Нарисуй меня хорошим. Книга 2 (СИ) - "Kerry" - Страница 1

Глава№ 1. Вася

Три месяца спустя.

Железнодорожный городской суд.

Опустив глаза, я пересчитывала дощечки паркета на полу и испытывала дикий страх. Рядом сидела мама и крепко сжимала мою влажную ладонь, до боли, словно опасаясь, что я сбегу из зала суда. Моя степень волнения перешла за рамки допустимого. Привычный и знакомый страх снова окутал меня так, что я боялась поднять глаза. Боялась даже моргнуть. Боялась дышать. Всем своим нутром я чувствовала приближающуюся опасность. Она холодными губами целовала мой затылок, отчего кожа покрывалась колющими мурашками.

Это мое первое заседание после обвинительного приговора. На прежние заседания, я так и не попала. Не могла и не желала. Но сегодня, мое присутствие необходимо, и это все напоминает мне каторгу. Я предполагала, что будет больно. Я знала, что расковыряю старую рану, которая только-только начала заживать, и не найду того человека, который смог бы правильно на нее подуть.

Я помню все, как будто бы вчера. Как сдирала с себя кожу мочалкой, чтобы на моем теле не осталось ни одного миллиметра, где его руки касались меня. Помню, как кромсала свои длинные волосы, которые пропитались его запахом, и вызывала рвоту, в надежде очистить организм от его поцелуев. Тогда мне казалось, что я смогу отмыться от всей этой мерзости и начать жизнь заново. Но, коварная судьба решила иначе.

Государственный правозащитник Беляева вновь подал на обжалование приговора, решив, что прошлое решение суда было необоснованным. У мужчины с каменным лицом, не получиться скрыть за красивым костюмом уродливую душу. Он встал на сторону насильника, позабыв о нравственности, совести и чести. Настоящий адвокат Дьявола. И теперь, мне снова приходиться защищаться, бороться, доказывать свою правду, которая вроде бы очевидна, чтобы исключить любую возможность высвобождения Вани.

Беляев — мое личное проклятье, от которого не избавится, но возможно отгородиться, заперев его за решеткой. Толкнуть в яму, засыпать землей и затоптать ногами. Именно так, как он обошелся со мной. Мои чувства были разбиты о каменистый берег, а душу утопили в реке. Та земля насквозь пропитана моими слезами. И, эти слезы никогда не высохнут.

— Всем встать, — послышался грозный голос судьи, но даже это не заставило меня сдвинуться с места. — Садитесь.

Краем уха, я слышала тихие переговоры людей, которыми заполнился зал суда. А сердцем, я чувствовала присутствие Беляева. Он здесь, я знаю. Он совсем близко, и это убивало меня. Я чувствовала себя кроликом, внутренности которого медленно выворачивают наизнанку. Мне едва удавалось держаться, чтобы не потерять сознание.

— Подсудимый, назовите свое имя, — потребовала судья.

— Беляев Иван Николаевич.

Услышав этот голос, я вздрогнула. Меня затошнило. В голову врезались ужасные картины прошлого. Его руки, как острые клешни, сжимающиеся на моей шее, горячее дыхание, его хватка, которая больше походила на нападение зверя, ярость, безумие, треск одежды и моя слезная мольба: «Пожалуйста, Ваня, не надо…»

— Вы знаете, в чем именно обвиняетесь?

— Безусловно, — холодно ответил он. — Я взял то, что мне не принадлежит.

— Вы считаете, что ваш поступок сравним с воровством?

— Мой поступок ни с чем несравним. Перефразирую. Я угробил то, чем больше всего дорожу.

— Говоря это, вы подразумеваете свою жизнь?

— Нет, я говорю о девушке.

— После того, что вы с ней сделали, она дорога вам?

— Всегда была.

Меня затрясло, и тогда я почувствовала руку мамы у себя на плече.

— Успокойся, милая. Тебе ничего не грозит.

Конечно же, я не смогла успокоиться. В ушах стоял невыносимый гул, отчего я пропустила большую часть информации, которую поведала судья. Мне не хотелось ее знать. Мне хотелось убежать отсюда, спрятаться в своей комнате, согнуться на кровати в позе эмбриона и кричать в подушку до тех пор, пока разум не провалиться в глубокий сон.

