Возвращение немого (СИ) - Романова Галина Владимировна - Страница 25

Начало в результате вышло скомканным — и зрителям явно не всем хотелось торчать на площади и насильно приобщаться к искусству, и в ушах артистов похоронным звоном звучало словечко «навсегда». Но уже во время сцены со стражниками народ весело смеялся, отпуская шуточки, а артисты полностью вошли во вкус.

Смеялся даже герцог Рой.

— Право слово, сударь, — промолвил он между двумя взрывами хохота, — вам стоит отменить своё решение и позволить труппе задержаться в городе до конца ярмарки! Народ, конечно, груб, глуп и необразован, но жестоко лишать его такого зрелища!

— Не беспокойтесь, герцог, — прищурился барон Пяст. — Этот спектакль они и без того будут долго помнить!

— Вы всё-таки настаиваете? Несмотря на то, что Жоанна уже через час будет с нами? И что вы дали обещание этому разбойнику?

— Я обещал, что помилую его по слову моей племянницы, — весомо произнёс градодержатель. — Но я не обещал, что она будет в городе точно к назначенному часу. Это предугадать невозможно!

Тем временем, с шутками, потасовками и песнями представление приблизилось к финалу. Во втором, крайне редко исполняемом, варианте пьесы, Бедино, поспоривший с королём, сумеет ли он незаметно снять с монарха корону, немного ошибся дверью и вместо спальни короля проник в спальню принцессы. Девушка, сонная, была так хороша, что воришка забыл, зачем он здесь и поспешил воспользоваться минуткой и украсть кое-что ещё, а именно — девичество королевской дочки. Однако, девушка была явно против и подняла такой крик, что на её вопли сбежалась стража. Примчался и сам король, нелепый в длинной, до пят, рубашке, босой и с привязанной веревочками короной, сбившейся набок. Прячущаяся за занавеской принцесса — её играла Соэль, — кокетливо выставив обнажённую почти до самого бедра ножку, дрожащей рукой указала на воришку.

— Так ты не столь ловкий вор, — воскликнул король, — но ещё больший проходимец! Если бы ты потерпел неудачу, пытаясь всего лишь снять с моей головы корону, я бы тебя простил. Но ты посягнул на то, что не может принадлежать такому, как ты! Что значит золото перед честью! Не как король, но как отец подвергшейся насилию дочери я приговариваю тебя к смерти! Ты будешь повешен! Сегодня же утром!

Насчет «подвергшейся насилию дочери» слов в пьесе не было, и актёры на сцене невольно оцепенели, а Янсор-Бедино весьма правдоподобно едва не упал на колени и упал бы, если бы не «стража», поддерживающая его под локти. Но барон Пяст довольно улыбнулся и кивнул из окна.

На сцене тем временем король-отец обнял весьма натурально задрожавшую дочь — приближался финал пьесы, и девушка волновалась на самом деле, а не изображая испуг — а Янсора-Бедино стража уволокла прочь, но не в фургон, а за него, уведя со сцены.

Там, закрытые от посторонних глаз публики, их уже ждали. Янсор — вместо Тайна и Лейра, игравших стражников в пьесе, сейчас вышли простые люди, и это люди увели артиста-эльфа прочь — с удивлением вытаращил глаза на пятерых человек и одного эльфа-полукровку. Три стражника с секирами и дубинками охраняли арестанта. Мужчина в одной рубашке и полотняных штанах, босой, со связанными руками и мешком на голове был смутно знаком. Даррен, игравший здесь две роли — палача, завязывавшего нужный узел на веревке и одного из тех, кого ловкий Бедино дурачил в начале пьесы, выглядел смущённо рядом с такими соседями.

— Быстро меняйтесь масками, — распорядился пятый человек.

Даррен послушно протянул ему капюшон «палача», стащил с плеч куртку. Ловко напятив всё это, человек рывком сдернул мешок с головы арестанта.

Забыв, как дышать, Янсор вытаращился на связанного Хоррена.

— Почему…

— Не твоё дело! Маску!

Артист протянул её человеку. Тот торопливо надел её на лицо осуждённого. При этом он прихватил прядь длинных волос Хоррена, и Янсора всего затрясло — открывшееся заострённое ухо явно выдавало нечеловеческое происхождение арестанта. Сразу получила объяснение его странная, невероятная меткость при стрельбе…

— Н-но… как? — взвыл бывший браконьер. Даррен с ним рядом выглядел таким несчастным, словно казнить должны были его родного сына.

