Молодые Боги. Забытый Путь (СИ) - Извольский Сергей - Страница 53

При этом главные сражения происходят не на виду – поэтому истинные победители и проигравшие, определяющие направление развития мира, практически никогда не оказываются на слуху.

В массовой культуре знают о Буонапарте и Ватерлоо, но большинство не слышали о Радецком и Лейпциге, где решился исход противостояния Наполеоновских войн. Все знают о линии Мажино и де Голле, но мало кто помнит о генерале Дарлане и Тулоне, где британцы переиграли французов. У всех на слуху Сталин и Жуков, но даже среди русских никто не знает о Кузнецове, Соловьеве и прочих фигурантах ленинградского дела, по итогам которого возрождение России было отодвинуто больше чем на полвека.

Битва за то, чтобы оказаться на вершине мира ведется столетиями. И ее участники практически не меняются, лишь одна из сторон была полностью уничтожена – орден Хасанитов, который убрали из числа игроков, создав реноме гашишных убийц и сейчас снимают про них фильмы и делают компьютерные игры. Остальные, как тамплиеры – назовем их так, могут только отойти в тень.

Ребекка выпрямилась, глубоко вздохнула – так, что грудь ее поднялась. Казалось, она набирает воздуха перед прыжком на глубину. Впрочем, когда графиня заговорила, оказалось, что это практически так:

– Я была выбрана одной из таких организаций как подходящая для их евгенической программы. Это… не очень хорошая история. Я могу ее рассказать, если ты попросишь, но…

– Не попрошу, – произнес я после недолгого раздумья, после чего был награжден благодарным взглядом, и Ребекка продолжила:

– Моим родителям давно было сделано предложение, от которого нельзя отказаться, и я родила. Ребенок, как мне сказали, умер при родах. Я тоже должна была умереть – но так получилось, что вместо меня во время пожара в закрытой клинике пожаре погибла какая-то другая девушка. Я до сих пор не знаю, кто заплатил своей жизнью за мою, а спрашивать об этом боюсь.

Меня спас Жан-Жак. Он мог бы помочь мне вернуться к прежней жизни, но… после истории с беременностью и гибелью родителей мне было бы сложно вернуться к прежней жизни. Поэтому я выбрала другой путь.

Знания о русском золоте у меня от первого мужа. Это родственник Жан-Жака, граф Сен-Жермен – он готовился вернуться в Россию как меценат и участвовать в большой политике. Именно поэтому я так хорошо знаю русский – два года жила и училась в Москве, собираясь переехать. Но в то время это была слишком опасная игра, и моего мужа убили. Достаточно изощренно – сердечный приступ в компании двух проституток. И его тайна старых русских денег стала только моим достоянием.

Я не хотел сомневаться, но Ребекка почувствовала эхо моих чувств и глянула холодными глазами.

– Я представляю, как это звучит. Но, видишь ли, человек, который все это организовывал, через два года попал в мои руки. Я была в то время очень… – глаза Ребекки сузились, – очень порывистой и жесткой. Покупая себе легкую смерть, исполнитель рассказал об Адель.

Жан-Жак не подозревал о моем знании. А дальше, брак с графом Аренбергом, это была моя… самодеятельность. Для того чтобы через Новые Миры приблизиться к тем, кто забрал мою дочь.

За последние десятилетия события в мире пошли вскачь – и так получилось, что тамплиеры и… ложа, назовем их так, оказались по одну сторону баррикад. Именно поэтому те люди, что причастны к рождению Адель, знают, что именно я ее мать. И согласны на ее венчание с тобой.

– Почему твой… первый муж выбрал Россию?

– Почему нет?

– Если он француз…

– Он был итальянцем, но большинство его владений находилось во Франции, а бизнес – в Латинской Америке. Почему Россия? Тогда там было больше возможностей – не забывай, что покоривший Европу Буонапарте сам приезжал в Петербург и не вступил в русскую армию лишь из-за глупого стечения обстоятельств.

Английские монархи одно время говорили на французском, французские на испанском, австрийские на итальянском, русские на немецком и французском – аристократия абсолютно космополитична. Те из владык, кто этого не понимает получают кровь и почву как идеологию вместе с должностью штатной куклы для битья.

– Я и все мои предки родились и выросли в России. И я бы не стал менять свою страну на…

Ребекка остановила меня жестом.

