью огромную прореху на рукаве. – Бел, ты за кого нас принимаешь?!

– За наглых, бессовестных и охочих до разрушений оккупантов, которых наш бедный Лабиринт вынужден терпеть рядом с собой и которые наверняка разнесли там половину перегородок только ради того, чтобы поупражняться в скорости плетения боевых заклятий.

– Мы все убрали, – поспешил вмешаться Тирриниэль, так же старательно оттирая сажу с лица.

– Правда, мам, – согласно закивал Тор. – Там все стало, как раньше.

– Ага, – глубокомысленно хмыкнула Гончая. – Из чего следует заключить, что вы разрушили там все, до чего дотянулись.

Перворожденные, включая владыку Л’аэртэ, сконфуженно переглянулись.

– Ну, мы…

– Ладно, поджигатели неугомонные, – вздохнула Белка, обреченно махнув рукой. – Приведите себя в порядок, а потом перекусим, не то Стрегон скоро с голоду помрет или, чего доброго, кору на деревьях начнет грызть, не дождавшись обеда. Вторым Лакром становится, не иначе. Впрочем, побратимов ведь подбирают по себе?

Стрегон предпочел сделать вид, что не услышал и не заметил повеселевших перворожденных. Он размышлял над причинами, по которым Гончая не захотела видеть его среди охотников, даже Ширу велела не вмешиваться. Ведь одно дело, когда отказался сам, и совсем другое, когда считают, что не подходишь. Недостаточно стойким оказался? А может, все дело в том, кто был его предком? Может, не все так хорошо, как она хотела показать? Интересно, где и как погиб Сар’ра? Надо будет разузнать…

Белка, словно почувствовав его порыв, поспешно отступила в сторону, а после, перекинувшись парой слов с подошедшими близнецами и обменявшись красноречивыми взглядами с Тирриниэлем, и вовсе вернулась в подземелья. То ли пряталась от настойчивых расспросов, то ли не желала говорить на эту скользкую тему, а то ли действительно решила проверить, что там натворили остроухие маги.

Шир какое-то время медлил, напряженно что-то обдумывая, но потом махнул рукой и пошел следом. Так уверенно и быстро, что стало сразу понятно – в недрах Лабиринта он бывал не раз. Миновал разинутую драконью пасть, покосился на гигантские изумруды и углубился в переплетение каменных коридоров, твердо собираясь продолжить неоконченный разговор.

Владыка Л’аэртэ вопросительно приподнял брови, молча интересуясь, за что смертному предоставлены такие привилегии, но Крес с Тоссом только пожали плечами и отвернулись, занявшись более важными делами: в четыре руки сняли с едва теплившегося огня шест с зажарившимся до хрустящей корочки кабаном и, поднатужившись, поволокли его к столу – наступало время обеда.

– Бел? – осторожно позвал Шир, оказавшись у знакомой двери – высокой, выточенной из черного палисандра и украшенной затейливой резьбой, которую хозяин когда-то нанес собственноручно.

Изнутри послышался тихий вздох.

– Погоди, я сейчас…

Через несколько мгновений дверь открылась и на пороге возникла закутанная в простыню Гончая. Какая-то маленькая, слабая и очень-очень печальная. Только самые близкие люди видели ее настоящей. Правда, нечасто и недолго, потому что она не любила выглядеть беззащитной. Вот и сейчас попыталась это скрыть, но тоска в ее глазах была слишком велика, чтобы внимательный взгляд этого не заметил. А чуть покрасневшие веки и припухшие губы говорили сами за себя.

Шир, видевший ее и в гораздо более расстроенных чувствах, беспокойно дернулся.

– Бел, ты чего? Переживаешь?

– Как всегда. Хочешь зайти? – отвернулась Белка, стряхивая непрошеное отчаяние.

Охотник кивнул, и она, отступив от двери, отошла в мягкий полумрак, в котором были не так заметны мокрые дорожки на ее щеках и до крови искусанные губы.

Внутри царила тишина. Комната не была роскошной и не поражала богатым убранством: Белка никогда не любила излишеств, да и Таррэн – тоже, хотя для наследника Изиара это было по меньшей мере странно. Кичливой роскоши он всегда предпочитал сдержанную красоту простых форм, обилие золота не уважал, а изысканные предметы интерьера с легкостью променял на природную чистоту и живые стены из благородного палисандра. И это чувствовалось даже здесь, в самом сердце древнего Лабиринта, сохранившего в глубине своих недр частичку истинного Темного леса ради того, чтобы хозяин чувствовал себя как дома.