— Мой отец вместе с остальными ушёл воевать с Империей Ма-Гри, — подал голос Хоррен. — И не вернулся. Многие не вернулись. Люди захватили наши земли — их некому было защищать. Разрушили мой дом. Я решил мстить.

На сцене уже били барабаны, и стража толкнула осуждённого к ступеням. Янсор отчаянно вцепился ему в рукав рубашки:

— Но почему вы не ушли на Архипелаг?

— Это — моя родина! А ты… — разбойник облил его из-под маски презрительным взглядом, — ты — человечий холоп! Ты думаешь, барон поступит с вами честно? Даже не надейся! Ты ещё вспомнишь лорда Виола Горелого, но будет поздно!

Вырвавшись из рук бывшего браконьера, он стал подниматься по ступеням.

Даррен повис на Янсоре, изо всех сил пытаясь удержать его на месте и оттащить подальше. Ему невольно помогла стража в оцеплении — люди расступились, чтобы пропустить на сцену — на эшафот — процессию и тут же снова сомкнули ряды.

На сцене ещё оставались актёры — мастер Боар в роли короля, мастер Неар, под музыку которого шло почти всё действие, Соэль, игравшая принцессу, Тиар, как один из стражников. Они прекрасно видели, что на сцену поднялись вовсе не Янсор с Дарреном, но никто не подал и вида. Спокойно, как ни в чём не бывало, «король» произнёс свои положенные ролью — надиктованные бароном Пястом — слова. Палач набросил на перекладину веревку.

Барабаны продолжали бить, когда он набросил на осуждённого заранее заготовленную петлю и эффектным движением сорвал с его лица полумаску, открывая настоящую внешность преступника. Кто-то в толпе ахнул, но большинство зрителей стояли, разинув рты и наслаждаясь зрелищем. И никто не понял, что происходит на самом деле, даже когда полено вышибли из-под ног разбойника, и тело закачалось в петле.

Несмотря на усталость, в ту ночь никто из артистов не мог сомкнуть глаз. Лишь дети ближе к полуночи всё-таки задремали, положив головки матери на колени. Сама Таша — и все остальные — так и сидели в фургоне, прислушиваясь к звукам снаружи. Фургон откатили в сторону, на другой конец площади, но всё равно казалось, что он стоит возле превращённой в эшафот сцены, и труп разбойника смотрит на них.

Все молчали, думая каждый о своём. Возле эшафота и рядом с фургоном градодержатель выставил оцепление из городской стражи, и не хотелось думать о том, что артисты всё ещё находятся под арестом. Гораздо спокойнее и приятнее было решить, что это барон Пяст защищает эльфов от возможной мести со стороны горожан, сочувствующих разбойникам. И что именно поэтому он приказывает им как можно скорее покинуть город и не подвергать свои жизни опасности.

Наконец, в щель проник серый рассвет.

— Пора уезжать, — нарушил молчание мастер Боар.

Первые же слова словно оживили остальных. Артисты быстро собрались. Декорации ещё вчера свернули и уложили на пол. Реквизит аккуратно разобрали, чтоб не мешался. Не тратя времени, запрягли лошадей и тронулись по только-только просыпающимся улицам к городским воротам.

Все были уверены, что окажутся там первыми, но, как быстро выяснилось, их опередили. Отряд городской стражи, верхами и при оружии, уже как раз проезжал под запирающей решёткой в город, явно возвращаясь из ночной поездки. Пришлось остановиться и пропускать.

— Откуда это они? — мастер Неар провожал взглядом каждого всадника. В окружении стражи вместе с ними в город въехала наглухо закрытая карета.

— У барона Пяста была похищена дочь, — с неохотой объяснил мастер Боар. — Помните, мы видели разграбленную карету? Этот Хоррен Белоручка знал, где прячут девушку. Наверное, он рассказал барону, в надежде на помилование. А тот… — глава труппы оборвал сам себя. — В общем, я больше, чем уверен, что, пока мы вчера вечером развлекали почтеннейшую публику, городская стража прочесывала окрестные леса в поисках разбойничьего логова. И сейчас баронесса Жоанна Старгородская возвращается к дяде домой.