– Кто сказал менять? Вы, русские, не знаете полутонов, бросаясь из крайности в крайность. Почему, если я говорю «выбрать новую страну», ты сразу подразумеваешь предательство старой? Ты вообще слушал, что я говорила про всеобщую глобализацию?

– Слушал. Еще когда ты рассказывала про Адель. Ты сказала… «люди»? – прерывая графиню, задал я по наитию вопрос, тут же зацепившись за полыхнувшие странным холодом эмоции.

Ребекка сразу поняла, о чем речь, но я все же пояснил:

– Те… как ты сказала, «люди», причастные к рождению Адель.

– Это не совсем люди, – не глядя мне в глаза, ответила Ребекка, поднимаясь.

– А кто? – поднялся и я, подходя ближе.

– Если ты... Если мы названы молодыми богами, ты не думал о том, что есть еще и боги старые?

Глава 32. Портальное перемещение

Сказанное Ребеккой поразило меня так, что я на некоторое время потерял дар речи. То, что про старых богов она говорила совершенно серьезно, я понял сразу и сразу же принял то, что они действительно существуют.

Графиня в этот момент коротко вздохнула, едва от меня отодвинувшись, и я почувствовал некоторое отчуждение.

— Что-то случилось? – машинально спросил я, глядя в блестящие изумрудного цвета глаза. И вдруг понял, что случилось — Ребекка опасалась моей реакции на свой рассказ. Повинуясь наитию, я поднялся и подошел ближе, обнимая графиню. А она вдруг спрятала голову у меня на груди, совершенно растеряв ауру железной леди, к которой я уже привык и воспринимал как должное.

– То, что я тебе сейчас рассказала… может стоить жизни нам обоим. Пожалуйста, будь осторожен с этой информацией.

Не отвечая, я погладил Ребекку по волосам, чувствуя наполняющую ее усталость — последние дни, судя по всему, она находилась на пике эмоционального напряжения, а сейчас, немного расслабившись, была готова совсем расклеиться.

– Мне надо освоить портальное перемещение, – немного отстранился я, заглядывая Ребекке в глаза.

– Я тебе помогу, — взволнованно вздохнув, произнесла графиня.

— Сегодня?

– Да. Прямо сейчас, — не отпуская моих рук, она отошла на шаг. Я с изумлением заметил, что графиня чуть дрожит, словно в ознобе, закусив жемчужными зубками нижнюю губу.

-- Ты… – пытаясь сохранять спокойствие, продолжила Ребекка, – легко оперируешь немыслимым потоками энергии. Если другие тратят годы на обучение тому, чтобы извлекать ее из мест силы, ты можешь получать искомое концентрацией воли в любом мире, где есть стихия огня.

Это уровень бога – я тебе этого не говорила раньше. Но сила твоя по-прежнему очень грубая – ты можешь двигать горы, если захочешь, но, образно, пока не сумеешь застегнуть с ее помощью пуговицу.

Говоря, Ребекка неуловимо приближалась – вот она оказалась совсем рядом, едва касаясь меня упругой грудью. Не поднимая глаз, она продолжала:

– В Академии есть три способа изучения технологии портального перемещения. Они все требуют долгой и кропотливой работы и серьезного напряжения внимания. Есть и еще один, отсутствующий в методичках…

Графиня, наконец, подняла глаза, а ее губы оказались совсем рядом – руки мои скользнули по ее бедрам, приподнимая юбку парадной формы. Ребекка сдавлена охнула – и я вдруг понял, какого рода дрожь тронула ее тело в начале разговора. Словно растворившись в жадном поцелуе, графиня сплела руки на моей шее, прижимаясь все сильнее. И, повинуясь почти невесомому нажиму, отпрянула лишь на секунду, давая мне возможность снять с нее китель, освобождая тяжелые купола стянутой тканью груди.

Зажмурившаяся при поцелуе Ребекка, отпрянув и глядя широко распахнутыми глазами, торопливо сорвала с меня одежду, и мы вновь сплелись в объятиях. Когда я подхватил ее под бедра, она не удержалась и громко вскрикнула. Толкнув на ковер, Ребекка оседлала меня, словно наездница, и вновь широко раскрыла глаза, в которых уже плескался красно-зеленый огонь. Нас неожиданно захватило всепоглощающее безумие близости – сплетясь в объятиях, мы покатились по ковру, и я краем сознания заметил, что волосы графини превратились в огненную гриву, а ласкающие меня руки объяты аурой пламени. Которое не причиняло мне никакого вреда, совсем наоборот, дарило наслаждение каждым прикосновением.