— Уважаемый суд, — раздался голос прокурора, — по свидетельским показаниям из материала следствия, возникает вывод, что подсудимый совершил данное преступление на почве любви. Но так ли это? Попробуем разобраться.

Меня передернуло.

Что именно выдумал адвокат Беляева? А какой любви может идти речь? Это просто безумие.

Тем временем, прокурор продолжал:

— Тяжело об этом говорить, но, по всей видимости, отец подсудимого допустил ошибку в воспитании сына. Вседозволенность, избалованность и прочая характеристика оставляет желать лучшего. По свидетельским показаниям, находясь в алкогольном опьянении, он воспользовался беззащитностью пострадавшей и при этом, нанес тяжкие телесные повреждения, едва не лишив ее жизни. И это, он называет любовью, — прокурор откашлялся. — Уважаемый суд, я прошу для Беляева самого сурового наказания. А точнее, шесть лет лишения свободы, как и назначалось прежде.

Кто-то в зале недовольно заохал.

— Подсудимый, вы согласны со своим обвинением? — поинтересовалась судья.

— Согласен.

— Как вы можете объяснить свое поведение?

— Ревность. Безрассудство. Безысходность.

— Вы осознаете, что могли убить пострадавшую?

— Теперь, да.

— Вы жалеете о случившемся?

— Более чем.

Ложь. Ложь. Ложь. Он не жалеет. Он притворяется, как притворялся в день когда… уничтожил меня.

Набравшись сил, я слегка приподняла голову, робко огляделась, и тут спокойствие окончательно меня покинуло. Зал суда был наполнен едва знакомыми мне людьми. Это были жители той самой деревни, в которую я приехала человеком, а покинула ее, став безвольной куклой. Но все они пришли просить пощады для насильника. Они ненавидели меня. Среди присутствующих я узнала мать Владика, она была готова накинуться на меня в любую секунду и порвать на куски, за то, что я лишила ее сына.

— Граждане судьи, — начал адвокат Беляева, опираясь локтями о кафедру, — только что обвинитель сказал, что мой подзащитный совершил ужасное преступление. Но, он испытывал к Василисе очень глубокое, искреннее чувство, и как говорят свидетели, это чувство не было ею отвергнуто. Если Василиса не доверяла Ивану, то не осталась бы с ним наедине. Вывод напрашивается сам — инициатива принадлежала девушке.

Я была оглушена свалившимся на меня заявлением. Голова закружилась.

— Шалава, — пренебрежительно бросил парень из зала. Я узнала его. Это был один из друзей Владика, который издевался надо мной в лесу несколькими годами ранее.

И в этот момент произошло что-то безумное. Парень, руки которого держали конвоиры, ринулся вперед и попытался накинуться на моего оскорбителя. В помещении воцарилась паника.

— Что ты сказал?!

— Тихо, успокойся!

— Не надо!

— Отпусти его!

— Прекратите!

— Подсудимый, — удары молотка, смешались с ударами моего сердца, — я призываю вас к порядку. Вы находитесь в зале суда.

И когда взбунтовавшегося парня посадили на место, наши глаза встретились. Взгляд Вани был полностью сконцентрирован на мне. Он смотрел в упор. Кровь застыла в жилах. Мне не верилось, что это происходит на самом деле. Я оцепенела от страха. Снова. Все было похоже на страшный сон, который никогда не закончиться. Зло. Оно пожирало меня.

Говорят, что лицо — зеркало души. Я с этим не согласна. И, когда я смотрю на Беляева, то полностью в этом убеждаюсь. На первый взгляд, он кажется нормальным парнем. Светлые волосы, с золотистым отливом и глаза, цвета туманного неба, вдобавок обладающие силой гипноза. Выразительные черты лица, четко отчерченные, правильные. Он ничуть не изменился. Только глаза. Они потухли. И пусть сейчас, он выглядел слабым, я знаю, какой он есть на самом деле. За этой маской скрыт самовлюбленный, хитрый, расчетливый, эгоистичный и мстительный человек. Даже не человек. Зверь.

— «Вася», — проговорил он одними губами, словно взывая к чему-то.

Я резко отвернулась и с надеждой посмотрела на маму. Губы дрожали.